* * * Роза действительно пришла не с пустыми руками – принесла четыре скетча, выполненные довольно искусной рукой Альберты, как она выразилась. – Кроме того, я получила список всех работ, которые должны были попасть на школьную выставку, отмененную в связи с гибелью Альберты. Ученики пронумеровали свои творения и дали им названия, Альберте достались номера с двадцать третьего по двадцать шестой. Карл просмотрел распечатку. В списке было много названий типа «Скалы восточного побережья», «Солнце над Гудйемом», «Туман в Альминдингене». – Понятно, – сказал Мёрк, прочитав названия работ Альберты. Он догадался, почему Роза, прищурившись, стояла рядом с ним. – На мой взгляд, довольно эротичные названия. – Высказав свое суждение, он представил себе родителей погибшей девушки. Наверняка эти рисунки вызвали у них шок. – Да и сами работы эротичные, – с этими словами Роза выложила их перед Карлом. Верхний рисунок под названием «Чувственное прикосновение» очень крупным планом демонстрировал кончик языка, касающийся соска. – По-видимому, сосок мужской, – заметила Роза, показав на несколько изогнутых волосков, обрамляющих сосок. – Ага. Не такой уж невинный сюжет для девятнадцатилетней еврейской девушки. – Он взял следующий лист. – Ух, да и второй совсем нельзя назвать невинным. – Это тоже был крупный план; две пары слегка приоткрытых губ, слившиеся в поцелуе, из уголка рта тонкой струйкой стекает слюна. Название гласило: «Капитуляция». – Несомненно, в этот период она испытывала на себе чье-то влияние. – Карл перешел к третьему рисунку. На этот раз изображена была обнаженная женщина в полный рост; она вкрадчиво смотрела на зрителя, в одной руке держа эскизный блокнот, а в другой карандаш. – Уж не Альберта ли это, которая смотрит на свое отражение в зеркале? – предположил Карл. Фигура была прорисована в мельчайших подробностях, так что у него дух захватило. – Если б рисунок повесили на выставке, вся женская часть школы подвергла бы Альберту линчеванию, – продолжал он, теперь ясно понимая, почему к девушке было приковано пристальное внимание Кристоффера Дальбю, завхоза и всех остальных. – Ха, а кто сказал, что этого не случилось? – допустила Роза. Карл оценивающе посмотрел на свою сотрудницу. Никогда нельзя было понять, насколько серьезно она настроена. – А вот последний рисунок вообще пригвоздит тебя к месту. – Роза вытянула четвертый лист. Карл задержал дыхание, и вовсе не потому, что работа почти полностью повторяла предыдущую, но потому, что здесь позади фигуры обнаженной Альберты было нарисовано мужское лицо. Самый детальный портрет Франка из всех имеющихся на данный момент. Мёрк обернулся на копию фотографии, висевшую на стене. Наконец-то им удалось подробно разглядеть лицо. – Карл, работа называется «Будущее». А теперь обрати внимание на лицо Альберты. И впрямь, разница была заметна. Лицо казалось мягче, чем на предыдущем рисунке, но ведь и композиция здесь была иной. – Может, первый скетч она нарисовала до встречи с Франком? Роза кивнула. – Именно. Здесь, на четвертом рисунке, ее лицо словно приобрело более насыщенное выражение, а тот, кто способствовал этому насыщению, и есть ее избранник. И он стоит позади нее. Альберта производит здесь впечатление человека, уже явно определившегося в жизни, что совсем не соответствует столь юному возрасту. – Точно. Она как будто уже готова связать себя с этим мужчиной навеки. – Конечно, нам не стоит пренебрегать версией, что она рисовала его лицо по памяти, так что мы не можем быть стопроцентно уверены в том, что он выглядел именно так, – заметила Роза. – Возможно. Но вполне могло быть и так, что она перерисовала себя с предыдущей работы, а затем с натуры нарисовала мужское лицо. В принципе, она могла сделать это в любом месте, где они встречались. Вообще говоря, мужчина очень похож. Они вместе посмотрели на фотографию Альберты, прикрепленную к доске в кабинете у Карла. Девушка обладала несомненным художественным талантом, насколько можно было судить по несомненному сходству фотографии и рисунка. – Как бы то ни было, я считаю, что у нас появился очень хороший материал по делу, – вынесла свое заключение Роза. – Только я не понимаю, как он позволил ей себя запечатлеть. Думаешь, он знал о готовящейся выставке? Мёрк пожал плечами: – Вполне вероятно, что он никогда не видел этой работы. – В любом случае, Карл, жаль, что ты уже засветился в телевизоре, – лучше б этот рисунок продемонстрировал… Насколько я понимаю, следующий шанс представится тебе не скоро. * * * Карл с Ассадом не пробыли в третьем терминале и десяти минут, как из зала прилета показалась изящная женщина лет пятидесяти пяти с пуделиной шевелюрой. Она точно подходила под описание вдовы владельца «буханки», Эгиля Поульсена. Женщина явно была утомлена недосыпом и двадцатичасовым перелетом, но все же любезно остановилась, когда Карл к ней обратился. – Дагмар Поульсен? Затем последовало краткое объяснение ситуации и серия скептических взглядов с ее стороны, однако спустя пять минут женщина наконец согласилась принять предложение бесплатно доставить ее домой в Брёнсхой. – Естественно, вы не имели возможности предупредить меня о вашем визите, а потому должны сделать скидку на некоторый беспорядок в доме, – предупредила она, впуская полицейских в жилище, провонявшее кисловатым запахом подгнивающих растений и запылившееся гораздо основательнее, чем предполагала двадцатидневная отлучка в Малайзию. – Ну да, Эгиль вообще-то собирался убрать эту кучу металла с глаз долой, но дождался, пока колымагу уже нельзя было сдвинуть с места. – Дагмар махнула рукой в направлении двери на террасу, через которую виднелась заросшая бурьяном полуразвалившаяся изгородь. – Вон там, с другой стороны забора, – пояснила она. Сквозь кустарник еле проглядывало металлическое безобразие, прикрытое сверху куском брезента. Так что соседка была не вполне справедлива в своих жалобах. – Ну что, бросим жребий, кому лезть внутрь? – Ассад показал на разбитое стекло, через которое внутрь задуло целый ворох листьев; теперь они лежали и прели на том месте, где некогда располагалось водительское сиденье. – Бросить жребий? – Карл улыбнулся. – Слышал историю про верблюда, который думал, что умеет летать, и разбился, упав со скалы? – Нет. А что с ним? – Он был не слишком умным. Ассад сморщил нос. – То есть ты считаешь, что я должен залезть внутрь и обыскать «бардачок», а ты тем временем исследуешь багажное отделение сзади? Карл хлопнул Ассада по плечу. Не такой уж он глупый. Мёрк скользнул к сдвижной двери, пытаясь не обращать внимания на проклятия и ругань Ассада, пробирающегося через груду гнилой листвы. «Потом придется заглянуть в химчистку», – подумал он, когда дверь с треском отъехала в сторону. В салоне царил сумрак – мало того, что стекла изначально были матовыми, так их еще и грязью залепило. Карл постепенно привык к темноте, и его взору предстало огромное количество картонных коробок. Он заглянул в несколько из них и оценил содержимое. Там давно обосновались несколько поколений мышиной колонии. Кипы отпечатанных для демонстраций материалов, плакаты, аналогичные тем, что висели на стенах фургона… В точности, как говорила Инга Дальбю. «Демонстрация в защиту мира» – гласил заголовок на плакате, лежавшем на кожаной сумке типа той, с какой Карл первый раз пошел в школу. Он открыл ее. Здесь тоже побывали мыши, однако толстая папка на кольцах уцелела – и была битком набита множеством брошюр с различных мероприятий, таких как Всемирный конгресс в защиту мира в Белла-Центре или рекламные листовки с пасхальных рынков разных лет. Карл полистал папку, не встретив ни единой фамилии активистов. – Ассад, у тебя там что-нибудь есть? – крикнул он. В ответ ему раздался стон. * * * – Ну как, нашли что-то полезное? – поинтересовалась Дагмар Поульсен, встретив их на террасе. – Нет, ничего особенного, зато сфотографировали автомобиль. А так в основном мышиные гнезда… Ах, да – Ассад откопал в «бардачке» еще кое-что. Он кивнул своему помощнику. Фру Поульсен в шоке схватилась за грудь: здоровенный высохший уж мог кого хочешь перепугать до смерти. – Он лежал в «бардачке», вероятно, питаясь мышатами, и вот в один прекрасный день, кажется, переел, – объяснил ей Карл и поспешил сменить тему. – Как вы думаете, где ваш муж мог хранить списки активистов того периода? Ваша дочь считает, что они могут быть где-то здесь. Женщина замотала головой. – Я все выбросила после смерти Эгиля. К тому времени я решила, что общественная деятельность и так отняла у нас слишком много сил. Ассад тяжко вздохнул. Он еще не вполне оправился после обнаружения ужа. – Выкинь его куда-нибудь в кусты, – посоветовал Карл и вновь обратился к вдове: – Наверное, вы не были знакомы с молодым парнем, который одолжил фургон у вашего мужа? Его звали Франк, гринписовцы прозвали его Скоттом. Совершенно неожиданно фру Поульсен напряглась и снова схватилась за грудь. И к тому же, кажется, покраснела.