– Вы проживаете поблизости? – спросил Карл. – Что вы! Я живу в Гамбурге. Просто далековато убежал от дома. Наверное, надо было раньше свернуть. Ассад рассмеялся. Что ж, значит, у них со старичком сходное чувство юмора. – В таком случае, я подозреваю, что вы немного в курсе местной истории. – Что именно вы хотите узнать? Карл махнул рукой в сторону заброшенного здания и ввел собеседника в курс дела. – Нас уже сто раз спрашивал об этом тот самый назойливый полицейский из Сванеке, – ответил старичок. – Да, в течение полугода здесь жили какие-то молодые люди. Прежний хозяин не был слишком щепетилен в вопросах зарабатывания денег. – Почему вы так говорите? – Потому что тут ошивалась куча хиппи, которые нам тут сдались как собаке – пятая нога. Пестрые тряпки, нечесаные волосы до задницы… Ошивались здесь и занимались какой-то галиматьей, причем явно с мистическим уклоном. – Например? – Бегали по земле босиком и махали руками в направлении солнца. По вечерам жгли костры и носились вокруг них, зачастую нагишом. Нам как-то дико было смотреть на это все. – Он ухмыльнулся. – С мистическим уклоном? – Да, они разрисовывали тела всякими знаками и молились, словно правоверные католики. Кое-кто говорил, что они последователи Асатру[11], но мы, местные жители, считали их просто ненормальными, как и многих других туристов. – Любопытно… И что за знаки они на себе рисовали? – Понятия не имею. Какие-то каракули. – Старичок вдруг оживился. – Похожие на те, что малюют индейцы. – Как забавно… – Да уж. А над входом в дом у них висел огромный щит. Кажется, там было написано «Небесный свод». – Но они не проповедовали свою веру? И не учиняли в округе какие-нибудь неприятности? – Нет-нет. Вообще-то они были мирными и спокойными. Просто немножко не в себе, как я уже сказал. Карл кивнул на сумку Ассада, откуда тот незамедлительно извлек фотографию мужчины с «Фольксвагеном»-«буханкой». – А вот этого парня не узнаете? – спросил сириец. – Ах да, этот снимок полицейский тоже всякий раз демонстрировал. Я неоднократно говорил, что у них имелся подобный фургон, но понятия не имею, кто этот мужчина. Я тогда как-то не особо в них вглядывался. – То есть в то время вы не выбирались на ежедневный моцион? – Ясен пень, что нет. Может, вы решили, что я сейчас бегаю каждый день? Они получили кое-какую дополнительную информацию. Да, номерной знак был черного цвета. Да, сверху с обеих сторон на верхней части кузова машины были нарисованы черные изогнутые линии. Но больше ни слова ни о каких отличительных признаках – ни вмятин, ни царапин. Плюс удалось выяснить, что в этой местности проживала в то время кучка молодежи, примерно поровну парней и девушек, и в один прекрасный день они исчезли. Такие были дела. С тех пор хозяин селил к себе исключительно немцев: вроде бы они обеспечивали ему более высокий доход. – Вы – или, возможно, еще кто-нибудь – могли бы подсказать нам, какого числа они покинули насиженное место? Это произошло примерно в те дни, когда разыскивали Альберту Гольдшмидт. – Не знаю… я-то точно не подскажу. Я часто уезжал в командировки, отсутствовал и в тот период. Я – биохимик, специализируюсь на энзимах, тогда уезжал в Гронинген проводить исследования. Речь шла о производстве картофельной муки, если вам вдруг любопытно это узнать. Он рассмеялся. Ассад выпучил глаза: – Картофельная мука? Ой, так это замечательная вещь! Особенно когда у верблюда «случная болезнь», надо… – Благодарю. Мне кажется, сейчас история про верблюдов вряд ли будет актуальна для уважаемого господина. – Карл вновь обратился к старичку: – А как насчет вашего пожилого соседа, который сдает здание? Он-то ведь должен знать, когда именно они снялись с места? – Что?! Да он вообще ни бельмеса не знал; он и жил-то в совершенно другом месте на острове. Ему главное было, чтобы исправно платили за съем, а дальше пусть делают что хотят. Собеседник назвал им свое имя, затем погрузился в собственные думы и пошкандыбал дальше, с шумом вдыхая и выдыхая воздух. – Мне кажется, скоро мы более основательно вникнем в документы официального расследования и даже в личные записи Хаберсота. Наверняка много чего можно вычитать из материалов, вместо того чтобы мотаться куда Сигурд драконов не гонял. – Кто не гонял кого? – Забудь. Пословица есть такая. * * * Дом престарелых Снорребаккен, где жила сестра Юны Хаберсот, представлял собой инфернальное сочетание сверкающих стекол и выкрашенных серой краской стен, здание прямо-таки искрилось новизной. Сюда прекрасно вписалась бы преуспевающая аудиторская фирма или частная клиника пластической хирургии, но никоим образом это здание не ассоциировалось с казенным учреждением, где старики доживают свои последние дни. – Реакции Карин Кофоэд немного заторможены, – сообщила сиделка, сопровождавшая их до комнаты. – К сожалению, слабоумие наложилось на болезнь Альцгеймера. Но если вы сумеете придерживаться одной-единственной темы, есть шанс на момент просветления. Сестра Юны Хаберсот сидела в кресле чуть сгорбившись, хаотично размахивая руками. Улыбка на ее лице казалась застывшей, но руки жили своей активной жизнью, словно она дирижировала симфоническим оркестром на воображаемом концерте. – Я ненадолго оставлю вас, чтобы не рассеивать ее внимание, – с улыбкой пояснила сиделка. Карл с Ассадом уселись на диванчик напротив старушки и принялись ждать, когда ее взгляд остановится на них. – Карин, мы хотели бы побеседовать с вами о Кристиане Хаберсоте и его расследовании, – наконец приступил к делу Карл. Старушка кивнула и вновь погрузилась в собственный мир. Спустя несколько мгновений она принялась рассматривать свои растопыренные пальцы, а затем повернулась к гостям, кажется, придя в чуть более адекватное состояние. – Потому что… Бьярке! – констатировала она. Карл с Ассадом переглянулись. Им придется непросто. – Да, Бьярке больше нет, это правда. Но мы хотим поговорить с вами о Кристиане не в связи с Бьярке. – Бьярке – это мой племянник, он играет в футбол. – Она стушевалась. – Э, нет, не то… Как это называется? – Бьярке проживал вместе с вами и вашей сестрой Юной в течение некоторого времени, так нам сказали. – Ассад сдвинулся на самый край дивана, чтобы оказаться поближе к собеседнице. – Тогда они с Кристианом развелись, и она стала встречаться с другим человеком. Много лет назад, тогда вы жили вместе. Вы помните это? От волнения ее гладкий лоб прорезала глубокая морщина. – У-у, Юна… Она так злится на меня… – На вас, Карин? Разве она злится не на Кристиана? – Карл тоже пододвинулся к старушке поближе. На некоторое время она вновь отвлеклась от них. Выглянула в окно, немного помотала головой, как будто реагировала на внутренний монолог. Кисти ее рук слегка подрагивали. Затем лоб разгладился, тело успокоилось. Судя по всему, толку от этого не было никакого. – Карин, вы не припомните, Юна ругала Кристиана из-за затеянного им расследования? Вопрос, несомненно, достиг сознания Карин, потому что она повернулась к Карлу с выразительным взглядом. Однако ответа не последовало. – Бьярке мертв. Он мертв, – повторила она, возобновляя движения руками. Ассад с Карлом переглянулись. Если собеседница вдруг выдаст им более-менее толковый ответ, можно будет считать это чистым совпадением, этаким выстрелом от бедра. Мёрк дал знак своему помощнику, который тут же вытащил фотографию с парнем и «буханкой». – Вы никогда не слышали, чтобы Кристиан или Юна говорили вот об этом человеке? – рискнул Карл. Это была последняя попытка. – Об этом длинноволосом симпатяге, – добавил Ассад. Карин в смятении посмотрела на них. – У Бьярке были длинные волосы. Всегда, – сказала она. – Как у этого человека. – Ну да, а вот об этом самом человеке кто-нибудь когда-нибудь упоминал? – Карл отчаянно пытался уцепиться за ее же слова. Видимо, она старалась сосредоточиться на том месте на снимке, куда указывал его палец, но ничего не получалось. – Карин, а вы помните, как его звали? Может быть, Ной? Она откинула голову назад и расхохоталась с открытым ртом. – Ной! Помните, у него была куча зверюшек? Карл посмотрел на Ассада.