Какой от этого может быть вред, если психолог посмотрит на то, что у них есть: видеозапись, цифровые фотографии или другие материалы, собранные на данный момент криминалистами отдела убийств? Это можно будет рассматривать и как компромисс между тем, чего хотел Хильер, и тем, что Линли не собирался позволять помощнику комиссара. С другой стороны, приезд психолога не был оправданным. Для работы над телом и для сбора улик его присутствия не требовалось, и он оказался здесь прежде всего из-за вмешательства Хильера и его желания скормить прессе что-нибудь позитивное. Если сейчас Линли уступит Хильеру, то в следующий раз тот пришлет экстрасенса. А потом кого? Гадалку по кофейной гуще? Или по внутренностям ягненка? Этого нельзя допустить. Кто-то должен взять в руки контроль над ситуацией, и для этого настал самый подходящий момент. – Извините, доктор Робсон, – произнес Линли. Взгляд Робсона потух. – Это ваше последнее слово? – спросил он. – Да. – Вы уверены, что поступаете верно? – Я ни в чем не могу быть уверенным. – И это самое трудное, не так ли? Робсон вышел из машины и направился обратно к заграждению. На своем пути он миновал инспектора Уиддисона, но не сделал попытки заговорить с ним. Зато Уиддисон, как только увидел «бентли» с сотрудниками Скотленд-Ярда, поднял руку, что Линли истолковал как просьбу не уезжать. Он опустил окно, и Уиддисон бегом приблизился к автомобилю. – Нам сейчас позвонили из участка на Хорнси-роуд, – сообщил Уиддисон, пригнувшись к открытому окну. – Туда вчера вечером поступило заявление об исчезновении подростка, от его родителей. Описание в целом соответствует нашей жертве. – Мы займемся этим, – сказал Линли, и Хейверс вывалила на пол содержимое своей бездонной сумки в попытке найти блокнот, чтобы записать туда адрес. Свежая информация привела их в район Аппер-Холлоуэй, в небольшой жилой квартал недалеко от Джанкшн-роуд. Там, за похоронным бюро и местным супермаркетом, они нашли извилистую полоску асфальта, названную Бовингдон-клоуз, – цель их поездки. Это была пешеходная зона, поэтому «бентли» пришлось оставить на Харгрейв-роуд. Бородатый бродяга с гитарой в одной руке и мокрым спальником в другой предложил Линли постеречь машину за стоимость одной пинты. Или бутылки вина, если будет на то желание господина и если он сочтет работу хорошо выполненной. А со здешним хулиганьем надо быть внимательным, особенно с «такой прекрасной машиной, как ваша, сэр». Бродяга вместо плаща кутался в большой зеленый мешок для мусора и говорил как персонаж из костюмированной драмы или как человек, который в юности слишком увлекался историческими спектаклями канала Би-би-си. – Здесь полно эмигрантов, – поведал он Линли и Хейверс. – Ничего нельзя оставить без присмотра, все приберут, сэр. Он поднес руку к голове, как будто хотел почтительно снять головной убор. Каждый раз, когда он открывал рот, воздух становился тяжелым от запаха гнилых зубов. Линли сказал мужчине, что будет признателен, если тот присмотрит за машиной. Бродяга тут же уселся на ступени ближайшего дома и, не обращая внимания на дождь, стал перебирать три струны своей гитары. По тротуару прошли нескольких чернокожих подростков с рюкзаками на спинах, и бродяга бдительно проводил их взглядом. Линли и Хейверс оставили бродягу караулить, а сами направились на Бовингдон-клоуз. Туда они попали через похожий на туннель проем в кирпичной стене, являющейся частью жилого комплекса. Они искали дом номер тридцать и нашли его неподалеку от зоны отдыха, то есть треугольного газончика с розовыми кустами в каждом углу и скамейками вдоль каждой стороны. За исключением четырех саженцев, боровшихся за жизнь на этом газоне, в Бовингдон-клоуз деревьев не было, а дома, которые не выходили окнами на крошечную зеленую зону, смотрели друг на друга поверх полоски асфальта не более пятнадцати футов шириной. Летом, когда окна приходилось держать открытыми, все жители улочки поневоле знали, что делается в домах соседей. Каждому дому был выделен клочок земли у парадного входа, и наиболее оптимистичные из домовладельцев расценивали эти клочки как садики. Перед домом номер тридцать на таком участке росла только пожухлая трава, валялся детский велосипед да стоял зеленый пластмассовый стул. Под стулом белел воланчик для игры в бадминтон, но выглядел он так, будто его долго жевала собака. Около входной двери стояли прислоненные к стене две ракетки, обе – почти без единой целой струны. Когда Линли позвонил, дверь открыл миниатюрный мужчина. Он даже был ниже Хейверс, но очень крепкий физически. Судя по его виду, он занимался тяжелой атлетикой, пытаясь, как это часто бывает, компенсировать недостаток роста силой. С красными глазами и небритый, он переводил взгляд с полицейских на асфальт за их спиной, словно ожидал увидеть еще кого-то. – Копы, – сказал он, и прозвучало это как ответ на вопрос, который никто не задавал. – Да, мы из полиции. Линли представил себя и Хейверс и ждал, когда мужчина (про которого они знали только, что его зовут Бентон) пригласит их войти в дом. За спиной Бентона Линли видел дверь в полутемную гостиную и фигуры людей, сидящих там. Жалобный детский голосок спросил, почему нельзя раздвинуть занавески и почему нельзя поиграть, и в ответ женский голос велел сидеть тихо. Бентон крикнул тем, кто был гостиной: – Ну-ка успокоились там! – Затем обратился к Линли: – Почему вы не в форме? Линли проинформировал, что они не относятся к местному участку, они работают в другом подразделении, а именно в Скотленд-Ярде. – Можно нам войти? – спросил он. – Это вы заявляли об исчезновении сына? – С вечера его нет. Бентон облизнул сухие, потрескавшиеся губы. Он отшагнул от двери и провел их в гостиную через коридор не более дюжины футов длиной. Там в полутьме на стульях, диване, пуфике и на полу сидели люди: два маленьких мальчика, две девочки постарше и женщина. Ее зовут Бев Бентон, сказала она. А ее мужа – Макс. А это их дети. Девочки Шерри и Бренда, мальчики Рори и Стиви. А Дейви вот пропал. Все Бентоны, обратил внимание Линли, были необыкновенно малы. В той или иной степени все они напоминали мальчика, найденного мертвым в Куинс-вуде. Мальчики должны были сейчас быть в школе, а девочки – работать в рыбных лавках на рынке Камден-Лок, продолжала говорить Бев. А она сама вместе с Максом должна была обслуживать покупателей – они торгуют рыбой с фургона, у них арендовано место на Чапел-стрит. Но ни один из них не выйдет из этого дома, пока они не получат новостей о Дейви. – С ним что-то случилось, – сказал Макс Бентон. – Иначе к нам прислали бы обычных констеблей в форме. Мы не тупые, можем догадаться. Так в чем дело? – Наверное, нам лучше будет поговорить без детей, – предложил Линли. – О боже! – выдохнула Бев Бентон. – Нечего нюни распускать! – рявкнул на нее Макс. И после сказал Линли: – Они останутся. Если из того, что они здесь услышат, может быть извлечен полезный урок, то я, богом клянусь, хочу, чтобы они его получили. – Мистер Бентон… – Никаких «мистеров Бентонов»! – оборвал Бентон суперинтенданта. – Говорите по делу. Линли не собирался идти на поводу у властного Бентона. – Нет ли у вас фотографии вашего сына? – спросил он. На этот вопрос ответила Бев Бентон: – Шерри, ласточка, принеси фотографию Дейви с холодильника. Одна из двух девочек – блондинка, как и труп в лесу, и такая же белокожая, тонкокостная, с мелкими чертами лица – быстро вышла из гостиной и так же быстро вернулась. Глядя куда-то на ботинки Линли, она отдала ему карточку и затем уселась на пуфик, который делила с сестрой. Линли опустил взгляд на фотографию. На ней растянул губы в дерзкой улыбке мальчишка со светлыми волосами, приглаженными в прическу при помощи геля. Его нос был сбрызнут веснушками, а на шее поверх школьного костюма висела пара наушников. – В последнюю минуту надел их, – прокомментировала Бев Бентон наличие наушников, которые вряд ли были частью школьной формы мальчика. – Так любит музыку. Особенно рэп. Знаете, который играют эти чернокожие из Америки, со странными именами? Мальчик на фотографии был похож на того, чье тело нашли этим утром под деревом, но окончательным ответом будет только опознание, произведенное родителями. Невзирая на желание Макса Бентона преподать детям некий урок, Линли не собирался выступать в роли учителя. – Когда вы в последний раз видели Дейви? – спросил он. – Вчера утром. – Это ответил Макс. – Он ушел в школу, как обычно. – Но потом почему-то не вернулся домой, – добавила Бев Бентон. – Хотя была его очередь присмотреть за Рори и Стивом. – Я сходил в местную секцию таэквондо – проверить, не там ли он, – сообщил Макс. – В прошлый раз, когда он сбежал, не выполнив своих обязанностей, он утверждал, что там был. – Утверждал? – переспросила Барбара Хейверс. Она оставалась у входа в гостиную, где записывала ход беседы в новый блокнот. – Однажды он должен был прийти в нашу автолавку на рынок Чапел, – объяснила Бев. – Чтобы помочь отцу. Но он не пришел, а потом сказал, что пошел посмотреть на тренировку таэквондо, увлекся и забыл о времени. Среди его знакомых есть один мальчик, с которым у него возникли неприятности… – Энди Криклуорт, – вставил Макс. – Этот гаденыш достает Дейви, хочет занять его место в группе, которую организовал Дейви. – Только не подумайте, это не банда какая-нибудь, – торопливо добавила Бев. – Просто мальчики вместе собираются. Они все давно дружат. – А этот Криклуорт – новенький. Когда Дейви сказал, что хочет пойти посмотреть на таэквондо, я подумал… Макс стоял, но вдруг подошел к дивану, где сидела его жена; он практически упал на диван и сжал лицо руками. Младшие дети, испугавшись столь очевидного расстройства папы, подбежали к сестре; та обняла их за плечи и успокаивала. Макс взял в себя в руки. – Да, так в той секции мне сказали, что не знают никакого Дейви, – продолжил он. – И никогда не слышали о нем. Никогда не видели. Тогда я позвонил в школу, вдруг он прогуливает, а нам ничего не говорит; но нет, там мне сказали, что он ходит на занятия каждый день. Сегодня первый день, который он пропустил. За целый год. – У него раньше были проблемы с полицией? – спросила Хейверс. – Когда-нибудь магистрат интересовался им? Не предписывал ему посещения занятий в группах для трудных подростков? – Наш Дейви не трудный подросток, – сказала Бев Бентон. – Он никогда не пропускает уроки. И отлично успевает по всем предметам, вот так. – Только он не любит, когда об этом говорят, мама, – проговорила еле слышно Шерри, словно мать этими словами выдала доверенную ей тайну. – Он должен быть сильным, – добавил Макс. – А сильные парни не очень-то переживают из-за оценок. – Вот Дейви и играл эту роль, – объяснила Бев, – но на самом деле он такой. – Значит, полиция к нему претензий не имела? И в социальной службе к нему не присматривались? – Что вы такое говорите? Макс… Бев повернулась к мужу, словно ища у него разъяснений. Линли не дал ей договорить, продолжая задавать вопросы: – Вы звонили его друзьям? Тем мальчикам, о которых вы говорите? – Никто не видел его, – ответила Бев печально. – А тот, другой мальчик? Энди Криклуорт? Никто в семье никогда его не видел. И никто не знал, где его искать.