В общем, он был не на шутку влюблён в Альбину Арбатову. 18 18 Этого ни в коем случае не должно было случиться, но становилось проблемой, потому что… Во-первых, его наняли её защищать. Вообще и в частности, от одного нездорового урода. История началась довольно безобидно: парень подкатил в сети к симпатичной девчонке, они какое-то время мило общались, потом он захотел большего — она отказалась и понеслось… Уязвлённый в самое слабое место — самолюбие, парнишка (тут уже хочется назвать его уродом) потерял берега, стал заваливать её угрозами, писать друзьям и знакомым, рассказывать про неё в сети всякие гадости, обещал найти. Последней каплей стало письмо её отцу, где он подробно описал, что сделает с его дочерью. Отец немедленно подключил свою службу безопасности и нанял Альбине телохранителя с самыми лучшими рекомендациями — Руслана Дымова. Его наняли её защищать, а не становиться опасностью, а судя по голодным спазмам, что прокатывались по горлу, когда он её видел, особенно в пижаме, Руслан был близок к тому. Во-вторых, в частной охранной компании Полины Домбровской, где он работал, были строго-настрого запрещены отношения с клиентами (как и в любой другой, уважающей себя охранной компании), а значит, Руслану стоило либо выкинуть из головы даже мысль затащить её в койку, либо расстаться с работой (единственной, что с его послужным списком и военной специальностью удалось найти). Но и это была не самая большая проблема. В-третьих, ей было всего восемнадцать, а ему двадцать четыре. По сравнению с ним она была неразумным подростком, что, конечно, не ново (когда-то девочек выводили в свет в пятнадцать лет) и она совершеннолетняя, но всё равно Руслан видел себя злым матёрым волком, готовым её растерзать, а её невинной Красной Шапочкой и это его, мягко говоря, напрягало. В-четвёртых, она — Альбина Арбатова, а он… у него ни родины, ни флага. Что он может ей дать? Ну, кое-что, конечно, может. И даже уверен, ей понравится. Но перейти из разряда охраны в разряд постельных игрушек — так себе перспектива. Был и ещё один пункт, пятый, в его длинном списке «против», что лишал его права даже думать об Альбине Арбатовой, не то что безрассудно вожделеть, но его Руслан не озвучивал даже мысленно. «Скрывайте даже от себя, — имея в виду мысли о запланированной операции, говорил инструктор по спецподготовке, что тренировал их элитное, чтоб его, секретное, мать его, подразделение. — Иначе ваши мысли выдадут вас невольно: случайным жестом, брошенным невзначай взглядом, нахмуренными бровями, незаметной паузой в разговоре. Я научу вас как, — добавлял он. — Это проще, чем кажется». И учил. А Руслан — учился. И научился. Складывать простые числа, чтобы сосредоточиться. Смотреть в переносицу, а не в глаза, чтобы выдержать любой взгляд. И не думать, о чём нельзя думать, забивая голову, например, дедовскими байками. Сейчас, глядя на абсолютно белый потолок, он представлял плафон Шагала в парижской Опера. — Плафон — это не абажур на лампе, — щёлкнул его по маленькому носу дед, когда тот задрал голову (Руслану тогда было лет десять, может, двенадцать), — это расписной или лепной потолок. В 1964 году в парижскую оперу пришли более двух тысяч зрителей, чтобы посмотреть на открытие плафона, расписанного Марком Шагалом. Люстра под потолком была погашена, — рассказывал Руслану дед, — на сцену вышел весь кордебалет, оркестр исполнял «Юпитер» Моцарта, любимого композитора Шагала. А потом люстра зажглась — и все увидели новый плафон Опера. — И как тебе? — зачарованно смотрел на деда юный Руслан. — Херня, — скривился дед. — Ты же видел Шагала? Детские рисунки. Наивно. Коряво. Но на фоне нафталина парижской оперы — ничего, свежо, я бы даже сказал, нарядно. Нет, Руслан не видел Шагала. Он не интересовался ни авангардом в отдельности, ни художниками в принципе. Но он боготворил деда. Ему нравились его байки, в большинстве своём абсолютно правдивые и исторически достоверные (о чём Руслан узнал много лет спустя, когда стал проверять и сопоставлять факты) — так дед ненавязчиво обучал не только своих студентов, но и внука всему, что знал сам. Нравился Руслану и тяжёлый запах кубинских сигар, что дед смаковал, а потом остатки забивал в трубку, как Че Гевара, и докуривал подчистую. Если верить деду, с команданте кубинской революции дед тоже был знаком лично. Вернее, блудный и неисправимый сын Эрнесто, как написал Че Гевара в прощальном письме родителям, был с ним знаком. Но и библейские истории, и скандинавские легенды, Руслан слушал с не меньшим интересом. И с не меньшим восторгом верил, что его дед лично вдыхал запах горящей серы в пылающем Содоме и ходил на драккаре с легендарными конунгами к далёким неизведанным берегам. Шагал, Че Гевара, Содом… пытался сосредоточиться Руслан, но ни черта не выходило: мысли всё равно упрямо поворачивали к двери в спальню, где ещё горел свет. Ладно к чёрту Шагала! Ещё одним способом не думать о чём нельзя думать, была игра в шахматы. Руслан представил на потолке шахматную доску. Шагнул белой пешкой: e2-e4 Что дальше? Испанская партия? Дебют Слона? Украдкой бросил взгляд на закрытую дверь и выругался: рядом с чёртовой девчонкой не получалось сосредоточиться никак. А внизу уже летела посуда. Что в этот раз? Бесценная китайская ваза? Или советский сервиз с революционной символикой? Этот сервиз, кстати, был одним из лотов устроенного сегодня на приёме аукциона. Продавали возможность испить из него чаю и устроить фотосессию. Ставший неожиданно популярным среди коллекционеров советский фарфор истово скупала Марго и таскала с собой Альбину, видимо, надеясь вырастить из падчерицы талантливую галеристку. Альбина не могла отказать, понимая, как той сейчас непросто. А Руслан был вынужден всюду ходить с ними. Там он, кстати, и поднатаскался по части фарфора, и не только. — Дурацкая идея, — шепнула ему Алька, когда объявили лот с сервизом. — Да, — переступил с ноги на ногу Руслан, сканируя зал. — А знаешь, что бы предложила я? — спросила Алька. 19 19 — Нет, — ответил Руслан. — Я бы выставила тебя. Как лот, — она покосилась, но он и бровью не повёл. — Нет, ты не подумай ничего плохого. Но день с тобой я бы купила за любые деньги. За тебя я бы поборолась, а за сервиз… — она скривилась. А потом добавила: — И под словом «день», я имела в виду «ночь». — А под словом «ночь»? — едва заметно усмехнулся Руслан. Хотя прекрасно знал ответ. — Тоже слово из четырёх букв. — Борщ, — подыграл он. — Первая и последняя «С». — Соус? Она засмеялась. — А, кроме еды, ты ещё о чём-нибудь думаешь, солдат? — Нет, — так и остался он стоять с непроницаемым лицом. Честно говоря, как телохранителю, при Альбине Арбатовой ему больше нечего было делать. Урода давно вычислили и настучали ему по кумполу. Как и все трусливые дрочеры, он и задницу не оторвал с проперженного дивана, чтобы осуществить свои угрозы, хотя шансов у него всё равно не было. — Мужик, ищи себе шапку по Сеньке, — сказал ему Макс, похлопав лапищей по его субтильному плечу. — Самоуверенность не порок, но оценивай себя адекватно. Если ты не Леонардо Ди Каприо, не сын богатого папы, и не гений-миллиардер, не надо разевать варежку на Альбину Арбатову. Тут понимаешь, равноценный обмен: красота и молодость — на красоту и молодость, красота и молодость — на красивую жизнь и деньги. И никак иначе. Ищи партнёра себе под стать. Бомжи спят с бомжихами. Анджелина Джоли с Бредом Питом. Миллионеры и красавчики — с кем хотят. Башку хотя бы помой. Заинтересовывай, раскачивай, цепляй девчонок на интерес, тренируйся — и всё у тебя получится. — Он встал. — А ещё раз напишешь Альбине Арбатовой — будешь свои пальцы собирать по комнате зубами по одному. Вопросы есть? — Н-нет, — потряс башкой пацан. — Тебя как зовут? — спросил его Самарский. — Д-Дима, — ответил пацан и тут же поправился: — Дмитрий. — Ну, бывай, Дмитрий, — махнул ему Макс. Руслан вышел за ним не обернувшись…