Просто снял по дороге от двери до кровати штаны и засунул свои восемнадцать сантиметров в её маленькую щёлочку. Ну не так, конечно, чтобы прям с разбега. Какие-то пассы руками он там делал, но недолго. — Твою мать! — выдохнула Алька с единственным желанием его оттолкнуть. Да у него там не восемнадцать сантиметров, а восемнадцать с половиной. Скривилась от боли, впилась ногтями в его спину. — Потерпи, — коротко сказал Руслан, когда до него дошло, что за два года ничего не изменилось. А потом стал двигаться, сначала медленно и осторожно, потом глубже и резче. И боль прошла. Уступила место чему-то другому. Чему-то новому, чего Алька никогда прежде не чувствовала. Нет, это было и близко не так, как она себе представляла. Это было совсем другое. Настоящее, живое, всепоглощающее. Настолько сильное, первобытное и неизведанное, что она умирала и словно рождалась под ним заново. Умирала, корчась в судорогах и хватаясь пальцами за простыни. И рождалась от его прерывистого дыхания, и резких точных движений его сильного тела. — Летим, — шепнул он, когда стало совсем невмоготу. И Алька вдруг содрогнулась и… полетела. — О да! — сквозь пелену услышала его голос. — Ты просто огонь, моя девочка. Мой огонь. Хорошо там, где нас ДА, подумала Алька и тяжело дыша упала на подушки. Хорошо, где нас ДА. — Пожалуйста, скажи, что у тебя месячные, — оценил Руслан кровь на своём члене. — И не мечтай, — хмыкнула Алька. Повернулась на бок. Подпёрла рукой голову. И только сейчас заметила, что он в рубашке. Он её расстегнул, но не снял. По бедру потекло, видимо, кровь, но она туда не смотрела. Она смотрела на Руслана. А он на неё. — Помнишь, однажды ты сказал: «Не стоит раскидываться невинностью. Побереги её для того, кто тебе действительно важен». Это ты мне важен, Руслан Дымов. Он покачал головой и тяжело вздохнул. — А если бы я не вернулся? — Но ты же вернулся, — сказала Алька так легко, словно ей это ничего не стоило. На самом деле — нет. Два чёртовых года. Это было трудно. Но если не она, то кто? Если любовь не это, то что? Где бы он ни был, когда бы ни вернулся, как бы ей ни было тяжело — она бы его ждала. И дождалась. Оно стоило того. — Но я ведь мог… — он выдохнул. — У меня нет слов. — А ты найди, — улыбнулась Алька. — Твой ход. — Ладно, — легко согласился Руслан. Погладил её по щеке, подтянул к себе за шею. — Вряд ли у меня есть что-то равнозначное и столь же бесценное, но кое-что есть. Буду банален. Сердце. Я не могу его вынуть и подарить, но знай, я просто ношу его с собой, принадлежит оно тебе. Ты мой огонь. Моя катастрофа. Моя бездна, в которую я прыгнул не глядя. Мои сожжённые мосты. Но я отдал бы всё, чтобы прыгнуть снова. Это не ход. Это просто слова. Но я их всё же скажу. Я люблю тебя, Огонёк. Как же мучительно Альке хотелось понять, что он вложил в слова «сожжённые мосты». Что имел в виду, назвав её своей катастрофой. Она не питала иллюзий — возможно, ей никогда не дотянуться до тех глубин, что она чувствовала в нём. Но знала, почему «огонь». Потому что нет дыма без огня. А ещё знала, что ему ответить: — Боже, нет, не втягивай меня в эту хуйню! — засмеялась она. А потом прошептала: — И я тебя люблю, Дым. И я… тебя. Он улыбнулся и снял рубашку. На его ключице было выбито сердечко, лепесток огня и буква «А». Как мало мне дано для сочлененья с тобою впадин, выступов, пазов. Как мало — только локти и колени — дано креплений. Ненасытен зов вдавиться в поры кожи, в кровоток твой устремиться водопадом горным, извилинами мозга и кишок совпасть, и позвоночники, как корни, переплести, чтоб на двоих — топор… Как мало мне дано природой-дурой: пристраивать в единственный зазор несложную мужскую арматуру. * Алька вышла из душа, когда снизу прозвучал голос Марго. — Альбина, там пришёл Игорь! — прокричала она. — И тебя ждёт водитель! — А кто у нас Игорь? — затягивая ремень, спросил Руслан с равнодушием даже не деланным. Он уже полностью оделся, и в душ сходил первый, и это было так трогательно: пока Алька мылась, застирал простынь и застелил постель. Солдат, качнула головой Алька, что тут ещё скажешь. Порядок, дисциплина, выдержка. — Вы знакомы, — тряхнула она волосами. Как ни прятала под шапочку, всё равно снизу намокли. — Игорь Камалов. Дымов поднял на неё глаза. — Серьёзно? Вы вместе? — удивился он. Видимо, всё понял по её лицу, а потом заржал. —— * стихотворение Веры Павловой 31 31