— Пожалуйста, помоги своему брату. А я пока поищу какую-нибудь сухую одежду. — Ты хочешь надеть мамину одежду? — голос Руби прозвучал одновременно удивленным и печальным. Я знала, что они не избавились от вещей Оливии, которые так и остались на своих местах в шкафу и комоде. Никто из ее близких не был готов убрать из дома воспоминания о ней, и я тоже. Но мне и в голову не пришло, что, надев ее одежду, я тем самым могу расстроить Руби или Джакса. На самом деле, я по-настоящему даже не задумывалась, а как я буду чувствовать себя в ее вещах. Возникшее ощущение пустоты подсказало мне, что это было бы плохой идеей. — Нет, детка. Я найду что-нибудь другое, — я увидела, как чувство облегчения волной прокатилось по ее лицу, а с плеч спало напряжение, когда она выдохнула. — Не волнуйся, милая, — добавила я, зная, что, если бы не озеро, в настоящее время расплывшееся на нижнем этаже, я бы сидела возле нее, обнимала бы и рассказывала бы, как сильно мама любила ее. Но в тот момент у меня не было на это время. «Позже», — подумала я. — Ты не могла бы сходить и убедиться, что твой брат не пытается поплавать в прачечной? — Хорошо, — ответила Руби, ее природная бойкость испарилась. Я поцеловала ее в макушку, когда она проходила мимо меня. Как же мне хотелось прогнать прочь всю ее боль. Когда Руби скрылась, спустившись вниз по лестнице, я продолжила свой путь в сторону хозяйской спальни. Когда Оливия была жива, я провела приличное количество времени в ее спальной комнате. Не слишком много, но достаточно, чтобы обстановка была мне знакомой. Мы красили волосы Оливии в прилегающей к комнате ванной, пробовали различные маски для лица. Когда она собиралась на роскошные ужины, проводимые на работе Девона, я сидела на ее кровати и наблюдала, как она примеряет платья, и всегда завидовала ее роскошному телу и натуральной красоте. Даже когда она была на последних сроках беременности, то казалось, что у нее вырос только живот, а фигура так и осталась такой же стройной. Когда она привезла Джакса домой, я много часов провела в той комнате, наблюдая за тем, как она нянчит новорожденного, и помогала по мере своих сил. Когда она болела, я также провела там множество часов, стараясь помочь и позаботиться о ней. Прежде я никогда не задумывалась над этим, но теперь я была рада, что Оливия умерла не дома. Было мучительно больно стоять в дверях комнаты, которую я избегала с тех пор, как Оливия ушла из жизни. Не знаю, смогу ли я зайти туда и увидеть последнее место, в котором еще была жива Оливия. Место, где мне было сказано так много тихих увядающих слов. Ее часть комнаты, самая дальняя, казалась нетронутой. Атласный халат по-прежнему висел на спинке большого кресла, стоящего возле любимого ею эркерного окна. На прикроватном столике стоял стакан, а рядом с ним лежала стопка книг в мягкой обложке. Можно было бы подумать, что в тот вечер Оливия собиралась лечь, взять одну из них и почитать перед сном. Казалось, что Оливия вот-вот вернется. Сердце быстро заколотилось у меня в груди, и я знала, что если не покину комнату, то начну заливаться слезами. Находиться там было для меня слишком тяжело. Слишком многое в комнате напоминало мне о Лив. Я едва могла представить, как же много потеряла вместе с ней. Быстро подошла к комоду Девона и стала лихорадочно выдвигать ящики, вздохнув от облегчения, когда нашла ящик со спортивными шортами и футболками. Схватив одну из них, я почти бегом помчалась в ванную комнату и захлопнула за собой дверь. Прислонившись к закрытой двери, я стала делать глубокие вдохи, чтобы успокоиться. После нескольких мгновений контроль над эмоциями вернулся ко мне, и только после этого я направилась в детскую ванную комнату, чтобы избавиться от своей вымокшей холодной одежды. Переодевшись в вещи Девона, я спустилась по лестнице. Было невозможно не ощущать на них его запах, но я изо всех сил сдерживалась, чтобы не поднести воротник к носу и не вдохнуть. Я хорошо знала его запах, который с легкостью могла бы отличить среди всех других. Он был свежим и пряным. Таким мужским. Я нашла Руби и Джакса, которые стояли перед целой кучей мокрых полотенец и ничего не делали, чтобы убрать воду. ― Спасибо, что принесли полотенца, ребята, — они оба улыбнулись и смотрели на меня так, словно я точно знала, что произойдет дальше. — Я понятия не имею, как решить эту проблему. Я открыла браузер на своем телефоне и погуглила «Протечка воды, что делать?». Но ни на одной всплывающей странице не было информации о мгновенном решении проблемы. Единственное, что пришло мне в голову, это убрать воду любым путем, каким только можно. Поэтому я схватила из шкафа большую чашу и стала вычерпывать воду за пределы французских дверей. Дети тоже взяли кружки и начали помогать, но я сказала им держаться подальше от воды, потому что она все еще была очень холодной. Мы трудились какое-то время, не добившись какого-то особого прогресса, когда я услышала голос Девона. — О, Господи, — произнес он и, подняв глаза, я увидела, как он кладет портфель на островок и ошарашенно оглядывает развернувшийся вокруг хаос. — Что ты здесь делаешь? Ты решил пропустить работу? — меня тут же охватило ужасное чувство, словно это я была причиной столь больших проблем. Я застыла на месте, стоя в одежде, которая фантастически пахла и была на несколько размеров больше. Мои волосы были в беспорядке из-за минувшего переполоха в прачечной, и все, чего я по-настоящему хотела, это принять горячую ванну. — Прости, — воскликнула я, опустив руки так резко, что чаша, которую я держала, ударилась об мое бедро. — Я не знала, что мне делать. И «Гугл» ничем мне не помог. Когда мы пришли домой, в прачечной повсюду лилась вода, и я просто пыталась вычерпать ее, — чуть не плача, забормотала я, уже не в силах сохранять спокойствие, когда Девон прямо в ботинках направился ко мне по холодной воде и заключил в объятия. Поначалу меня это удивило, потому что, ну, мы никогда не прикасались друг к другу. Только если это происходило случайно. Поэтому, от того, как он обнимал меня в попытке успокоить, я потеряла контроль. Отбросив чашу в сторону, я обвила руками его талию, уткнулась лицом в его грудь и заплакала. Со слезами я освобождалась от всего стресса, что испытывала за последние несколько месяцев, плакала из-за каждого раза, когда подвергалась ему с того момента, как Оливия ушла, из-за всех тех ситуаций, когда одной меня было недостаточно для ее детей и мужа. Но я держалась за Девона так крепко совершенно по другим причинам. Я прижималась крепче к его телу, просто потому что могла, и не имела такой возможности в прошлом. Проведя рукой вверх по его лопаткам, я могла почувствовать каждый мускул на его спине и просто была не в силах остановиться. Ощущение его рук на моем теле дарило мне наслаждение, и мне это нравилось. Я так желала находиться в его объятиях и ненавидела себя за то, что так чертовски сильно наслаждалась этим. — Руби, Джакс, почему бы вам не подняться наверх и не переодеться в пижамы, — тихонько прошептал он детям, и я с трудом могла представить, как, должно быть, со стороны выглядит сцена, которую я устроила. Через какое-то мгновение Девон слегка отстранился и взял мое лицо в ладони, которые казались такими теплыми по сравнению с моей ужасно холодной кожей. — Ты в порядке? — спросил он, и искренность, прозвучавшая в его голосе, надломила меня еще чуть больше. — Я з-замерзла. — Да, твои губы слегка посинели, — его взгляд бегал между моих глаз и губ. Он не убрал руки, и я уже была на грани того, чтобы вырваться из его объятий. — Давай отведем тебя в гостиную и немного согреем, хорошо? — Х-хорошо. Он отстранился от меня, но тут же взял за руку и повел в гостиную. Стоило только вышагнуть за пределы воды, как мои ноги сразу же начало покалывать, но я смогла добраться до дивана. Когда я села, Девон опустился передо мной на колени, оказавшись между моих ног, и положил одну руку на мое бедро. Пальцем он задел сеточку на баскетбольных шортах, что были на мне, и на его лице промелькнуло озарение. — Ты надела мою одежду? — Д-да, — стуча зубами, пробормотала я. Он стал наклоняться, пока наши лица не оказались всего на расстоянии миллиметра, и от этой близости у меня перехватило дыхание. Краска стыда залила все мое лицо, когда я осознала, что он всего лишь тянется за пледом, перекинутым через спинку дивана. Девон накинул его на мои плечи и укутал верхнюю часть моего тела. — Я-я вся вымокла, пока з-закручивала вентиль. Я п-поднялась наверх, но не смогла з-заставить себя п-переодеться в одежду Лив. — Ш-ш-ш, — произнес он, растирая мои руки и стараясь согреть их теплом своих ладоней. Казалось, я ждала целые годы, чтобы почувствовать его тепло, но в тот момент мысли об этом заставляли меня испытывать стыд. — Что мы будем делать с водой? — шепотом произнесла я, не в силах или, может быть, не желая заговорить в полный голос и разрушить момент. — Даже не знаю. — От «Гугла» нет никакого толка. Уголки его рта дернулись вверх в очаровательной улыбке, и я не смогла сдержаться, когда мои губы сделали то же самое. — Серьезно? Что ж, в таком случае нам придется применить старую добрую изобретательность. Он над чем-то задумался, продолжая мучительно растирать мои руки. Должна признаться, мне уже не было холодно. Все, что я чувствовала, ― это как жар медленно разливается внутри меня. — Ты останься здесь и грейся, я скоро вернусь. Я не успела ничего ответить, как Девон уже вышел в затопленный коридор и скрылся из виду. До меня донесся плеск воды, и стало понятно, что он, должно быть, направился прямиком в разлившееся озеро, на месте которого когда-то была прачечная. Из холла постоянно доносился какой-то шум, но мне оставалось лишь пристально смотреть на вход и ждать его возвращения. Когда Девон появился снова, то в руках у него был большой агрегат со шлангом, как у пылесоса. — Что это? — Это промышленный пылесос. Он может всосать почти все. С ним мы наведем порядок в два счета. — Тетя Эви, мы проголодались. Одетая в новую сухую пижаму, Руби появилась на верху лестницы. Она выглядела совсем измученной, и я тут же почувствовала себя ужасно. Среди развернувшегося водного хаоса и моего эмоционального срыва я совсем забыла покормить детей. — Хорошо, Руби. Иди в комнату и включи какой-нибудь фильм для вас с братом, а я принесу вам что-нибудь перекусить. — Правда? — часть ее усталости тут же испарилась, на смену ей пришла взволнованность. Ведь прежде детям позволялось есть только за столом. — Будет сделано, — радостно прокричала она и вприпрыжку понеслась вверх по лестнице. Миновало три часа, за которые я сделала сэндвичи и принесла их детям, захватив также виноград, крекеры и коробки с соком и организовав для них своеобразный пикник. Они ели и смотрели фильм. А мы с Девоном в это время работали, чтобы с помощью пылесоса убрать воду. Избавившись от большей части воды, все, что нам оставалось, это постараться просушить пол и стены с помощью полотенец. После осмотра Девон заключил, что шланг, прикрепленный к задней части стиральной машины, оборвался, и это стало причиной того, что вода залила его прекрасный паркетный пол. — У нас там на чердаке двое фанатов. Пойду проверю, как там они. Я слышала его шаги, поднимающиеся наверх, но мысленно была сосредоточена лишь на слове «нас», которое он использовал. Он имел в виду себя и Лив. Те «мы», которые, как он думал, проживут пятьдесят или шестьдесят лет. И хотя их больше не было, эти «мы» для меня существовали всегда. Лив и Девон. Неважно, жива она или нет, он оставался для меня мужем лучшей подруги. Я сама себя истязала по одной мне известной причине. Девон и Лив воспринимались мной как пара совершенно нормально, пока она была жива, но стоило ей уйти из жизни, и факт того, что он все еще говорил «мы» вызывал во мне грусть и печаль. Когда минутой позже я услышала, как Девон прочищал горло, то обернулась и заметила, как он смотрел на меня добрым взглядом. — В молодости, когда наша жизнь только начиналась, я столько раз представлял тебя в своей одежде. Я фантазировал, как приходил домой после тяжелой и важной работы, а ты встречала меня в одной из моих рубашек или даже просто в одном галстуке. Я почувствовала, как у меня зарделись щеки от его слов, но не могла отвести от Девона взгляда, да и не хотела разрушать момент, чтобы там между нами не происходило, потому что он был хрупок, словно сахарная вата. — Затем наши с Лив отношения стали серьезнее, и эти фантазии превратились в запретные мысли. Я понимал, что у меня не должны были возникать такие мысли, и я всячески их отгонял кроме пару моментов, когда ты выглядела настолько прекрасно, что было сложно выкинуть тебя из своей головы. Крошечный проблеск блаженства, который я сберег для себя и о котором вспоминал лишь в минуты полнейшего счастья, потому что думать о тебе в то время, когда дела с Лив шли не очень, было равносильно измене. Я не мог думать о тебе, даже когда хотел этого. Вероятнее всего, потому что боялся, как это могло бы отразиться на моем браке. Поэтому я пытался и вовсе не думать. И это работало. Большую часть времени. Я по-прежнему часто виделся с тобой. Ты по-прежнему была частью моей жизни, частью нашей с ней жизни. По-прежнему мог сказать тебе, как хорошо ты выглядишь или что мне нравится твоя новая стрижка, я по-прежнему знал, что ты в порядке и рядом. Я могла вспомнить практически каждый комплимент, который он сказал мне за последние девять лет. Я тоже сберегла их в своей памяти. Но старалась не придавать им какого-то особого значения, иначе это бы вызвало у меня чувство, будто я предаю свою лучшую подругу. — И вот однажды вечером я прихожу домой и застаю тебя на кухне, одетую в мои баскетбольные шорты, а Лив нигде нет. От его слов воздух в комнате словно начал трещать. Нахлынуло чувство раскаяния за свои гнусные мысли. Оливии нигде не было, но она была повсюду. — И самое поразительное в этом — то, что сейчас ты еще более недоступна для меня, чем была раньше. Уход Оливии еще больше отдалил тебя от меня. Даже если ты здесь — в моем доме. Каждый день. Ты рядом, но никогда прежде не была настолько недостижимой. — Девон, — удалось мне прошептать через силу, но я не имела ни малейшего представления, что сказать дальше. Мне просто нужно было оставить его. — Если только… — Девон, нет. — Если только ты сама не будешь держаться подальше ради собственного блага. — Я здесь, рядом, Девон, но мы не можем. — Нет ни одной причины, по которой мы не можем.