— Эдвард исчез. — Исчез? Чушь!.. — Вы говорили с ним сегодня или вчера вечером? — спросила Ева. — Нет, но это еще не значит, что он исчез. И ему точно не понравится, что полиция его выслеживает или сливает журналистам сплетни. Ева хотела было встать, однако Тресса ее опередила: — Вайатт, пожалуйста, сядь и помолчи. На Эдварда напали в доме на Спринг-стрит, после чего он исчез. — Напали? Полный бред! Где был Винни? — Эдвард его отпустил. У него была назначена встреча — предположительно с новым риелтором. На Денниса Миру тоже напали. — Ха! — Легкое беспокойство на лице Вайатта сменилось столь же легкой усмешкой. — Наверное, у них с Деннисом просто дошло до рукоприкладства. — Ну и кто здесь порет чушь? — Я вас умоляю! — Вайатт с раздражением вытащил из кармана телефон. — Сейчас вызову службу девять-один-один на его личный номер, что, естественно, тоже ему не понравится. Зато положит конец этому цирку. — Вайатт нахмурился. — Звонок не проходит — даже на голосовую почту. — Значит, похитители достаточно умны, чтобы уничтожить телефон, — заметила Ева. — Кто его новый риелтор? — Понятия не имею. Тоже полнейший цирк. Эдвард вернется к Сайласу, как только оба остынут. — Они повздорили? — Эдвард уволил Сайласа пару недель назад, когда тот отказался выставить на продажу дом на Спринг-стрит. — Сайлас не может выставить его на продажу, — продолжила Тресса, — поскольку дом не находится в единоличном владении. — Я в курсе. У сенатора Миры есть враги? Вайатт презрительно фыркнул и шлепнулся на диван. — Чей это кофе? — Угощайтесь, — ответила Ева. — Я к нему не притрагивалась. — Эдвард был юристом, судьей, потом сенатором. — Вайатт хлебнул кофе. — Дня не проходило, чтобы он не нажил очередного врага. — С тех пор как мы познакомились, Эдварду постоянно угрожали, — прямо сказала Тресса. — О любом сколько-нибудь серьезном случае сообщалось в полицию. Однако с тех пор, как Эдвард ушел из конгресса, угроз стало намного меньше. — Есть у вас кто-нибудь конкретный на примете? — Ева немного помедлила и продолжила: — Кто-нибудь из женщин, с которыми он встречался? Брошенная любовница или муж, недовольный их связью? — Я не вмешиваюсь в личную жизнь Эдварда, — сухо ответила Тресса, а Вайатт подался вперед. — Нельзя, чтобы слухи о внебрачных связях сенатора просочились в прессу! — Мистер Бук, слухи меня не интересуют. Я просто хочу найти сенатора Миру. Сбор данных о его личной жизни входит в мои обязанности ни больше ни меньше. — Я вас предупреждаю… — Осторожнее с предупреждениями, когда речь о моих обязанностях. С кем он сейчас встречается? — С какой-то художницей. — Вайатт начал было протестовать, но Тресса метнула на него гневный взгляд. — Для нас важнее найти Эдварда, чем сохранить лицо. Молодая женщина, имени я не знаю — действительно стараюсь не вникать. Эйден может выяснить. — Не надо, я уже выяснила — причем, как ни странно, в прессу не сообщила. Детектив Хэнсон свяжется с вами для повторной беседы. — Ева встала с кресла. — Он ведет расследование от отдела по розыску пропавших без вести. Если появятся новые сведения, позвоните ему или мне. — Можем мы еще чем-то помочь? — спросила Тресса. — Выясните имя риелтора. Всего хорошего. Глава четвертая Они пробрались через общий офис и вышли в вестибюль. — Ты разве не хочешь взглянуть на список его деловых встреч? — спросила Пибоди. — Институт кишит юристами. Без ордера никуда заглянуть не выйдет, а ордер я получу, только когда речь пойдет об убийстве. Пока пусть этим займется Хэнсон — перешли ему имя шофера и бывшего риелтора. А мы поговорим с женщинами из списка, сыном и дочерью сенатора… — начала Ева, глядя на часы, — но позже. Мы пробыли здесь дольше, чем я рассчитывала. — Едем в Центральное? На посвящение Трухарта? — Едем в Центральное, — подтвердила Ева. — Ура! — Отставить «ура». Впечатления, наблюдения, выводы? — спросила Ева, входя в лифт. — Все просто помешаны на статусе, а это обычно исходит от начальства. Я-то думала, в подобных организациях — исследовательских институтах, группах активистов и так далее — все более скромно, где-то даже убого. Мое чутье ни на кого не среагировало. По крайней мере, на сей раз. Макдональд, похоже, искренне обеспокоена. Бук — не особо. — Почему, как думаешь? — Мне кажется, как человек сенатор его мало интересует. Нет? Думаешь, дело не в этом? — Может, и в этом — хотя бы отчасти. По-моему, Бук считает, что сенатор просто укатил куда-то с художницей или еще какой-нибудь девицей. Такая версия кажется ему более правдоподобной, чем похищение. В вестибюле Ева натянула на голову шапочку со снежинкой — столько же от холода, сколько от сентиментальности. — Макдональд права, — заметила Пибоди. — Когда Эдвард был сначала судьей, а затем сенатором, у него наверняка образовался внушительный список врагов. Он всегда был сторонником жестких мер — и в суде, и в конгрессе. Пропихивал свою политику. Эдвард по-прежнему участвует в политических ток-шоу и чуть ли слюной не брызжет, когда с чем-то не согласен. Сейчас широко обсуждаются государственные расходы, а он выступает против многих программ социального обеспечения. Во время своего последнего срока в конгрессе он очень резко высказывался по поводу закона о профессиональном родительстве. Приводил цифры, сколько сэкономит государство, если урезать выплаты. Заявил, что его жена с удовольствием сидела дома с детьми и не взяла ни цента правительственных денег. — А никто не напомнил, что его жена и так купалась в роскоши? Кроме того, у нее наверняка был целый штат прислуги — задницу даю на отсечение. — Ну да, к тому же Акт о профессиональном родительстве пользуется большой популярностью, поэтому рейтинг сенатора и упал. Аналитики считают, что Эдвард не стал баллотироваться снова, потому что понимал: ему все равно не выиграть. — Аналитики? Пибоди пожала плечами и уткнулась подбородком в складки шарфа. — Смотрю иногда политические ток-шоу, пока занимаюсь рукоделием. Макнаб не возражает. Когда выступает кто-нибудь вроде нашего говносенатора или депутатши Видали… Ты ведь знаешь, кто такая Видали? — Не знаю и знать не хочу. — Видали — ханжа и лгунья. Терпеть не могу, когда она и ей подобные начинают вещать о том, чего ждет от них Бог. Как будто они с Богом запанибрата — не то что мы, простые смертные. Я просто зверею. А потом у нас бурный секс. Еве захотелось приподнять бровь. — С Видали? — уточнила она. Пибоди с трудом подавила смешок. — Ну да, мы в друг друге просто души не чаем. Если серьезно, мне все время хочется ее стукнуть. Смотрю на Видали и думаю: «Так бы и врезала по твоей лживой роже». А вместо этого сигаю на Макнаба, и все довольны. Ева подумала о шарфе, который подарила ей Пибоди. Интересно, сколько раз она сигала на Макнаба, пока его вязала?.. Пожалуй, лучше об этом не думать. Ева завела двигатель и проскочила в крошечный зазор между машинами, не обращая внимания на несущиеся вслед автомобильные гудки. — Немного передохнем после церемонии и снова за работу. Первым делом поговорим с художницей. — Ей ведь и тридцати еще нет? Фу, какая гадость! А я ведь вообще-то предрассудками насчет возраста не страдаю. — А что говорят аналитики? — По телевизору — ничего. Может, у них негласное правило такое? Зато на форумах и в политических блогах много слухов про похождения Эдварда. И не только Эдварда, но сейчас речь именно о нем, так что… Про художницу, правда, не слышала. Пока. — Может, изучишь эту тему? В смысле, тему похождений. Вдруг накопаешь что-нибудь про женщин, которых нет в нашем списке, или про особо некрасивый разрыв. Если найдешь что-нибудь интересное, отправь копию мне и Хэнсону. — С превеликим удовольствием. — Пибоди достала ППК. — Сейчас и начну. Остаток пути они проделали в молчании, которое нарушало только сердитое бормотание Пибоди.