Мне не рассказывают план действий, меня ставят перед фактом. На воздушке отвезут туда, откуда я сбежал, чтобы передать из рук в руки. Ситуация должна создать видимость того, что мои китайские друзья заинтересованы в налаживании контакта. Но вместо меня и делегации дипломатично настроенных сотрудников разных отраслей аэрокар привезет десант «Черного Дракона». А дальше — зачистка и уничтожение данных. — Что мешает бахнуть по ним издалека чем-нибудь внушительным? — Реакция других стран и корпораций. — А реакция на то, что там высадится десант и наведет хаос, другим странам понравится? — Об этом другие страны не узнают. — Это почему? — Потому что мы повезем туда вас, Игант. Никто не станет трубить на весь мир о таких вещах, — ухмыляется Шень. — Безусловно, не только «Кристалис» использует в своих экспериментах людей, и в каких-то случаях это соответствует букве закона. Но данная ситуация совсем не то, что им хотелось бы обнародовать. Признать такое — прекрасный повод потерять репутацию и обзавестись санкциями, которые уничтожат бизнес под корень. Тоже логично. Корпы, трясясь над собственными сферами влияния, и без того ищут официальные поводы откусить друг от друга, а тут такая возможность. Номинально всем рулят муниципалитеты, но без авторитетного мнения консультантов корпораций они и шага не делают. Баксовский политпросвет не прошел даром — он в своё время многое рассказывал о системе. — Но они же могут подать какой-либо сигнал… — Правила разработки ИскИнов подразумевают изоляцию, — возражает военный. — Секретность подразумевает изоляцию. У нас есть информация о том, что уходит на базу. Но ни байта данных о том, что с базы возвращается. Ну, за исключением того, что вырвалось, спрятавшись в ваших аугментациях до того, как начался процесс их самоуничтожения. — И какие у меня шансы вернуться оттуда? Доктор пожимает плечами: — Зависит от вас. — Звучит настораживающе. — Специалисты приложат все усилия, чтобы команда выполнила задание без потерь, но нужно признать, что вы для них инородный элемент и не совсем часть команды. К тому же взаимодействовать на равных вы не смогли бы, даже зная китайский. Вы ведь не солдат. У вас нет подготовки. — Подготовки нет, — киваю я. Шень смотрит сочувствующе, потом говорит: — Но мы не звери. Ваше участие будет сведено к минимуму, — он пристально смотрит на меня и добавляет: — Учитывая ваше состояние, я бы порекомендовал отоспаться, потому что выглядите вы, Игант, мягко говоря, болезненно. Вылет в девять по местному времени, а вам ещё нужно будет пройти инструктаж. — Ну, если мне дадут отоспаться, то, наверное, я не против, — отвечаю доктору, только сейчас осознавая, насколько я устал. Тот давит на кнопку в столе, дверь отъезжает в сторону и в комнате появляются двое военных. Может быть даже те, которые вели меня сюда. — Отведите парня в бокс, пусть выспится, — командует сидящий за столом военный. Это последнее, что я слышу из коробки-переводчика. Один из солдат жестом предлагает следовать за ним и через сложную систему коридоров приводит меня в одноместную палату, очень напоминающую ту, в которой я совсем недавно коротал дни, пока высшие китайские чины принимали решение, стоит ли меня вводить в социум. Здесь, как и в той палате, тоже есть душевая кабина, блок доставки пищи, кровать, стул. А вот доски на стене и полочек с лекарственными препаратами нет. Снимаю одежду, беззлобно матерясь на обтягивающие брюки, застрявшие в районе ступни, и иду принимать душ, а войдя в кабину, на мгновение пугаюсь, отшатываясь от собственного отражения в зеркале. — Твою ж мать! — невольно вырывается у меня. Я уже хрен знает сколько не разглядывал себя в отражающих поверхностях. Просто отмечал, что силуэт в витринах движется, отмечал, что фигура в зеркалах повторяет мои движения и не задумывался, что нужно бы приглядеться к деталям. Как-то не до деталей было. А эти самые детали очень сильно изменились. Под глубоко ввалившимися глазами темные, словно синяки на стадии рассасывания, слегка припухшие пятна. Остро очерченные скулы, наводящие на мысль о том, что их владелец долгое время не получал нужные витамины. В трещинах, которыми испещрены губы, запеклась кровь, подчеркивая бледность самих губ. Но больше всего мне не нравятся глаза, не выражающие ничего, но создающие впечатление, будто я сидел на диете, состоящей из одной только самопальной наркоты. Наверняка это результат манипуляций ИскИна с гормонами. Продолжая разглядывать себя в зеркале, включаю воду, и вскоре непривычное отражение скрывается под слоем конденсата на стекле. Аппетита нет, но выйдя из душа, давлю на кнопку доставки. Слегка погудев, передняя панель открывается, являя мне поднос с чем-то неаппетитно выглядящим, но приятно пахнущим и, наверняка, калорийным. Всё же, засыпаю раньше, чем успеваю поесть: сажусь на кровать, поставив поднос на колени, и сам не замечаю, как реальность исчезает, уступая место сну без сновидений. Бета всё также молчит. 22. БЕТА-ВЕРСИЯ, stage 10 Двенадцать человек в боевой экипировке в пассажирском отсеке. Когда меня садят в воздушку, я краем глаза замечаю, что модели оружия очень странные и старые. Узнаю механические «калаши», знакомые по историческим эмуляторам боевых конфликтов. Только эти с насадками глушителей. Не меньшее изумление вызывают и овальные шарики гранат, испещренных горизонтальными и вертикальными бороздами. Таких я не видел ни в каталогах, ни в играх, ни в проекционных шоу. В кабине четверо: доктор Шень в активном бронежилете, практически не заметном под костюмом, военный, которого я видел вчера — командир отряда, ещё один парень в кресле пилота, также при полной амуниции, плюс я. Наша воздушка без опознавательных знаков, зависает в полукилометре от научной базы, белой иглой торчащей из водной глади. Военный, которого я видел вчера, коротко кивает пилоту, и тот выходит в эфир, на чистом русском без акцента запрашивая разрешения на посадку. Ему отвечают не сразу, но, в конце концов, на дисплее появляется изображение и мужчина по ту сторону экрана интересуется: кто мы и какова причина визита. Шень Ли говорит, а пилот переводит: — У нас есть кое-что принадлежащее вам, и предложение, от которого не стоило бы отказываться. На этих словах пилот поворачивает дисплей на приборной панели так, чтобы в кадр попадали я и доктор. При виде меня выражение лица на экране на мгновение становится изумлённым. Но только на мгновение. Взяв себя в руки, мужчина кивает и говорит: — Я не уполномочен принимать решения. Подождите минуту. Я доложу руководству. Экран блекнет. Давно понимаю, что в этой игре мне уготована роль разменной монеты, но только сейчас начинаю осознавать, что нолей на таймере жизни слишком много. — А если они нас сейчас собьют? — Не дураки же они, — отвечает пилот. — Сбивать, не зная, кто ещё в курсе случившегося? Нет. Они позволят нам сесть, чтобы узнать подробности и начать торговаться за молчание. Иногда ценна не информация, а её отсутствие. Сейчас как раз такая ситуация. Экран, выходя из спящего режима, снова озаряется светом, и я вижу знакомое лицо — Леймар Саринц собственной персоной. — А я думал, эта череда неудач никогда не закончится, — улыбается он. — Игант, какими судьбами? Вместо меня отвечает Шень, которого всё также переводит пилот: — Используя аугментации вашего подопытного, за пределы лабораторий смог выбраться искусственный интеллект, который мог бы доставить много хлопот всем, не останови мы его вовремя. Улыбка сползает с лица Саринца, уступая место недоумению, которое, в свою очередь, сменяется пониманием. — Хитрый ублюдок, — ругается Леймар и тут же зачем-то объясняет: — Я об ИскИне. Значит, всё-таки нашёл способ сбежать. А говорил, что рассматривает такой вариант, но не имеет возможности. Никому нельзя верить. Саринц замолкает буквально на полминуты. Он о чем-то думает, закусив губу и глядя куда-то мимо дисплея. Потом хлопает ладонями по столу: — Что ж, видимо, разговор предстоит действительно интересный. Я так понимаю, вы прилетели не с благородной целью? Потому что, в таком случае вы бы не тащились сюда через океан и не тащили бы с собой Иганта, а раструбили бы об инциденте на весь мир? Шень Ли кивает, выслушав перевод пилота. Доктор Саринц протягивает руку к кнопке селектора и отдаёт распоряжение: — Организуйте посадочное место неопознанному воздушному судну. Делегацию проводить ко мне в кабинет. С ними подопытный. Его обратно в палату. Четвертый уровень охраны, — и глядя на нас: — Добро пожаловать в экспериментальную лабораторию «Кристалис». Я так понимаю, разговор будет долгим и интересным. Убедительная просьба: отключите электронику и посадите судно в ручном режиме. Сами понимаете, параметры безопасности. А то у нас тут… были инциденты. Саринц явно имеет ввиду меня. Шень Ли снова кивает и Леймар Саринц уже тянет руку, чтобы завершить сеанс, но вдруг наклоняется к зрачку камеры, от чего его лицо занимает почти весь экран. — Игант, — зовет он, — ты очень хреново выглядишь. И отключается. Пока я думаю, что интонации Саринца не сулят ничего хорошего, экран тускнеет и наша воздушка начинает плавно двигаться в сторону торчащей из воды базы. Смотрю на приближающуюся громаду, наконец, осознавая: в «Кристалис» до этого момента даже не подозревали, что подопытный кролик сбежал из лабораторной клетки, прихватив с собой кое-что не совсем материальное. Даже не так. Кое-что нематериальное оседлало кролика и ускакало на нём познавать мир. Познавать, чтобы вернуться… Но об этом в лаборатории не подозревают до сих пор. Может быть, происходящее — часть плана? Со слов Бета-версии, конечной целью было уничтожение базового искусственного интеллекта, от которого она отпочковалась. И вот, пожалуйста. Именно это и происходит, несмотря на то, что большая часть ресурсов той копии, которая сидела у меня в голове, была заблокирована и уничтожена. А то, что осталось в моей голове… Почему оно до сих пор молчит? Может, моя миссия выполнена, теперь дело за отрядом «Черный дракон» и я перестал представлять для неё интерес? А может быть, это просто совпадение? Мысленно зову Бету и получаю отклик. Я не знаю, как звучали бы чужие мысли, попав в мою голову, но фраза: — Ещё рано. звучит именно как чужая мысль. Ну, хоть что-то. Воздушка, покачиваясь, зависает над посадочной площадкой, стабилизируется и начинает опускаться. Сквозь стекло видно встречающих в военной форме, выстроившихся в ряд, держащих наготове импульсники. Успеваю сосчитать — больше двадцати. Нервно говорю вслух, не ожидая ответа: — Они нас точно покрошат.