– Нам разве не поступает телеметрия с той линии? – Уже нет. – Что вообще Джин делает на территории корпов? – удивляется Чен. – Ему там жутко не нравится, а у нас есть свой лазарет. – Он под карантином, – объясняет Нолан. – Седжер подозревает Бетагемот. При этих словах тени шевелятся. Очевидно, не все собравшиеся в курсе последних событий. – Зараза. – Чарли Гарсиа отплывает в полумрак. – Разве такое возможно? Я думал… – Ничего пока не известно наверняка, – жужжит Кларк. – Наверняка? – Один из силуэтов пересекает круг теней, затмевая сапфировые огоньки на дне. Кларк узнает Дейла Кризи: она не видела его несколько дней и решила уже, что он отуземился. – То есть вероятность существует, – продолжает Дейл. – Черт, это же Бетагемот… Кларк предпочитает срезать его на взлете: – Что – Бетагемот? Стайка бледных глаз обращается в их сторону. – Ты не забыл, что у нас иммунитет? – напоминает ему Кларк. – Тут разве кто-то не прошел обработку? Колокола Лабина тихо стонут. Остальные молчат. – Так какое нам дело? – спрашивает Кларк. – А такое, что обработка всего лишь помешает Бетагемоту превратить наши внутренности в кашу. Но не помешает превратить маленьких безобидных рыбок в мерзких охреневших чудовищ, которые жрут все, что шевелится. – На Джина напали в двадцати километрах отсюда. – Лени, мы же туда переезжаем. Он окажется прямо у нас на задворках. – Какое еще «туда»? Кто сказал, что он и сюда уже не добрался? – встревает Александр. – Здесь у нас никто не пострадал, – говорит Кризи. – Мы потеряли несколько туземцев. – Туземцы… – Кризи пренебрежительно шевелит рукой. – Это ничего не значит. – Может, не стоит пока спать снаружи. – Вот это на фиг. В вонючих пузырях… – Отлично, пусть тебя сожрут. – Лени? – Снова Чен. – Ты уже имела дело с морскими чудовищами. – Того, что добралось до Джина, я не видела, – отзывается Кларк, – но рыбы на Чэннере были… хлипкими. Большими и мерзкими, но зубы у них иногда ломались от первого же укуса. Каких-то микроэлементов им не хватало, что ли. Иногда их можно было разорвать пополам голыми руками. – Эта Джина чуть не разорвала, – произносит голос, который Кларк не удается опознать. – Я сказала – иногда, – подчеркивает она. – Но… да, они могут быть опасны. – Опасны, мать-перемать, – металлически рычит Кризи. – Ну а с Джином такой номер мог пройти? – Да, – говорит Кен Лабин. Он перемещается в центр. Световой конус падает со лба к нему на руки. Он, как нищий, выставляет ладонь, пальцы чуть сгибаются, придерживая продолговатый предмет. – Твою мать, – жужжит, вдруг сникнув, Кризи. – Это откуда? – спрашивает Чен. – Седжер вытащила это из Эриксона, прежде чем его заклеить, – отвечает Лабин. – Я бы его хлипким не назвал. – Но он и впрямь непрочен, – возражает Лабин. – Это кусок, отломившийся при укусе. Застрял между ребрами. – Ты хочешь сказать, это только кончик? – удивляется Гарсиа. – Точь-в-точь долбанный стилет, – тихо жужжит Нолан. Маска Чен втискивается между Кларк и Лабином. – То есть вы на Чэннере спали снаружи с этими засранцами? – Бывало, – пожимает плечами Кларк. – Если, конечно, это те же самые… – И они не пытались вас съесть? – Они идут на свет. Если не включать фонари, то тебя, в общем, оставляют в покое. – Ну и фиг с ними, – вставляет Кризи. – Значит, никаких проблем. Луч от фонаря Лабина обводит собравшихся и останавливается на Чен. – Когда Джина атаковали, вы занимались телеметрией? Чен кивает. – Только загрузить так и не успели. – Значит, придется еще кому-то туда смотаться. И, поскольку мы с Лени уже имели дело с такими вещами… Луч бьет Кларк прямо в лицо. Мир сжимается до маленького яркого солнца, плавающего в черной пустоте. Кларк заслоняется ладонью. – Убери, а? Темнота возвращается. Смутно проступают серые очертания остального мира. «Можно было бы просто уплыть, – рассуждает она, выжидая, пока линзы приспособятся к новому освещению. – Никто бы и не заметил». Впрочем, она понимает, что это чушь. Если Кен Лабин выбрал ее из толпы, так просто не отделаешься. Кроме того, он прав. Только они двое уже прошли по этой дороге. По крайней мере, только они выжили. «Спасибо тебе большое, Кен!» – Ладно, – наконец говорит она. Зомби Невозможное озеро от «Атлантиды» отделяет двадцать километров. Для тех, кто еще мыслит по-сухопутному – не слишком далеко. Всего-то двадцать кэмэ от мишени? Разве это безопасная дистанция? На берегу таким мелким смещением не обманешь и самый простенький беспилотник: установив отсутствие цели, он поднимется выше, разобьет мир на концентрические круги, тщательно проверит сектор за сектором, и рано или поздно добыча себя выдаст. Черт, да бо?льшая часть аппаратов может попросту зависнуть посреди круга и получить обзор на двадцать кэмэ в любую сторону. Даже посреди океана двадцать километров безопасной дистанцией не назовешь. Никакого фона, помимо самой воды, здесь не существует, с топографией тоже плохо – неразбериха циркуляций, сейшей и ячеек Ленгмюра[3], а еще термоклины и галоклины, которые с таким же успехом отражают и увеличивают, как и маскируют. Возмущения от проходящих субмарин могут распространяться на огромные расстояния, мелкие турбулентности держатся в кильватере долго после того, как подводное судно ушло. Самая невидимая субмарина все же хоть чуть-чуть да нагревает воду: дельфины и следящие аппараты ощущают разницу. Однако на Срединно-Атлантическом хребте двадцать километров – все равно что двадцать парсеков. На свет надежды никакой – даже солнечные лучи пробиваются не дальше, чем на несколько сотен метров от поверхности. Гидротермальные источники выбрасывают едкую блевотину вдоль свежих скальных швов. Морское дно непрерывно ворчит, горы пинают друг друга в извечной игре «Лягни континент». Топография, способная посрамить Гималаи: рваные трещины вспарывают кору от полюса до полюса. Хребет поглотит все, чем может выдать себя «Атлантида», о каком бы спектре ни шла речь. Зная координаты, еще можно найти цель, но сдвинь их на волосок, и тебе не попасть даже в огромный шумный город. Расстояния в двадцать километров более чем достаточно, чтобы уйти из-под любой атаки, направленной на текущее местоположение «Атлантиды», кроме, пожалуй, бомбардировки полноценными глубинными ядерными бомбами. Хотя и не сказать, что такого уже не случалось, отмечает про себя Кларк. Они с Лабином плавно скользят вдоль трещины в застывшем конусе древней лавы. «Атлантида» осталась далеко позади. До Невозможного озера еще много километров. Ни налобные фонарики, ни фары «кальмаров» не горят. Пара движется при смутном свечении сонарных экранов. Столбы и валуны отображаются на них изумрудными линиями, отмечается малейшая перемена давления в окружающей тьме. – Роуэн считает, что дела плохи, – жужжит Кларк. Лабин не отзывается. – Она думает, если это и впрямь окажется Бетагемот, «Атлантиде» угрожает всеобщий когнитивный диссонанс. Все заведутся. По-прежнему – молчание. – Я ей напомнила, кто здесь главный.