– Скажи-ка мне, где тут прачечная. – Мнмнф, – промычал он сквозь ее ладонь. – Ты, умник. Просто покажи рукой. Парень указал направление, и, когда Штелен посмотрела туда, чтобы увидеть, куда идти, она почувствовала, что его тело напряглось. Она отреагировала, не задумываясь: ее нож прошел у него под подбородком и вонзился в мозг. Штелен вытерла лезвие о простыни. – Видишь, – прошептала она, обращаясь к трупу, – тем, кто быстро соображает, план не нужен. – Она быстро осмотрела комнату и прибрала к рукам несколько безделушек и несколько монеток, которые удалось найти. «Проклятые священники, никогда у них ничего нет». В зале она столкнулась еще с двумя жрецами и убила обоих. Хлеставшая из их перерезанных глоток кровь залила все вокруг, создав впечатляющую картину. «Придется просто быстро соображать и мгновенно реагировать. Ничего сложного». На кухне Штелен обнаружила двух женщин, которые чистили котелки и готовили еду на следующий день. Устало пожав плечами, она прикончила и этих. В прачечной она нашла много грязных ряс и еще более грязного нижнего белья. Бо?льшая часть одежд была из суровой бурой ткани, но она обнаружила еще несколько ряс из более грубого, серого материала и одно облачение дорогой работы, бордового цвета. Штелен быстро разобралась в иерархии. Бордовые для главных, серое для низших. Тот, кому принадлежали бордовые одежды, был, похоже, человеком некрупным, и ей показалось, что они отлично подойдут ей самой. Штелен рассмешила мысль, что она окажется рангом выше Бедекта и Величайшего в мире Презренного идиота. Пару минут она потратила на то, чтобы отыскать самую большую и наименее вонючую рясу для Бедекта – пусть Штелен и не рассчитывала на благодарность этого тупого ублюдка – и серые одежды, вонявшие застарелым пoтом и свиным навозом, для Вихтиха. Потом она стала думать, как ей выбраться. Она могла, спотыкаясь, пробраться через задний двор храма, неся целую охапку грязной одежды и надеясь не свалиться в навозную кучу, – или же просто выйти через главный вход. Сделать выбор было несложно. На обратном пути Штелен прирезала еще одного жреца, а затем остановилась у главного входа, услышав вопли, доносившиеся из глубины храма. Кто-то обнаружил один из трупов. С отвращением пробурчав что-то, она бросила одежду на пол и пошла обратно. «Сколько же там может оказаться жрецов, чтоб им пусто было?» Кажется, человек пятнадцать. Штелен бросила рясы в своей комнате и встретилась в пивной с Вихтихом, который, к ее сожалению, все еще был жив, и с Бедектом. Бедект дождался, когда перед ней будет стоять наполненная кружка, и только потом заговорил. У него были странные манеры; он, не дрогнув, мог перерезать глотку по малейшему поводу и без, но разговаривать о делах предпочитал после того, как собеседник успел выпить кружечку. – Дело сделано? – спросил Бедект. Вид у него был бледный и одутловатый, словно он уже неделю как помер. – Дерьмово выглядишь, – заметила она. – Так дело сделано? «Ну что ж, будем считать, что так». – Да. – Она раздула ноздри, глянув на Вихтиха. – Хорошо, – ответил Бедект. – Пахнет от тебя хуже, чем обычно, – произнес Вихтих, принюхавшись к ней. – И это о чем-то говорит. – Когда приходится одалживать одежду прямо из прачечной, она иногда оказывается грязной. – Там что, не нашлось ни стопки чистой одежды? – Нет. – Для нас не секрет, что тебе нравится запах потных стариков. – Прекрати, пожалуйста. – Бедект бросил на Вихтиха предостерегающий взгляд, но фехтовальщик сделал вид, что не обратил внимания. – Все прошло благополучно? Без проблем? Без осложнений? – Нет. Без осложнений. Все как по маслу. – Смотрела она при этом в свою пивную кружку. Осложнений старый пердун боится больше смерти. Бедект устало вздохнул и спросил: – Что случилось? – Ничего. Ничего особенного. – И? – В передней я наткнулась на жреца. Пришлось его убить. На лице Вихтиха расплылась улыбка, и Штелен захотелось врезать по ней кулаком. Бедект же, почуяв неладное, встревоженно начал все разведывать, как голодный пес: – Тело ты, конечно, спрятала? – Ну конечно! – Штелен постаралась произнести это так, чтобы он понял, как она оскорбилась. – Никто ничего не обнаружит, по крайней мере до завтра, верно? – Ага. Может, даже еще пару дней. – Ну ладно, один мертвый жрец – это еще не так плохо. Штелен снова уставилась в кружку. Бедект застонал. – Дело дерьмо. Так что же? – Еще я убила кухарку. – Кухарку? Почему? – Может, парочку кухарок. – Парочку? Штелен продолжала пялиться на кружку. «Как ему не надоест расспрашивать!» – Может, четырех. Все прошло по плану. Вихтих заржал: – План состоял в том, чтобы убить четырех кухарок и жреца и украсть грязное белье? Видишь, что выходит, когда вы вдвоем пытаетесь что-то сделать, не посоветовавшись со мной? Да вы оба безнадежны. – Возможно, не одного жреца, а побольше, – нехотя созналась Штелен. Бедект посмотрел на нее округлившимися глазами и, ничего не говоря, отпил большой глоток. Потом медленно поставил кружку на стол и жестом попросил у трактирщика налить еще. – А если точно, сколько человек ты сегодня прикончила? – Не задавай глупых вопросов. – Я спрашиваю, сколько именно. – Мне было не подсчитать. Было не до того. Да черт возьми, – выругалась Штелен, – а скольких убил сегодня ты? – Ни одного. – Ну, а как в тот день, когда ты… – Хорошо, оставим этот разговор. Нам лучше сматываться. Бедект собрался было подняться из-за стола, но Штелен остановила его, положив руку ему на плечо. Он так плохо выглядел. От того, что они посидят здесь еще чуточку, проку никакого, но и не повредит. Казалось, он вот-вот упадет. – Некуда торопиться, – сказала она. – У нас есть, пожалуй, несколько дней. Бедект посмотрел на нее как на сумасшедшую. – Дней? «Он что, чего-то не понимает?» – Ну да. Перебила в этом храме всех. Жрецов с дюжину, или около того. Полдюжины кухарок и поваров. Парочку конюхов. – Пес подери, ты меня поражаешь, девочка. – Вихтих засмеялся, сверкая белыми зубами, которые, к ее досаде, были такими ровными. – Классный план. Теперь, если у нас ничего не получится, мы сможем выдать тебя за вознаграждение и все равно оказаться в выигрыше. Штелен бросила на него недовольный взгляд. Надо будет ей не забыть подержать ту рясу, которая предназначается для него, в каком-нибудь вонючем месте, – возможно, постелить на коня вместо попоны, – до того самого момента, когда ему будет пора ее надеть. Бедект взял кружку у трактирщика, тут же выпил ее и потребовал другую, когда тот еще не успел отвернуться от их стола.