* * * – Ширли, пойдем-ка со мной, мне надо перекинуться с тобой парой слов. Вот мы и оказались у той черты, когда стоит наконец-то поговорить о будущем, согласна? Ширли разгладила тунику на животе и по бокам. Этот жест сохранился у нее еще из прежней жизни. Несмотря на избыточный вес, она все же старалась презентовать себя как можно выгоднее. – Звучит… любопытно, – выдавила она из себя. «Да уж, любопытно, это точно», – подумала Пирьо, осматриваясь вокруг. Коридор, ведущий в кабинет, был пуст, приемная тоже, и, что совсем замечательно, солнечные лучи по косой проникали в окно. «Пускай войдет первая. Кто его знает, сколько времени потребуется на все про все? – думала она. – Если ее парализует самый первый удар тока и она рухнет, мне уже точно будет ее не поднять. Тогда надо было принести из гаража кабель и подключить к ней провода. Надо было позаботиться об этом раньше». Она засомневалась. Возможно, не выдержат предохранители, возможно, где-то произойдет короткое замыкание… Пирьо колебалась и из-за этого сбавила шаг. Какое-то полное сумасшествие, ну а какие другие способы у нее имелись? Надо же было убрать Ширли… – Пойдем в кабинет, расскажу, что мы придумали. Да-да, проходи первая. Она указала на кресло с противоположной стороны стола, рядом с дверью, распахнутой в небольшой проход, ведущий в комнату, откуда осуществлялось управление солнечными батареями. – Уф, опять кто-то забыл закрыть дверь, поэтому стоит такой шум. Ширли, прикрой дверь, пожалуйста. – А что там внутри? – поинтересовалась та, сдвинув брови. Подозревает или любопытствует? – А, это просто диспетчерская для управления солнечными батареями. – Правда? – Ширли проявила неожиданный интерес к оборудованию и даже оставила стул, на который собиралась сесть. Пирьо немного подождала, а затем последовала за Ширли. – Я с удовольствием покажу тебе, что тут к чему, – с этими словами она натянула на одну руку резиновую перчатку. Ширли вошла в диспетчерскую. Пирьо проверила амперметр. Несмотря на то, что день только что начался, производство энергии шло полным ходом. В потолочное окно было видно, что небо постепенно проясняется и становится голубым. – Правда, тут полная неразбериха. Электрик снял крышки с распределительных коробок, так что будь осторожна, – предупредила она, попытавшись тут же подтолкнуть руку Ширли к клубку проводов. – Ох, да что тут особенного может случиться? – отмахнулась та. – Сила тока не такая уж большая, да и вообще от постоянного тока надо еще постараться умереть. Это нужно находиться без сознания, с кабелями «плюс» и «минус», плотно прижатыми к телу с двух сторон. Тогда и впрямь можно свариться изнутри. Как в микроволновой печи. Она произнесла это в тот момент, когда Пирьо уже почти схватила ее руку, собираясь подтолкнуть к западне. Но вовремя остановилась. Выходит, для начала нужно лишить ее сознания? И подсоединить провода к телу с двух сторон. Ширли смело взглянула в глаза Пирьо. – Вы знаете, что первый в истории электрический стул должен был работать на постоянном токе, и Томас Эдисон предупредил власти о том, что такое устройство окажется смертоносным только в том случае, если приговоренный к казни подвергнется чуть ли не вечной пытке? Именно он предложил применить переменный ток, разве это не дико звучит? Сам Эдисон! Нет-нет, такая сила постоянного тока способна лишь слегка уколоть. Ну, вполне возможно, чуть позже, когда солнце будет шпарить вовсю, все будет иначе, но не сейчас. Хотите, я заверну крышки? Все-таки в открытом виде распределительные коробки представляют кое-какую опасность. Пирьо опешила. – Э-э, спасибо… Ширли, скажи, откуда ты все это знаешь? – А, мой отец работал электриком. Чем, думаете, он развлекал всю семью за обедом в те редкие дни, когда предпочитал побыть у семейного очага, а не составить компанию своим дружкам в пабе? Пирьо склонила голову набок. Отец Ширли был электриком. А зафиксировала ли она это в анкете при приеме в Академию? – Нет, лучше оставь эти крышки до прихода наладчика. Я запру дверь на ключ, чтобы никто не пострадал. Итак, план А оказался внезапно заменен на план Б, когда женщины расположились в кабинете Пирьо. – Ширли, послушай, – сказала она после внушительной паузы. – К сожалению, мы вынуждены отказать в просьбе принять тебя в качестве постоянного члена Академии. Мне жаль, ибо я знаю, как неутешительно тебе слышать о нашем решении. Пирьо рассчитывала на протест со стороны Ширли, однако никакого возмущения не последовало. Наоборот, она сидела с неподвижным взглядом и застывшим лицом и теребила колени пухлыми руками. Судя по трясущейся нижней губе, сообщение застигло ее врасплох. – Да уж, тут мало приятного. Но у нас просто-напросто нет свободных мест, не то все могло бы сложиться иначе. В данный момент мы не можем удовлетворить твою просьбу, Ширли, прости. – Мне это непонятно. Ведь комната Жанетты до сих пор пустует, – выдавила Ширли из себя с некоторой надеждой в голосе. – Да, действительно. Но ведь Жанетта вернется. Ширли предпочла молчать. Ее руки пришли наконец в спокойное состояние, взгляд стал не столь потерянным. – Пирьо, вы ведь лжете, – резко прошипела она. Пирьо собиралась объяснить ей ситуацию Жанетты, но слова застряли у нее в горле. Она хотела заметить, что позже вполне возможно будет попасть в Академию на постоянное проживание, если только немного потерпеть, а теперь ей был брошен самый настоящий вызов. – Не понимаю, Ширли, почему ты сердишься на меня и обвиняешь во лжи; мне очень больно это слышать. Думаю, не лишним будет напомнить тебе, что я являюсь здесь главным административным звеном, так что решение о твоем будущем целиком и полностью находится в моих руках, что бы ты ни делала и ни говорила. Так что давай не будем… – Вполне может быть. И все-таки вы лжете, и я никуда не поеду. Она буквально выкрикнула последнюю фразу. – Вот как. Сделаю вид, что ничего не слышала, – холодно сказала Пирьо. – У нас есть для тебя кое-какое предложение… – Люди сомневаются в вас, Пирьо. Они начали складывать два и два. Вы производите впечатление такой услужливой, а на самом деле только и делаете, что крутите и вертите здесь всеми, как хотите. В вашем обществе я испытываю точно такое же чувство, как в обществе бабника, который, уступая вам место, считает, что тем самым заслуживает себе право тискать вашу грудь. Это ощущение, будто о тебя вытерли ноги. Словно тобой искусно манипулируют. Конечно, я имею право говорить только за себя, но мне это крайне не нравится. – Ты в принципе всегда можешь говорить только за себя, Ширли. Возможно, здесь кроется причина, по которой оказалось сложно найти тебе место в Академии. Ширли вскочила с места и с возмущением вытянула указательный палец в направлении Пирьо; ее полное тело при этом угрожающе задрожало. – Если вы считаете, что сможете остановить меня тем, что отошлете куда-нибудь подальше, вы глубоко ошибаетесь. Пирьо прищурилась. – Не понимаю. Остановить тебя перед чем? – Ну, вот опять… Вы просто-напросто манипулируете. Естественно, вы хотите остановить меня, прежде чем я поведаю всему миру о том, что вы в курсе случившегося с Вандой Финн. Ширли поджала губы и пыталась совладать с собой, однако гнев и все те мысли, что мучили ее на протяжении последнего времени, заставили ее разрыдаться. Пирьо вздохнула с облегчением. Немного плача, и вот уже она владеет ситуацией. – И все же, Ширли, ты снова возвращаешься к истории с ремнем? Иди сюда, я покажу тебе кое-что. И ты сама убедишься, что ошибаешься в своих подозрениях на мой счет и неправильно трактуешь всю ситуацию. Ширли не собиралась никуда идти; тогда Пирьо развернула монитор к ней. – Гляди, что я нашла в Интернете. Я поняла, что мне придется это сделать, после нашего последнего разговора про ремень. Она нажала на первую ссылку, на экране появилась страница под названием «Фэшн бэлтс»[30]. – Посмотри, сколько ремней похожи на тот, который, по твоим словам, Жанетта принесла с чердака. – Она ткнула в несколько картинок. – Вот, наклонные серо-красные полосы. – Она открыла другую ссылку. – И вот у этой фирмы есть несколько образчиков, которые спокойно можно перепутать с тем, что получила от тебя в подарок Ванда Финн. Спустя полгода носки ты уже и не различишь их между собой, Ширли. Совершенно обычный ремень. Ширли фыркнула. Глаза ее заблестели. В этот момент обе женщины балансировали на острие ножа, каждая из них могла сорваться и упасть, а потому Пирьо следовало вести себя как можно осторожнее и удерживать равновесие. Укрепить Ширли в мысли, что обе они борются за одно и то же правое дело. – Ширли, я прекрасно понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Ремни на интернет-сайтах совсем новые, царапину на пряжке и вмятину на коже в месте застегивания на ремне Ванды невозможно объяснить при помощи этих сайтов. Но смотри, что я еще нашла. Она открыла несколько ссылок на страницы, где женщины распродавали свою одежду. Там было представлено несколько ремешков, вполне похожих на тот, о котором говорила Ширли. (На то, чтобы их отыскать, потребовалась чуть ли не целая ночь.) – Взгляни. На одном ремне царапина, на обоих вмятины в месте застегивания. Вообще точь-в-точь такие же, как тот, что ты мне показала. Ты сама видишь сходство? Четыре дырки, а затем эта потертость, такая же, как на ремне, который, по твоему мнению, принадлежал Ванде. Такие следы износа – совершенно обычное дело для ремня, неужели ты не понимаешь? Слезы текли по лицу Ширли ручьем, пока она стояла, склонившись перед экраном, преисполненная одновременно грусти и облегчения. Пирьо решила не успокаивать ее, а пока поразмышлять над сложившейся ситуацией. Сейчас Ширли разочарована и смущена, однако проблема заключалась в том, что спустя несколько дней смущение пройдет, останется лишь разочарование. Допустим, она будет сидеть в Лондоне, и вдруг ей придет в голову, что она может разыскать Ванду. Что в этом заключается ее миссия. И вот, через месяц или два Ширли переговорит со всеми на свете, включая родителей Ванды, и наконец обнаружит, что девушка действительно исчезла. Тогда мрачные мысли вновь овладеют ею. И что же? Не разовьется ли в ней былое подозрение с новой силой? Пирьо была уверена, что так и случится. Конечно, Ширли потребуется привести существенные доказательства и аргументы, чтобы мотивировать свое обвинение в адрес Пирьо и Академии в целом. Но если только допустить мысль о том, что настоящий момент окажется роковым? Что эта женщина атакует ее именно тогда, когда рядом и так уже ошивается датская полиция? Конечно, такое маловероятно, но в животе Пирьо рос и вовсю пинался ребенок, которому она дала святое обещание… Ничто не сможет причинить им вред. Она долго не сводила глаз с Ширли, а затем положила ладонь ей на руку. – Ширли, я такая же, как и ты. Я не люблю, когда люди поворачиваются ко мне спиной. Когда вдруг демонстрируют непредсказуемые стороны своей личности. Когда холодно и цинично вышвыривают тебя из своей жизни, словно ты никогда не имел с ними ничего общего. Да-да, Ширли, я очень хорошо понимаю тебя, – принялась уверять она собеседницу, как только их взгляды встретились. – Но послушай. Давай-ка позабудем о том, что недавно произошло между нами. Я знаю, что ты очень расстроена нашим решением не оставлять тебя здесь и тем, что мы оказались не в состоянии принять тебя в наш внутренний круг. И все-таки у нас есть для тебя одно предложение, Ширли. Ты знаешь, Валентина тоже сегодня получила задание. Она отправится в наш офис в Барселоне и будет привлекать там новых учеников. Как ты смотришь на то, чтобы заниматься тем же самым в лондонском офисе? Ты заинтересована в этом? Это было бы замечательно. Думаю, ты прекрасно справилась бы. Пирьо осторожно улыбнулась. Вот тут-то простодушная женщина и попалась на удочку. – Я знаю, что по возвращении в Лондон ты будешь безработной. Но работа, о которой я говорю, еще и оплачивается. Да, на комиссионной основе, но из Лондона к нам поступает обычно много заявок, что сыграет тебе на руку. К тому же не стоит забывать, что там у нас есть небольшая квартира, в дополнение к рабочему месту. Что скажешь, тебе интересно это предложение? Ширли онемела от столь неожиданного поворота событий. – Однако прежде тебе придется пройти процедуру очищения, такую же, как проходила Валентина в прошлом году. Ты будешь находиться в изоляции в течение одного месяца, чтобы отречься от всего мирского и направить всю свою энергию на процесс природопоглощения и «нейтрализоваться», как мы это называем: то есть полностью раствориться в идее натурабсорбции. Если ты хочешь получить эту работу и согласна на озвученные условия, не вижу никаких препятствий к тому, чтобы немедленно начать подготовку. Пирьо внимательно изучала лицо Ширли. Очень часто изменения, происходящие в мимике человека, свидетельствуют о том, насколько искренни его слова. Например, «гусиные лапки» у уголков глаз чаще всего появляются при холодном расчете, как и кривоватая ухмылка, и потому при подобных мимических проявлениях нельзя стопроцентно положиться на слова собеседника. Так же, как в случае чересчур лаконичных ответов типа «да», «нет» или «о’кей». А вот если неуверенной улыбке или краткому ответу предшествовало малейшее волнение, тут можно говорить о твердой почве под ногами. В данный момент выражение лица Ширли было какое-то невнятное. Невозможно было понять, что творится у нее в голове и чего ожидать от нее в следующую секунду – вспышки гнева или заявления о капитуляции?