— Не знаю, когда вернусь. Думаю, скоро. Можешь сказать, в чем проблема, попробую разрулить по удаленке, подключу ребят, если срочно нужно. — Это не телефонный разговор, Стас. Вернешься в Москву, позвони, встретимся, обсудим, — не нравится мне ее потерянность в голосе, но в душу не лезу. При встрече так при встрече. — Договорились. Вернусь, наберу, — ее устраивает. Прощаться Леська не торопится, я сам сбрасываю звонок. С чего вдруг Леська решила поговорить? О чем? Не помню, чтобы раньше нам было до разговоров. Голос Леськи показался нервным и напряженным. Если что-то случилось, я обязан помочь, но на наших встречах, которые раньше устраивали обоих, теперь стоит жирный крест. Парни готовят место под вечерние посиделки. Расчищают сад. Устанавливают мангал. Лис с Саблей отправляются в деревню на поиски углей или дров. Заодно оценят место, посмотрят позиции, которые я отметил на карте. Может, предложат что-то свое. Мы с Лехой давно отметили лучшие точки для горячего приветствия гостей, на всякий случай подготовили пути отхода, но трезвый взгляд со стороны никогда не бывает лишним. Вдруг что-то упустили? Хотя всю территорию вокруг просканировали до мелочей. Мысль о Леське и ее неожиданном звонке не выходит из головы. Точит что-то внутри, вызывая напряжение. Обычно с просьбами она не обращалась, у ее отца отличные парни служат в охране. С деньгами проблем нет, чем я могу быть полезен? Мои профессиональные навыки вряд ли понадобились ей. Да и не знает она, какую должность я занимаю в спецназе. Следом за Леськой звонит Хакер. С утра жду его звонка. Все эти дни мы расставляли ловушку для нашего охотника, который должен стать добычей, капкан захлопнется со дня на день. Никто не знает, что один из налетчиков на клинику остался жив. И даже заговорил. — Стас, птичка попалась, — сообщает товарищ. Внутри разгорается огонь предвкушения. Скоро мы встретимся! Я эту падаль готов голыми руками порвать. — Но есть проблема, — Хакер выдерживает паузу, заставляет леденеть кровь в жилах. — В вашу сторону собралась выдвигаться охрана Гаранина и Серебрякова. — Да ну нахер! Откуда утечка? — вот только этого не хватало! Операция почти готова, все пазлы сложились, осталось красиво поставить точку в этом деле, а тут начинается пздц! — От тебя, Стас, — хмыкает товарищ, не слышно, чтобы он был этим фактом озабочен, а вот я напрягаюсь. — Не понял, что за розыгрыш? — Телефон не нужно оставлять без присмотра, — без злобы сообщает Хакер, а я получаю удар под дых. — Да твою дивизию! — ну как так?! — Много она рассказала? — сложно описать свое состояние. Пока сам не разобрался, что со мной происходит. — Ничего важного и интересного, но звонок отследила служба безопасности, собрались к вам в гости всем составом, еще и наемников набрали. — Твою… — выругался под нос. Не ожидал. Юна, только не ты! Подставила так подставила. Просил же, объяснял! Почему нужно делать все через одно место? — Управление разбирается, Яр уже доложил. К Гаранину проверка нагрянула, пару дней ему будет не до невесты, — упоминание, что Юна все еще невеста Игоря, выжигает нутро. Этим вопросом нужно заняться, как только решим здесь все дела. — Нужно будет, отвлечем Серебрякова, задержим и его на пару дней. — Постарайтесь не спугнуть нашу рыбку, — мне еще с этого ублюдка чешую сдирать и кишки потрошить! — На связи! Сбросив звонок, прислонился к стене. Для меня Юна не просто баба, с которой хочется трахаться, она — моя женщина, и я несу ответственность за ее поступки. Как повлияет ее звонок на ход всей операции, пока неизвестно. Предсказать невозможно. Но за мой косяк с телефоном меня нагнут в управлении. Забылся. Доверился. Растворился в ней. Подставился. Неприятно. Жжет в груди, будто она меня предала. Ладно, с этим я разберусь. Она ведь не знает всего. Сам ведь принял решение не посвящать ее в ход операции, держать все имена в секрете. Можно подняться в нашу комнату и прямо спросить о звонке, но опять же — не хочу ее расстраивать. Ее мир и так скоро начнет рушиться. Плохо, что она, не понимая, подставила ребят. Блин, это ведь не соль просыпать и смолчать, тут дело жизни и смерти. Мне было бы приятно, приди она и сама расскажи о звонке… Глава 37 Стас — Ты чего такой напряженный? — ухмыляется Жаров, с подозрением наблюдая за мной. Устал наблюдать, как я топором крошил здоровый пень в щепки. Пень нашел за сараем, когда косил бурьян. Пригодился пенек. Отбросив топор, присел у забора на примятую Лехой траву. Прислонился к нагретому на солнце металлу. Мне бы ледяной душ, чтобы заморозить нутро, сердце, мысли. А тут спину печет, раздражает. Сейчас меня все раздражает. Леха хорошо меня знает, многое прошли вместе. Уловил не просто смятение, а полный эмоциональный пздц. Раздрай внутри хуже пули в голове. Думал, спущу пар, когда брался за топор, а ни хрена, все так же разрывает в груди. — У вас же все нормально было, — засовывает травинку в рот, пережевывая, смотрит пристально. Тут к гадалке не ходи, сразу понятно, откуда ветер дует. — Поругались, — не спрашивает, но и не утверждает. — Нет, но очень хочется, — вбираю полную грудь воздуха и резко выдыхаю. — Всыпать бы ей по заднице, чтобы неделю сесть не могла, — не скрывая истинных эмоций. Леха удивленно выгибает брови, ждет продолжения. — Она с рабочей трубы набрала Олейникову! — зарываюсь пятерней в короткий ежик волос. — Дебил, оставил трубу на столешнице. Но я и подумать не мог, — растирая ладонью лицо. Конечно, это не оправдание. Сам виноват. Но если не доверять любимому человеку, кому доверять? — С рабочего, мать его! — хочется лупануть со всей силы, но руки мне сегодня будут нужны. Ничего не должно отвлекать, когда буду жать на спусковой крючок. Я и так с топором немного увлекся, а перчатки не надел. Лешка хмурится. Теперь понимает, почему я так зол. На личный телефон специально Хакер установил программу, через которую вбивал ложные координаты. Мы две недели водили службу безопасности Гаранина за нос, они тысячи километров намотали по России-матушке, матушке Маразыскивая нас. Маршрут продумали заранее. Грамотно водили, они до последнего были уверены, что мы постоянно передвигаемся. Моя задача была не вызвать своими звонками подозрения, а они были. Я ведь спец, со своим хакером в команде, программа надежная оказалась, не нашли. Слишком сильно верили в себя. Рабочий отслеживается нашими спецами круглосуточно. Еще и прослушивается. Это сделано для нашей безопасности. Хотя не всегда наше руководство печется только о нас, иногда нужно вовремя прикрыть свою задницу. Все звонки с этого номера только на рабочие телефоны. Отследить позволили лишь утыркам, которые охотятся на Юну. Перед операцией нам точно не нужны были гости из гаранинских или серебряковских ребят. — В очередной раз убеждаюсь: нет идеальных женщин, — если Леха хотел поддержать, то выбрал не те слова. Словно соль сыпанул на открытую рану. — А насчет надавать по заднице, — чешет ухо. — Я бы не сдерживался, — ухмыляясь многозначительно. — С другой я бы тоже не сдерживался и по жопе дал или моральных люлей отвесил, — прикрывая глаза. Я бы так поступил, не задумываясь, а потом оттрахал бы так, что она на ногах стоять бы не смогла. Или неделя минетов, как наряды вне очереди, а эту даже тронуть грубо не получается. По рукам себя бью. — Ты боишься на нее голос поднять, — констатирует очевидное. До сегодняшнего дня не было необходимости, но вот она появилась, а я не могу позволить себе сорваться. — Как, Леха? — развожу руками, вновь начинаю закипать. — Ты видел, как она жила с отцом! Она зажимается от громкого голоса, дергается от резких движений возле ее лица, — меня это убивало. Сложно наблюдать, когда у взрослого человека подобная реакция. От меня она никогда не шарахалась, но несколько раз вздрагивала, если Лешка подносил резко руку к верхним шкафам на кухне, а она в это время стояла рядом. — Найди другой способ наказания, чтобы ей в конечном итоге тоже понравилось, но она вынесла из этого урок, — пытается спустить ситуацию на тормозах. — Хотя нет, она будет потом чаще косячить. — Я ее жизнь скоро до основания разрушу, — упираясь локтями в колени, кладу подбородок на сложенные кулаки. — Построишь новую, — не чувствуется в голосе друга уверенности. Он ведь понимает, что скоро от ее жизни останется лишь пепел. — Сложно, когда любишь, причинять человеку боль, пусть и ненамеренно, — Юна и так кроме меня и брата никому не верит, а тут ее ждет пздц какое разочарование. И с этим тоже придется жить… — Тогда лучше отпустить. Дать ей встать на ноги, опериться. Ты устанешь быть удобным, устанешь ломать себя. Твоя жертва напрасна. Жертвуя собой, не сделаешь всех счастливыми. Юна должна принимать тебя любым, со всеми твоими психами и вывертами, или это не любовь. Потеряешь себя, хреново будет обоим. — Лех, с ней не получается быть собой. Она в своей короткой жизни переела жести. Отец-ублюдок издевался, он ее транквилизаторами колол, чтобы она послушной была, — срываюсь, потому что не могу принять, что кто-то над ней измывался. Я накажу. Жестоко накажу, но не верну ей потерянного детства. — Я сейчас неспособен на тихие разговоры, а она во мне увидит отца, если я выпущу своих демонов. — Ну и сдерживать их долго ты не сможешь, Стас. Ломать себя будешь? Нахрена? Не вывезешь. Разрушишь то, что пытаешься сохранить сейчас. Она сильнее, чем кажется. Если не уверен, отпусти, — бьет по плечу, поднимается и уходит. Продолжать бессмысленно, он сказал, я услышал. Отпустить… Мысль болью врезается в сердце, но я понимаю, что Лешка прав. Мы слишком разные. Как бы отец с ней ни поступал, она осталась принцессой, а я грубый мужик, чья жизнь затоплена кровью, потом, человеческими страданиями и смертями. Сломаю… не получится быть ванильным 24 на 7. Посмотрит своими красивыми глазками, как на отца, убьет без выстрела. Я живу со своими демонами, сроднился с ними, но я не монстр… Глава 38 Юна Вечер смазанным пятном откладывается в памяти. Ребята готовятся ранним утром на рыбалку. Они встанут? На часах почти два ночи, а они веселятся, пьют у костра, в котором продолжают поддерживать огонь. Мне должно быть все равно, я ведь никуда не собираюсь идти, но зацикливаюсь на совершенно неважных для меня вещах, чтобы не сходить с ума. Я ушла рано. Вечеринка с шашлыками прошла мимо меня. Не притронулась ни к овощам, приготовленным на гриле, ни к мясу, ни к закускам. Не сделала ни одного глотка пива, хотя Леха открыл для меня баночку и лично передал в руки. После звонка Олеси никак не получалось успокоиться. Мне нужны были объяснения. Пусть у меня не было нормальных отношений, но я знаю, что все недопонимания нужно обсуждать, и я готова была начать неприятный для меня разговор. Готовилась, прокручивала в голове возможные варианты развития событий, но ни в одном из них не было игнора. Стас не был таким холодным и отстраненным даже в первую нашу встречу, хотя тогда он меня до жути пугал. Он сидел рядом на поваленном бревне, но я не чувствовала его. Совсем не чувствовала. Не было привычного внимания, заботы, его энергетики. Он был закрыт ото всех, но именно мне его холодность причиняла боль. Стараясь поддерживать беседу, Юматов подкладывал в мою тарелку сочные кусочки мяса и говорил: «Ешь». Все! Рядом со мной сидел незнакомец! Будто не было этих сказочных дней, наполненных счастьем, страстью, негой. Словно чувствуя холод между нами, парни вели себя скованно. Устав от напряжения, пожелала ребятам спокойной ночи, поднялась в нашу комнату, до последнего надеясь, что Стас придет, и мы поговорим. Чтобы занять себя хоть чем-то, приняла душ, перестелила постель, сложила наши вещи, хотя они лежали в шкафу ровными стопками. Пыталась уснуть. Ворочалась, поднималась с постели и шла к окну, наблюдала за Стасом. Прислонившись к стволу дерева, он сидел с закрытыми глазами, но я чувствовала, что не спит. О ком ты думаешь? О ней? После ее звонка ты сам не свой. Ревность ядом разъедала сердце, отравляла душу. Сморгнув непрошеные слезы, решила спуститься вниз, выпить чай, где-то был успокаивающий отвар с мелиссой. Чашка чая на столе. Я одна в темной кухне за столом. Сердце сдавило и не отпускает. Слезы текут по щекам, падая на стол. Так страшно услышать правду, но оставаться в подвешенном состоянии нестерпимо тяжело. — Не спится? — не услышала, как в кухню вошел Лешка. Они вообще ходят бесшумно, словно ниндзя. Прислонившись к столешнице у раковины, он задумчиво смотрел на меня. Кроме подсветки холодильника пространство никак не освещалось, но я все равно украдкой утерла слезы, чтобы он их не заметил. — Чаю захотелось, — голос сиплый, будто только со сна. — Поэтому ты его не пьешь? — проходит к столу, придвигает стул и садится напротив. — Жду, когда остынет, — не смотрю на Лешку, не хочу, чтобы видел мои мокрые щеки. Нужно подняться и идти в комнату, но меня приклеило к стулу. — Ты его сильно подставила, Юна, — слова, произнесенные тихим голосом, врезаются в мой мозг. — Что? Как?.. — неужели из-за звонка Мише? Ревностью себя изводила, а все дело в том… Начинаю паниковать. Получается, Стас узнал. И не только Стас… — Что теперь будет? Он сильно злится? — мне страшно услышать ответ. По напряженной позе Лешки понимаю, что все плохо. Он сжимает сложенные на столе руки в кулак. Раздумывает какое-то время над ответом. — Если бы на твоем месте была другая, она бы пожалела о том, что сделала, — решает ответить на второй вопрос. — Нельзя предавать доверие мужчины, Юна. Проблемы на работе решаемы. Такими спецами, как Юматов, не разбрасываются. Они в дефиците, — я благодарна Лешке, что он отвечает на мои вопросы. Внутри я немного успокаиваюсь. — Скорее всего, его отправят на несколько месяцев в командировку, чтобы все улеглось. Влепят выговор, лишат звания… — обыденным тоном, а у меня внутри умирают частицы души. Из-за моей несдержанности может пострадать любимый мужчина. Расставание на несколько месяцев сейчас не кажется таким страшным, как понижение в звании. Каждая звездочка дается потом и кровью, а я так легко… — Можно что-нибудь сделать? — всхлипнув. Чувство вины и раскаяния не дает нормально вздохнуть. Лешка молчит, долго молчит. Смотрит, будто взвешивает слова. — Принять Стаса таким, какой он есть, — давит жестким тоном. Мне хочется возмутиться, но я прикусываю язык, Лешка продолжает говорить: — Заметила, после твоей подставы, он не стал даже разговаривать с тобой, чтобы не сорваться? — конечно, заметила, но не поняла, с чем связана его отстраненность. А он злится, оказывается. Эгоистично жалела себя все это время, а теперь мне стыдно. — Он боится, что ты увидишь в нем своего отца. — Не увижу, — перебиваю. Мне такое в голову не придет, но Лешка лишь скептически выгибает бровь. Я уже привыкла к темноте и вполне хорошо вижу черты его лица. Ловлю себя на мысли, что Стас со мной слишком обходителен, нежен, обращается словно с фарфоровой куклой, боится разбить. Я видела, каким он может быть. Наша первая встреча, та сцена с Леськой, когда он разозлился на девушку, намертво въелась в мою голову. А со мной он предпочитает отмалчиваться. В этот момент я действительно чувствую себя поломанной куклой, к которой мужчина боится подступиться. Я даже помню момент, когда изменилось его отношение ко мне, в тот день отец ударил меня по голове. Как бы я отреагировала, начни Стас меня ругать? Не знаю, но абсолютно точно не стала бы сравнивать его с отцом. Лешка пододвигает ко мне чашку остывшего чая и заставляет выпить. Забываю о Лешке, глубоко погружаюсь в невеселые думы. Пропасть между нами оказалась больше, чем могло показаться. — Ты сегодня позвонила человеку, который заказал твое убийство, — вырывает меня из раздумий голос Лешки. Значение слов не сразу доходит до моего сознания, но я уже готова защищать Мишу. Потому что этого просто не может быть! — Твой брат стоит за покушениями… Глава 39