В связи с вышесказанным она находилась на грани принятия самого отчаянного и унизительного решения, какое только можно представить для сорокалетней одинокой женщины без образования, но с большим количеством лишних килограммов. А именно – была вынуждена вернуться обратно в Бирмингем, в квартиру, где она родилась и где еще проживали ее родители. Ширли позвонила им и осторожно прощупала почву. Как насчет того, чтобы она погостила у них пару месяцев, а то она так соскучилась… К сожалению, они не выразили особого воодушевления, так как, очевидно, поняли ситуацию – ведь Ширли сроду не приезжала к ним ни на Рождество, ни на Новый год. И вот она оказалась в заточении в убогой съемной комнате в одном из самых неблагополучных районов Лондона и без особых надежд на будущее, – а украшенные к Рождеству витрины ярко сияли, вокруг веселились дети… «Надо было последовать примеру Ванды», – подумала Ширли. Наверняка ей сейчас здорово там, куда она уехала, раз даже забыла послать о себе весточку. И чем больше Ширли об этом думала, тем более сказочной рисовалась в ее воображении жизнь Ванды на мистическом острове, где владычествовал Ату. Вряд ли у Ванды было при себе больше денег, чем у нее, когда она отправилась в путешествие. По крайней мере, насколько Ширли была в курсе. И разве Ванда получила оттуда приглашение? Нет, вовсе нет. «Так почему бы и мне не попробовать?» Этот вопрос на ближайшие дни и ночи привел в движение мысли Ширли и пошатнул жалкое положение, в котором она оказалась. Когда перед ней возникали важные вопросы, подобные этому, Ширли усаживалась рядом с горелкой за стол с клеенчатой скатертью и принималась тасовать засаленные карты, готовясь получить от них ответ. Выбранный в данном случае пасьянс был не из простых, зато если он сойдется, итоговое решение примет более солидный вес. «Если сейчас получится, я всерьез задумаюсь над поездкой», – так решила Ширли. И вот, когда пасьянс сошелся, возникла целая цепь новых вопросов. Каким образом все организовать? Стоит ли сообщить о своем приезде сначала Ванде – или сразу написать в Академию? Как будет лучше? Или просто собрать чемоданы и распрощаться с окружающей действительностью раз и навсегда? Так прошла вся первая половина праздников. Пасьянс сошелся несколько раз подряд, и Ширли приблизилась вплотную к самому последнему вопросу: подождать или ехать сейчас? И тут пасьянс сошелся в седьмой раз подряд. Теперь она твердо знала, что покидает свою нынешнюю жизнь, причем немедленно. * * * Всю дорогу Ширли представляла себе, как ее встретят в Академии натурабсорбции. Она была уверена, что дружелюбные люди, с которыми девушка познакомилась в Лондоне, примут ее с распростертыми объятиями. Но вот как насчет Ванды? Разве она не ясно дала понять Ширли, что их дружба теперь в прошлом? Ширли в красках представляла себе реакцию Ванды. Объявилась тут какая-то грымза из Лондона и достает ее своим никчемным трепом о давно минувшем… Нет, Ширли не питала никаких иллюзий по поводу их встречи, однако даже это ее не останавливало. В конце концов, ведь именно она познакомила Ванду с необъятной вселенной Ату Абаншамаша Думузи, пусть не забывает это… Добравшись до железнодорожного вокзала Кальмара, Ширли села на автобус и отправилась на Эланд. Последний участок пути ей пришлось преодолевать пешком. Перед ней предстала впечатляющая картина – группа новеньких домиков на берегу моря. Даже на расстоянии Академия казалась совершенно волшебным местом – многочисленные белые постройки под треугольными крышами с разноцветными стеклянными вставками, мерцающими солнечными батареями и огромными окнами. Академия оказалась больше, чем она предполагала. Гораздо больше. Уже на подходе ко всему этому великолепию казалось, что стоит только попасть внутрь – и больше ничего не нужно. Ширли повидала за свою жизнь не так много, и уж точно никогда не видела ничего подобного. Тут словно сама местность излучала энергию. Как будто все мировые энергетические потоки пронизывали этот ландшафт, состоящий из экзотической растительности, объектов искусного ремесла человека и загадочных символов. Первое, что бросалось в глаза, – большой эмалевый щит, на котором было написано: «Академия натурабсорбции Эббабар». Дорожка, вымощенная разноцветной плиткой теплых оттенков, вела к нескольким небольшим зданиям и к двойному павильону с видом на море, который новая аккуратная табличка обозначала как «Всеобщее Сердце Академии». В администрации Академии велась какая-то активная деятельность. Облаченные в белые одежды сотрудники будто парили над полом, пребывая в состоянии глубокого внутреннего умиротворения. Несколько из них любезно кивнули Ширли. Она оправила платье с цветочным рисунком и разгладила жакет. Хотелось соответствовать этой стильной чистоте. «Здесь я наверняка смогу обрести счастье», – подумала Ширли и подошла к двери, на которой висела табличка с надписью: «Прибытие и регистрация. Пирьо А. Думузи». * * * Когда Пирьо неожиданно возникла у изножья кровати, цвет лица Малены стал белее халата медсестры из стерильного гинекологического отделения, находящегося на пятом этаже Кальмарской больницы. Пирьо про себя потирала руки. Конечно, больная надеялась на то, что к ней явится сам Ату, чтобы проявить заботу и оказать внимание, однако, по всей видимости, она не успела узнать его слишком хорошо. – Как дела? – поинтересовалась Пирьо. Малена отвернулась к стене. – Лучше. Ночью остановили кровотечение, так что в течение дня меня должны выписать. – Слава богу, все обошлось. По телу Малены пробежала волна отвращения, когда Пирьо взяла ее за руку. Малена попыталась вытащить руку, но посетительница не позволила ей этого сделать. – Чего ты хочешь? – Малена повернула голову, когда молчание между ними затянулось. – Что ты хотела мне сказать, Пирьо? Ты явилась позлорадствовать? Тебе ведь все случившееся на руку, правда? Пирьо нахмурилась – сдержанно, не слишком строго. Итак, спектакль начался. – Ты так подумала? Но ты ошибаешься, Малена, это отнюдь не так, ибо мне действительно очень жаль, что это случилось. Она уронила голову, плотно сжала губы и отвела взгляд, как будто пыталась сосредоточиться на некоей мысли. Малена была сбита с толку. А значит, все шло как надо. Отпустив ее руку, Пирьо пару раз тяжко вздохнула, прежде чем вновь обратиться к женщине на кушетке. – Малена, тебе придется уехать. Как только тебя выпишут, беги со всех ног, слышишь? – Пирьо вытащила из сумки бумажник с пачкой денег. – Вот, смотри! Здесь восемь тысяч евро, хватит на несколько месяцев. Я собрала твои вещи, чемодан стоит в коридоре. Сложно было определить, что выражало лицо Малены, но похоже было на отвращение вперемешку с недоверием. – Прекрасно! Неужели ты и впрямь пытаешься избавиться от меня таким образом, тупая сучка? Я и не думала, что ты осмелишься… И ты действительно считаешь, что сможешь так запросто от меня отвязаться? – Она оттолкнула стопку банкнот. – Ату – мой! Поняла? Он и знать тебя не желает. Ты для него всего-навсего прислуга. Ты гнешься и расшаркиваешься перед ним, стоит ему только плюнуть, он сам мне об этом говорил. Вали лучше отсюда со своими жалкими деньгами, Пирьо. А через пару часов ты увидишь меня в Академии на том месте, которого я сама для себя добилась. Я и без помощи доберусь. Иногда в жизни случаются мгновения, когда ты уверен в глубине души – одна-единственная неуместная складка на лице или небрежная улыбка будут иметь совершенно непредсказуемые последствия. И Пирьо была искренне убеждена в чувствах, которые Ату всегда питал к ней. Поэтому она предпочла проигнорировать тираду Малены и не утратила контроль над выражающим обеспокоенность лицом. И, раз ей это удалось, Малене придется слепо поверить в ее слова. Пускай она как следует подготовится к тому, что вскоре ее картина мира рухнет. – Малена, я лучше, чем кто-либо, знаю, какие глубокие чувства испытывал Ату по отношению к тебе, и я радовалась за вас, поверь. Естественно, ты заметила, что я также в большой степени очарована Ату, однако с годами мои чувства изменились и приобрели несколько иную, нежели у других людей, форму, и я уже давно смирилась с этим. Но кроме того, ты должна знать, что, проведя бок о бок с Ату столько лет, я больше, чем кто-либо другой, осведомлена о темной стороне его личности, о которой я должна предупредить тебя и которая, я боюсь, тебя шокирует. Малена улыбнулась. Все то, что было в ней пленительного, теперь вызывающе засверкало: изящные губы, белоснежные зубы, высокие скулы. – И о чем же идет речь? – спросила она с подозрением. – Сложно говорить об этом тому, кто любит Ату так сильно, как я, – и все же я попытаюсь. Малена, ты третья по счету женщина, чья беременность от Ату завершилась абортом, и он расстроен и зол в этой связи. У Ату нет детей, а ему уже все-таки за сорок, это факт. Разве тебя не удивило то, что он бездетный, в то время как множество женщин готовы ради него на все? Или ты думаешь, он не хочет иметь детей? Уверяю тебя, хочет. Ничего в мире не желает он сильнее. И вот теперь в очередной раз чувствует себя преданным и обманутым. Да-да, я говорю именно о предательстве и обмане. – Пирьо всплеснула руками. – Ату воспринимает твой аборт как прорыв в бездну негативной энергии, и он потрясен произошедшим, ни много ни мало. Он ненавидит, когда так происходит, это я тебе точно говорю, – я знаю по опыту. Женщина, лежавшая на кушетке, дразнила ее. – Ну, я думаю, он вполне мог бы сам приехать и все мне рассказать. Взгляд Пирьо стал жестким. – Малена, раз ты не понимаешь, что я говорю, придется сказать напрямую. Если ты вернешься в Академию, Ату принесет тебя в жертву. Малена с усмешкой приподнялась на локтях. – Меня в жертву? Пирьо, неужели ты не могла придумать что-нибудь другое? – Он принесет тебя в дар морю, Малена. Утопит тебя точно так же, как утопил двух твоих предшественниц, которые избавились от его плода. Если ты останешься, в один прекрасный день твое голое распухшее тело будет обнаружено на каком-нибудь пляже черт знает где, я тебе гарантирую. Малена сморщила нос, но слова Пирьо произвели сильное впечатление, как и было задумано. Она шокировала соперницу и заронила в ней сомнение. А шок и сомнение породили страх и чувство беспомощности, так что пора было нанести решающий удар. – Одну девушку, Клавдию, нашли аж на польском побережье… – Пирьо замолчала, словно ей требовалось собраться с силами для того, чтобы говорить дальше. – Эх, Малена, я даже не знаю, что случилось со второй, но думаю, что ее так и не нашли. Малена покачала головой, быть может, рефлекторно. А может, потому, что не хотела слушать дальше. Однако промолчала. – Мне кажется, Ату не считает свои действия преступлением. По крайней мере, он был абсолютно спокоен, когда рассказывал мне о том, как вернул первую жертву в естественный природный цикл, так как она не сумела завершить плотскую миссию. Я пыталась предупредить вторую девушку, ее звали Лонни. Но она не послушала меня. Малена, но ты-то внемлешь моим словам, правда? Над переносицей у Малены собрались вертикальные складки, она тщетно пыталась разгладить их. – Имей в виду, что я подвергаюсь большому риску, рассказывая тебе обо всем. Я опасаюсь, что Ату поступит так же и со мной, если вдруг узнает об этом, ты ведь понимаешь? Ты понимаешь, что я говорю? Малена затрясла головой. Но она все поняла. * * * После успешно завершенной миссии Пирьо вернулась в Академию и сообщила Ату, что Малена поправляется и выпишется через день-два. Пусть у девушки будет некоторый запас времени. Само собой, Малена так и не появилась в Академии, и Ату очень удивлялся этому обстоятельству. Почему он не мог получить ответ на вопрос о причинах ее исчезновения и о ее нынешнем местонахождении? В течение нескольких недель Ату пытался разыскать возлюбленную, подключив контакты по всему миру, но та как сквозь землю провалилась. Пирьо вовремя подоспела с достоверными рассказами о том, какую глубокую депрессию может спровоцировать аборт и какие неадекватные решения может принять женщина, прошедшая через столь суровое и тяжкое испытание. Ату выслушал ее, пребывая в тоске и печали, но в конце концов смирился с произошедшим. Как ни крути, он был самым настоящим прагматиком по жизни. Однажды ранним утром, когда Ату, по своему обыкновению, вышел на прогулку и упражнялся в пении, созерцая морской пейзаж, к нему явилась Пирьо. Она принесла для него теплый чай и влажное полотенце и, не говоря ни слова, принялась обтирать его и нежно массировать его мышцы, после чего стянула с него штаны и села сверху. Она не преминула воспользоваться подвернувшимся шансом. Быть может, изумление вызвало в нем плотское желание, или ее аромат, а возможно, и осознание того, что он находился в долгу перед ней, – но как бы то ни было, Ату не стал оказывать сопротивление и дал ей то, чего она жаждала. Он взглянул ей в глаза в момент финала, и Пирьо задрожала всем телом. Это был не просто оргазм, но какое-то более глубинное ощущение. Это было высвобождение энергии после многих лет воздержания, и все это содержал в себе взгляд, которым она ответила ему. Кроме того, долгожданное совокупление повлекло за собой кое-какие последствия. Пирьо контролировала менструальный цикл всю свою жизнь. Овуляция происходила у нее буквально по часам, и когда Пирьо осознавала, что данный момент является наиболее благоприятным для зачатия, ее чуть ли не охватывал ужас, настолько волнительным было это ощущение. Такие дни представляли собой сущий ад, однако на этот раз все было наоборот. Где-то ближе к Рождеству Пирьо наконец набралась смелости и решилась подтвердить предполагаемую причину отсутствующих менструаций. Она много читала о том, что может сотворить с женским телом одна лишь мысль о беременности, так что теперь Пирьо была почти уверена в правильности своих догадок. Тест, который она прикупила в аптеке, выдал положительный результат, и женщина едва не потеряла сознание. И все же она хотела получить медицинское подтверждение своих глубочайших чаяний, а также справиться у врачей насчет мер предосторожности. Ведь ей уже стукнуло тридцать девять.