– А я отнял у него ключи. Кажется, что-то вспоминаю… Я отдал ключи официанту? – Ну да. Чтобы этот кретин забрал их, когда протрезвеет. – И он ткнул мне в глаз… Проклятие, теперь я все вспомнил. – Прекрасно, Карл. Было бы странно, если б не вспомнил. – Карл почувствовал в голосе Харди язвительную нотку, и это ему не понравилось. Неужели тот думает, что он намеренно лгал? – В ответ ты отобрал у него водительское удостоверение и поджег его своим «Ронсоном». – Это точно был он? Ты уверен? – Абсолютно. Мёрк кивком поприветствовал промелькнувшую мимо Бенте Хансен, одного из лучших следователей управления. После последней беременности она сильно поправилась, с некоторой грустью констатировал он. Когда-то Бенте увлекалась Анкером. Давным-давно дело было. Все было давным-давно. Он попытался сосредоточиться. – Харди, как-то ты упомянул о том, что подозреваешь Анкера в некоей причастности к стрельбе на Амагере. – Да, и теперь я склоняюсь к справедливости своих подозрений больше, чем когда-либо. К этой истории нужно еще кое-что добавить. – Что же? – Ты и сам прекрасно знаешь. – Даже не догадываюсь. – Когда ты уничтожал права Расмуса Бруна, он показал на тебя пальцем. Помнишь, что он при этом сказал? – Нет. – Он принялся запугивать тебя и крикнул: «Я тебе это еще припомню… Карл!» Ему было известно твое имя, хотя мы тебя ни разу при нем не называли. Прикрыв глаза, Мёрк прислонился к стене. Какого черта Харди говорит об этом только сейчас? Если б они поговорили об этом эпизоде давным-давно, он постарался бы найти объяснение последующим событиям. – Харди, послушай. Если Анкер был знаком с этим мужчиной, он мог рассказывать ему о нас с тобой как о своих коллегах. – Но он не знал моего имени, Карл. Он попросил меня не вмешиваться. «Не встревай, полицейская рожа!» – крикнул он мне. – Харди, выслушай меня внимательно. Мне кажется, ты зациклился. Я не знаю этого парня, и даже сегодня я его не узнал, понимаешь? Это произошло много лет назад, и, в отличие от тебя, в мою голову постоянно загружаются новые мысли и инфо… На другом конце трубки послышался тяжкий вздох, затем связь разорвалась. Какой он все-таки придурок – не удержался от последней фразы! * * * – Господь всемогущий, а вот и мой герой! – такими словами Роза встретила Карла в подвальном коридоре. Она совсем спятила? Неужто благовонные палочки Ассада, страстность Гордона и ее собственные странные идеи именно в данную секунду вызвали короткое замыкание в ее причудливо сформированном мозгу? Ибо нельзя же ожидать от нее… искреннего восхищения? – Смелый поступок, Карл. Мы уже получили несколько звонков в связи с твоим выступлением. Один из них кажется многообещающим. Ассад сейчас как раз разговаривает с этой женщиной. – Она показала на кабинет Ассада – его хозяин сидел за столом, приклеив к уху телефонную трубку. – Прекрасные новости. Она узнала человека с фотографии? – Нет. Но, судя по всему, опознала «буханку». – В каком смысле? Думаю, отыщется не менее сотни таких же колымаг. – Но не на всех нарисован символ мира. Карл прошел в кабинет-склад, который делили между собой Ассад с Гордоном. – Давай я с ней поговорю, – прошептал он, но сириец помахал свободной рукой, отвергая его предложение. Гордон потянулся к Мёрку, нависнув над столом. – Карл, я подключил наши телефоны к компьютерам, – тихо сообщил он и показал на тонкий кабель, идущий от телефонного аудиоразъема к компьютеру. – Всего одно нажатие на стрелку внизу экрана, и начнется запись разговора. – Гордон ткнул в незатейливую иконку, и Карл одобрительно кивнул. – У меня есть для вас еще кое-что. – Гордон протянул Мёрку записку. «1) Ярмарка здоровья и народной медицины, вторник, 13 мая 2014 – пятница, 16 мая 2014, с 12 до 21, зал Фредериксборг, Хиллерёд. 2) Лаурсен спустится к вам в кабинет, как только вы ему позвоните». Карл вновь кивнул. Ассад положил трубку. – Эй, зачем? Я хотел с ней пообщаться. – Извини, Карл, она операционная медсестра и в данный момент находится на работе, так что это вряд ли возможно. Зовут ее Китте Поульсен – правда, забавное имя? Живет в Куала-Лумпуре. Из телепрограмм смотрит только «ТВ2 Ньюз», и то по сети, так как по времени эфир совпадает с обеденным перерывом. Так что, можно считать, нам крупно повезло. Куала-Лумпур? Где это вообще находится? – По всей видимости, этот «Фольксваген» принадлежал отцу женщины, который, по ее словам, принимал активное участие в пацифистском движении вплоть до середины восьмидесятых годов. Его звали Эгиль Поульсен. Он давно умер, но его супруга по-прежнему живет в их старом семейном гнездышке. Китте говорит, что последний раз видела фургон, когда приезжала домой на Рождество. Он стоит у них в саду в Брёнсхое. «При всем уважении к святому уставу и строгой субординации в полицейском управлении, как замечательно все сложилось», – подумал Карл. То, с чем за семнадцать лет не удалось справиться полиции Борнхольма при активной поддержке местного населения, отдел «Q» сделал меньше чем за две недели. Еще часу не прошло после пресс-конференции, а у них уже такой успех! Как приятно будет доложить об этом Бьёрну… Карл чуть не засмеялся в голос. – А насчет Франка эта дама что-нибудь знает? – Нет, но, по ее словам, сведения обо всех приятелях отца по пацифистскому движению, а также обо всех событиях, в которых он принимал участие, содержатся в папках на стеллажах в его старом кабинете. Так что мы можем проверить всё сами. – Выезжаем. Адрес у тебя есть? – Да-да, но давай чуть притормозим, Карл. Предлагаю подождать до завтра. – Почему? – Потому что вдова гостила у своей дочери в Малайзии и в данный момент находится на пути домой. Рейс «Бритиш эйруэйз» приземляется завтра в Каструпе без десяти час. Мы могли бы встретить ее в аэропорту. – Хорошо, Ассад, замечательно. Гордон, а ты пока позвони Лаурсену, скажи, что я у себя. Пусть приходит, когда ему удобно. В следующий момент подвал огласился трезвоном сразу всех телефонов одновременно. Настоящий ажиотаж! Прекрасно! * * * Спустя полтора часа и сто восемьдесят звонков Карл проявлял гораздо меньше восторга. Как и Роза. – Настоящее светопреставление, – прокомментировала она с порога, когда ее телефон вновь зазвонил. – Нам звонят все идиоты подряд. Мне уже хочется послать их всех разом. Кто-то хочет приобрести «Фольксваген», как только мы его разыщем, другие восхищаются «роскошным ретроавтомобилем на переднем плане – не подскажете, а что за марка?». Люди совершенно беспардонные, безмозглые, действуют мне на нервы. Карл, давай снимем трубку и просто положим ее на стол, а? – Неужели совсем ничего путного? – Абсолютно. – Ладно. Переадресуй звонки Гордону и приведи ко мне Ассада. Через двадцать секунд из кабинета Ассада раздался рев – кажется, Гордон понял, что угодил из огня в полымя. – У меня есть для вас задание, – заявил Карл, когда перед ним выросла чу́дная парочка. – Тут записался звонок, подтверждающий, что «Фольксваген» из Брёнхоя – та самая «буханка» с символом мира на крыше. Послушайте. Он нажал кнопку воспроизведения. Послышался кашель, затем мрачный женский голос: – Добрый день, меня зовут Кейт Буск, только не Кейт Буш, хотя пою я ничуть не хуже. Раздался сухой смех, более созвучный образу парней типа Рода Стюарта или Брайана Адамса. – Я прекрасно помню этот фургон со знаком «пацифик». Он стоял у американского посольства во время демонстрации в восемьдесят первом году. Помню, мы устроили в нем что-то типа передвижного офиса. По-моему, он принадлежал парню по имени Эгиль. Эгиль Поульсен. Но он, кажется, уже умер. Он и нарисовал этот знак на крыше. Если хотите, можете увидеть его на снимке, сделанном у посольств России и США с высоты птичьего полета. Как забавно и символично – два посольства разделяет лишь кладбище! – Она рассмеялась. Карл остановил запись. – Монолог длится пять минут, дальше там не относящиеся к делу воспоминания. Видимо, весело она тогда проводила время, – усмехнулся Карл. – Ассад, я хочу попросить тебя перезвонить ей – проверить, вдруг ей известно что-то еще. Возможно, Франк тоже ходил на эти демонстрации и как раз там познакомился с Эгилем Поульсеном. Конечно, в начале восьмидесятых ему вряд ли было достаточно лет, но на всякий случай спроси.