Вернувшись из гинекологического отделения, где двумя месяцами ранее она навещала Малену, Пирьо всем телом ощущала самое сокровенное счастье. Ату удивится, но в то же время обрадуется, в этом она не сомневалась. Если уж его наследнику суждено родиться, кто, как не она, давным-давно доказала, что достойна выносить его ребенка и что именно в ней заключены лучшие для этого гены? Появившись на пороге «Всеобщего Сердца Академии», Пирьо заставила себя остановиться и сосредоточиться, чтобы не позволить эмоциям овладеть собой. Она не собирается стоять перед Ату и всхлипывать. Она сообщит ему новость спокойно и с улыбкой. Он привык, что именно так она ведет себя всегда, и пускай его мнение о ней не изменится и впредь. Пирьо должна оставаться собой, беременная или нет. И все же ее улыбка была чуть шире, чем обычно, когда она проходила мимо сотрудников администрации и входила к себе в кабинет, откуда собиралась позвонить ему и попросить на секунду заглянуть. Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что Ату уже на рабочем месте. Перед ним сидела женщина в туфлях на плоской подошве, с обильным макияжем и в чересчур узком и аляповатом платье, которое не скрывало ни возраст, ни лишний вес посетительницы. – А, вот и ты, Пирьо, замечательно, – сказал Ату с улыбкой, кивая на гостью. – Да, Ширли прибыла из Лондона без предупреждения. Она принимала участие в одном из наших сеансов прошлым летом и хотела бы присоединиться к одной из наших групп. Как думаешь, удастся найти для нее местечко? Пирьо кивнула. Не совсем так представляла она утреннее взаимодействие с Ату в связи с последней волнующей новостью, но можно и обождать. Что ж, бочка меда получилась не без ложки дегтя, но ничего страшного. – Ширли, расскажите Пирьо то, что рассказали мне. Посетительница улыбнулась и представилась на довольно топорном диалекте кокни. – Да, мы с подругой действительно посетили ваши сеансы в Лондоне, и мы обе весьма увлеклись идеями натурабсорбции. Увлеклись настолько, что моя подруга несколько месяцев назад решила переехать к вам. Да, я так считала, но с тех пор я ничего от нее не слышала, и Ату Абаншамаш Думузи… – Она сделала паузу; сам факт произнесения его имени заставил ее покраснеть. – И в вашей администрации мне сообщили, что она здесь не появлялась. Это очень странно. И вот теперь я переживаю, не случилось ли с ней какой-либо неприятности. Ату кивнул с серьезным видом. – Да, удивительно. Но, как я уже говорил, здесь ее нет. Кстати, Ширли, я прекрасно ее помню. Очень красивая девушка… Кажется, мулатка? Женщина пожала плечами, а Пирьо вдруг вся похолодела. – Вообще-то я даже никогда не задумывалась, но она действительно очень смуглая. Она родом с Ямайки, а там каких только рас не встретишь! Ату поднял голову. – Пирьо, тебе все это ни о чем не говорит? Девушка должна была сначала написать нам. Ширли, как, вы говорите, ее зовут? Пирьо не слушала ответ – это имя и так было прекрасно ей знакомо. Она думала только о том, что ей делать дальше. Глава 24 Среда, 7 мая 2014 года – Карл, у меня возникла глупая проблема с бывшими учениками, – поделился Гордон. Поразительно, до чего убогим он умел выглядеть, когда желал показать высшую степень своего страдания. – Даже если мне удается наконец-то выйти на кого-то из них, этот человек ничего не помнит, а если и пытается вспомнить, то все путает. Одна из девушек после Борнхольма успела поучиться еще в пяти народных школах и теперь с трудом различает эти стажировки между собой. Другая, из Литвы – единственная из всех, кто проживает по прежнему адресу, – не знает ни слова по-английски. Каким образом ей удалось провести целых пять месяцев на Борнхольме, для меня настоящая загадка. А адреса! Кроме этой самой литовки, все сменили место жительства, причем переехала и бо́льшая часть их родителей. – Гордон вздохнул. – Абсолютно безнадежное задание ты мне дал, Карл. Те немногие, с которыми мне все же удается поговорить, еще помнят о том деле исключительно из-за назойливости Хаберсота, но и то приводят скудные сведения – что девушку звали Альбертой и что ее обнаружили мертвой, вот и всё. Если говорить начистоту, ее гибель, судя по всему, не оставила в их памяти глубокого следа. Карл нехотя пробудился. Когда Гордон чесал языком, присутствующим удивительным образом думалось о чем-то совершенно не относящемся к делу. – Гордон, – сказал Мёрк так громко, что парень вздрогнул. – Тебе надо найти всего лишь одного человека, который помнит тот эпизод и может адекватно рассказать об этом. И как только ты найдешь такого человека, передай трубку Розе, которая разбирает старые допросы учеников. Составить обзор – дело Розы, о’кей? Так что уж постарайся, дружок. Не сомневаюсь, ты сможешь найти нужного человека. Он покинул Гордона, который склонил голову к самому столу. Ассад легонько похлопал коллегу по спине. Если парень намеревается стать частью команды, придется быстренько взбодриться. В кабинете Розы обстановка была совершенно иной. Кучи блокнотных листков с какими-то заметками, гора смятых бумажек в мусорной корзине, множество морщин на лбу. Она была занята, и Мёрку совершенно не хотелось ее тревожить. – Роза, есть какие-нибудь новости из потустороннего мира? – все-таки отважился поинтересоваться он. Она покачала головой. – Я начну обзвон вечером, Карл. Как мы уже говорили, у подавляющего большинства этих людей есть более тривиальная работа. Но я тут полистала записи допросов учеников народной школы – и наткнулась на одну весьма любопытную… Думаю, Гордону надо постараться назначить встречу. Почитай-ка сам. Вот стенограмма. – А ты не могла бы прочесть вслух? – Карл, давай читай. Иди в свой кабинет, возьми сигаретку и читай. Только не забудь закрыть дверь. Вся эта макулатура Хаберсота и так изрядно провоняла сигаретным дымом. Карл принюхался, проходя мимо стеллажей. Кроме запаха духов Розы, от которого чесалось в носу и слезились глаза, он ни черта не унюхал. Положив документ перед собой на стол, Мёрк прикурил сигарету, как и было предложено, и прочитал запись, сделанную Хаберсотом: 9/12 1997 г. Допрос Сюнне Веланд, 46 лет, осенний выпуск. Школьный учитель в увольнении, коммуна Видовре. Персональный номер 161151—4012. Выдержки из допроса, 10/12 1997 г. Карл остановился. Ему пришла в голову кое-какая мысль. Блин, разве можно быть таким тупицей? Он попытался представить себе Гордона за работой. Боже правый, оказывается, можно! Мёрк нажал на кнопку интеркома. – А, так вот что так противно дребезжит! – заорал Ассад в трубку с противоположного конца коридора, оглушив самого себя. – Ассад, я вовсе не с тобой хотел поговорить. Гордон, ты слышишь? Ты там вообще? Что-то скрипнуло. Непонятно, что именно – то ли стул, то ли Гордон. – Я надеюсь, ты запасся списком персональных регистрационных номеров всех учеников, а? Мёрк сидел и кивал, прекрасно понимая, что Гордон этого не сделал. – Нет, – подтвердил дурень интуитивную догадку Карла. – В школе сказали, что не могут мне их предоставить. Карл зажег сигарету, смачно затянувшись. Мать его за ногу да об землю, неужели он никогда не поумнеет? – Ты что, полный придурок? – заорал Мёрк. – Да это первое, что надо было сделать! Черт возьми, Ассад, расскажи ему, что у него имеется прямой доступ к регистру персональных номеров, и что вообще-то в народной школе ему обязаны предоставить всю информацию по первому требованию. Не говоря уж о том, что он обнаружит все номера в стенограммах допросов Хаберсота, если поищет хорошенько. Скажи ему, чтобы приступал к делу. НЕМЕДЛЕННО, понял? – Нужно ли мне повторять ему это еще раз, если вы уже все сказали, босс? – заворчал Ассад в трубку. Карл вновь глубоко затянулся и закашлялся. – А ты чем занимаешься? – Думаю над тем, что только что обнаружил. Скоро зайду к тебе с этим. Карл отпустил кнопку. Какого лешего никто не хочет думать своими мозгами?! Но он быстро взял себя в руки. Он мог бы спрогнозировать сложившуюся ситуацию. Покачав головой, Мёрк снова углубился в чтение бумаг Хаберсота. …161151—4012. Выдержки из допроса, 10/12 1997 г. Вот что рассказала Сюнне Веланд об Альберте: – Ну, не могу сказать, что была с ней близко знакома, ибо мы, пожилые люди, не так уж часто проводим время в компании молодежи. Средний возраст учеников того выпуска составлял двадцать шесть с половиной лет, и группа тех, кому за сорок, к которой относилась я, явно выделялась на прочем фоне; мы ощущали себя несколько поблекнувшими по сравнению с другими. Кроме того, вы наверняка уже в курсе: Альберта была одной их самых юных учениц. Честно говоря, она была моложе моей дочери и ненамного старше тех, с кем я прощаюсь после десятого класса. Но естественно, я общалась с ней, и, естественно, я ее запомнила, как и все, так как она была очень красивая и жизнелюбивая. А еще я заметила, что некоторые девушки, кажется, ревновали к ней, потому что парни, да и мужчины, если уж на то пошло, всегда на нее оборачивались, но тут едва ли можно было заподозрить что-то серьезное, подобное поведение считается нормальным в этом возрасте. Еще помню, накануне ее исчезновения, когда к нам приезжала Школа ритма – а надо сказать, что Альберта очень интересовалась музыкой и обладала невероятно приятным и обаятельным голосом, – меня удивило, что она не осталась в обществе гостей до конца и даже отсутствовала на вечеринке. Молодой человек по имени Кристоффер, с которым она тоже флиртовала, сообщил тогда, что у нее появился парень вне школы; да я и сама заметила, что в последние дни она была какая-то отрешенная. Знаете, как выглядит влюбленная девушка… (женщина смеется). Да, она отсутствовала и в прямом смысле слова. Мы вместе ходили на занятия по стекольному мастерству, но она не появлялась на занятиях бо́льшую часть последней недели. (КХ: Вы когда-нибудь видели этого мужчину или молодого человека?) – Нет, но я была поражена, когда в один прекрасный день Альберта заявила, что встретила чуть ли не самого загадочного и привлекательного мужчину на свете. Она не говорила ничего о своей влюбленности, но явно была глубоко увлечена им. Конечно, мы спросили, кто он, но Альберта лишь захихикала, по своему обыкновению, и сказала, что он просто один из встретившихся ей в жизни мужчин и что иногда приезжает к школе после занятий. (КХ: И вы не интересовались – они встречались, только чтобы поболтать на обочине, или куда-то вместе ездили?) – К сожалению, нет. (Сюнне Веланд отвечала с досадой, даже с некоторой грустью.) (КХ: Вы, случайно, не припомните кого-нибудь, кто мог бы рассказать об этом подробнее?) – Мы обсуждали случившееся по факту. Возможно, Кристоффер мог бы что-то добавить; не знаю, кто еще.