– Но он мог сделать все сразу после рассвета, – возразила Хейверс. – Слишком рискованно, – парировал Уиддисон. – На этой улице многие проезжающие оставляют свои машины, когда с утра едут на работу, – дальше удобнее добираться на метро. Преступник должен был знать об этом заранее и все спланировать соответствующе. И все равно имелся бы риск, что его увидят, – кто-нибудь мог приехать раньше обычного, например. – Он всегда тщательно готовится, – заметила Хейверс. – Мы знаем это по предыдущим случаям. Судя по выражению лица Уиддисона, доводы Хейверс его не убедили. Он отвел представителей Скотленд-Ярда к телу, под самодельный тент. Оно лежало на боку, небрежно сброшенное в яму, которая образовалась при падении бука. Голова лежала на груди, руки были раскинуты в стороны, словно вдруг застывшие в приветственном жесте. Этот мальчик, сразу бросилось в глаза Линли, выглядел младше всех остальных жертв, хотя не намного. И он был белым: светловолосым и с очень бледной кожей. Он был хрупок и как будто недоразвит физически. Линли на мгновение даже почувствовал некоторое облегчение – это дело рук не их серийного убийцы, и зря его и Хейверс заставили мчаться сюда через весь Лондон. Но когда он присел на корточки, чтобы разглядеть тело подробнее, то увидел разрез, сделанный после смерти мальчика: он начинался под грудью и исчезал в складке живота. На лбу же мальчика был кровью нарисован символ – копия символа, обнаруженного на теле Киммо Торна. Линли оглянулся на патологоанатома, который говорил что-то в микрофон небольшого диктофона. – Я бы хотел осмотреть его ладони. – Да, я закончил, – кивнул патологоанатом. – Уже можно упаковывать. К телу приблизился констебль с необходимыми материалами в руках. Сначала руки трупа завернут в бумагу, чтобы сохранить возможные трасологические улики, оставшиеся под ногтями мальчика от борьбы с убийцей. Затем все тело запакуют в мешок. Линли решил, что во время этих операций он сможет увидеть то, что его интересует. Так и оказалось. Несмотря на то что тело начало коченеть, при подъеме тела из ямы обнажился фрагмент ладони, и этого было достаточно, чтобы подтвердить опасения Линли: ладонь почернела от ожога. Пупка тоже не было – его грубо вырезали из тела жертвы. – «З» означает «Зорро», – проговорила находящаяся рядом Хейверс. Верно, эти детали были характерной подписью убийцы, хотя Линли видел и множество отличий от предыдущих убийств: на запястьях и щиколотках нет следов от связывания, и удушение на этот раз было совершено руками, судя по темным синякам на шее мальчика. Синяки покрывали и другие части его тела: плечи, предплечья, на спине вдоль позвоночника, на бедрах и талии. Самый большой синяк окрасил половину лица от виска до подбородка. В отличие от остальных жертв, заключил Линли, этот мальчик боролся за свою жизнь. А это значит, убийца совершил первую ошибку при выборе жертвы. Линли надеялся, что из-за этой ошибки преступник невольно оставил множество улик. – Он сопротивлялся, – сказал Линли. – Электрошокера на этот раз не было? – спросила Хейверс. Они проверили тело: нет ли следа от электрического разряда. – По-видимому, не было, – сказал Линли. – И что из этого следует, по-вашему? Неожиданно сели батарейки? Шокеры вообще на батарейках работают или как? – Может быть, – сказал Линли. – А может, ему не понадобилось применять оружие. Складывается впечатление, что события развивались не по плану. – Он встал, кивнул санитарам, которые стояли рядом, ожидая, когда можно будет завернуть и увезти тело, и обернулся к Уиддисону: – Что обнаружили вокруг тела? – Два отпечатка ноги под головой мальчика, – доложил Уиддисон. – Он и прикрыл их от дождя. Может быть, они здесь были раньше, но слепки с них все равно сейчас снимают. И осматривают территорию, но полагаю, что основные улики нужно искать на теле. Линли попрощался на этом с инспектором, оставив распоряжение собрать показания с каждого жителя Вуд-лейн и передать их в Скотленд-Ярд – как можно скорее. – Особенно тщательно обойдите жильцов того дома с краю, – подчеркнул он. – Я согласен с вами, кто-то мог заметить свет или еще что-нибудь. Или услышать. И пусть с обоих концов улицы до конца дня стоят констебли и опрашивают всех, кто придет забрать машину, оставленную на день. – Ну, от этих мы вряд ли что-нибудь конкретное узнаем, – предупредил Уиддисон. – Сейчас мы будем рады чему угодно, – сказал Линли. Он также сообщил инспектору о фургоне, который искали. – Поспрашивайте об этом тоже, не видел ли кто этот фургон. После этого он в сопровождении Хейверс поднялся вверх по склону. Вновь оказавшись на Вуд-лейн, они увидели, что полицейские действительно обходят дома: кто-то стучал в дверь, кто-то уже стоял под прикрытием козырька над входом в подъезд и беседовал с жильцами. Были только эти проявления жизни; на улице и в садах было пустынно. Ледяной дождь загнал всех под крышу. Однако у полицейского заграждения ситуация наблюдалась иная. Толпа зевак выросла. Линли ждал, пока для его машины отодвинут барьер, и думал о находке в Куинс-вуде, когда Хейверс проговорила: – Черт побери, сэр. Он снова здесь. – И Линли пришлось оторваться от размышлений. Он сразу понял, о ком говорит Хейверс: с другой стороны барьера им махал Хеймиш Робсон. По крайней мере, подумалось Линли, он сумел-таки помешать помощнику комиссара Хильеру. Констебль, стоявший в заграждении, выполнил распоряжение Линли. У Робсона не было полицейского удостоверения, и ему не позволили пройти за барьер, несмотря на полученное от Хильера задание. Линли опустил стекло, и Робсон поспешил к «бентли». – Этот констебль не пропускает… – начал жаловаться он. – Он действует по моему приказу. Вы не имеете права находиться на месте преступления, доктор Робсон. И в прошлый раз нам тоже не следовало вам это разрешать. – Но помощник комиссара… – Не сомневаюсь, что он вам звонил, но нарушать правила я не позволю. Я понимаю, что вы хотите помочь. И также знаю, что вы оказались между двух огней. Примите мои извинения за это. И за потраченное вами время, ведь вы приехали сюда, как оказалось, напрасно. Однако как бы… – Суперинтендант… Робсон дрожал. Он сунул руки в карманы. По-видимому, приехал он в спешке, потому что при нем не было ни зонта, ни плаща. Его куртка потемнела от влаги, очки были забрызганы дождем, и то немногое, что оставалось у него от волос, прилипло к черепу жидкими прядками. – Позвольте мне взглянуть, – заговорил он настойчиво. – Совершенно бессмысленно отправлять меня сейчас обратно в Дагенем, когда я уже здесь, в вашем распоряжении. – А вот это вам лучше обсудить с помощником комиссара Хильером, – сказал Линли. – Я имею в виду бессмысленность. – Но ведь из ситуации еще можно извлечь пользу. – Робсон оглядел местность и кивнул на обочину в нескольких ярдах от того места, где происходил разговор. – Может, подъедете вон туда, и мы поговорим с вами? – Мне нечего вам сказать. – Это понятно. Но мне есть что сказать, и я бы очень хотел, чтобы вы меня выслушали. – Он отошел от машины, демонстрируя свою добрую волю тем, что предоставил Линли принять решение самостоятельно: уехать или пойти навстречу. – Всего несколько слов! – крикнул он в открытое окно. – И я был бы не прочь ненадолго спрятаться от дождя. Если вы позволите сесть к вам в машину, то обещаю, что сразу уйду, как только вы выслушаете меня и дадите ответ. – А если у меня не будет ответа? – Вы не такой человек. Так вы позволите?.. Линли нахмурился, потом коротко кивнул. Хейверс протянула: «Сэ-эр» – в необычной для нее просительной манере, к которой прибегала в тех случаях, когда не одобряла принятое им решение. Он объяснил ей свою точку зрения: – Почему бы не выслушать его, Барбара? Он уже здесь. Возможно, что-нибудь из его соображений нам пригодится. – Проклятье, да неужели вы… Она прикусила язык, потому что в этот момент задняя дверца автомобиля открылась и к ним присоединился Хеймиш Робсон. Линли проехал немного вперед, на безлюдный пятачок у дороги. Он остановил машину у обочины, оставив двигатель работать; по лобовому стеклу ритмично двигались «дворники». Для Робсона это не осталось незамеченным. – Не беспокойтесь, я быстро, – сказал он. – Полагаю, данное убийство отличается от тех, что имели место раньше. Кое-что остается прежним, разумеется, но будут и изменения. Я прав? – А что? – спросил Линли. – Вы это предвидели? – Так есть ли отличия? – настаивал на своем Робсон. – Потому что, понимаете ли, при анализе личности преступника мы часто сталкиваемся… – При всем уважении к вам, доктор Робсон, ваш анализ пока ничего нам не дал. Ни одной конкретной зацепки, и мы ни на шаг не приблизились к убийце. – Вы уверены? – Робсон не дал Линли возможности ответить. Он наклонился с заднего сиденья вперед, чтобы оказаться ближе к своему собеседнику, и продолжил тише и мягче: – Ваша работа кажется мне невероятно трудной. Должно быть, она отбирает у вас больше душевных сил, чем можно себе представить. Но вы не должны винить себя за эту смерть, суперинтендант. Вы делаете все, что в ваших силах. Никто не может требовать от вас большего, так что и вы не требуйте от себя невозможного. Это прямой путь к безумию. – Таково ваше профессиональное мнение? – спросил Линли с иронией. Робсон воспринял этот вопрос буквально, проигнорировав интонацию: – Именно. Так что прошу вас позволить мне взглянуть на тело. Позвольте мне дать вам несколько подсказок. Суперинтендант, у психопата потребность убивать не угасает, а становится только сильнее. Она растет с каждым разом. Но каждый раз для достижения удовлетворения ему требуется все больше и больше тех ощущений, которые он получает посредством совершения преступления. Поймите меня, прошу. Мы говорим о страшной угрозе – молодым мужчинам, подросткам, детям… мы даже не знаем точно кому, так, бога ради, примите мою помощь. Линли наблюдал за Робсоном в зеркало заднего вида, а Хейверс – развернувшись на сиденье лицом к психологу. Тот выглядел так, будто страстная речь обессилила его, и, закончив говорить, он отвернулся от собеседников и уставился в окно. – А какова ваша история, доктор Робсон? – спросил Линли. Робсон смотрел влево, на живую изгородь, с которой на асфальт стекали потоки воды и собирались в лужи. – Простите, – произнес он. – Не могу сдержаться, когда с детьми делают такое. Во имя любви. Или игры. Или наказания. Чего угодно. Он замолчал. Только тихое шуршание «дворников» по лобовому стеклу и урчание двигателя «бентли» нарушали тишину. Наконец Робсон продолжил: – В моем случае это был дядя по материнской линии. Он называл это борьбой. Только это была не борьба. Потому что шутливая борьба редко возникает между взрослым и ребенком по инициативе взрослого. Но конечно, ребенок не может этого понимать. – Сочувствую, – сказал Линли. Он тоже развернулся на сиденье и посмотрел на психолога. – Но не делает ли это вас менее объективным в вашей оценке? – Нет. Поверьте, это делает меня человеком, который лучше других знает, чего можно ожидать, – ответил Робсон. – Поэтому позвольте мне взглянуть на тело. Я поделюсь с вами своим мнением. Решение о дальнейших действиях принимать будете только вы. – Боюсь, это невозможно. – Господи, да… – Тело уже увезли, доктор Робсон, – перебил негодующее восклицание психолога Линли. – А то, на что можно посмотреть, – это лишь упавшее дерево и яма на месте вырванных корней. Робсон откинулся на сиденье. Он посмотрел на улицу, где в тот момент проехала карета «скорой помощи» – ее только что выпустили из-за полицейского заграждения. Она выехала на Вуд-лейн без сирены и маячка. Один из констеблей вышел на проезжую часть и остановил движение (уже и без того замедлившееся из-за любопытства водителей и пассажиров), чтобы выезду «скорой помощи» никто не препятствовал. Машина двигалась неторопливо – не было никакой необходимости торопиться, ее груз не нуждался в срочной доставке в больницу. Это дало фоторепортерам возможность запечатлеть карету для своих изданий. Возможно, именно при виде вспышек их камер Робсону в голову пришла новая идея: – Ну хотя бы на фотографии мне дадут взглянуть? Линли задумался. Полицейский фотограф закончил работу уже к тому времени, когда они с Хейверс прибыли на место, а место обнаружения тела, округу, само тело и деятельность вокруг него записали на видеокамеру. Микроавтобус с криминалистами находился не так уж далеко от того места, где стоял «бентли». Несомненно, в микроавтобусе уже готовы снимки, с которыми мог бы ознакомиться Робсон.