— Лейтенант Даллас. — Детектив Пибоди. — Какова причина вашего визита? — Вы оба прекрасно знаете причину нашего визита, так что давайте не будем ходить вокруг да около. Поскольку миссис Кэнфорд воспользовалась правом на адвоката, я вынуждена сделать вывод, что у нее есть в нем необходимость. Допрос будет вестись под запись, и я зачитаю вам права. Ева выполнила все формальности и приступила к допросу. — Вы состояли в отношениях с Эдвардом Мирой? — У миссис Кэнфорд приготовлено на этот счет заявление. — Правда? — Ева улыбнулась очень, очень любезной улыбкой. — Да вы во всеоружии, как я посмотрю! — Я всегда во всеоружии, — впервые подала голос Кэнфорд. — Как только услышала новость, сразу попросила Кертиса зайти и написала заявление. Она слегка повернула голову и зачитала с экрана: — Я знала сенатора Миру около десяти лет. Летом 2060 года мы вступили в связь, продлившуюся пять-шесть недель. Когда вышеупомянутая связь себя исчерпала, мы договорились ее прервать. Решение положить начало и конец данной сфере наших отношений было обоюдным. Наши профессиональные и дружеские контакты продолжились, поскольку мы разделяли многие политические и иные взгляды. Я глубоко скорблю о смерти сенатора Миры и надеюсь, что полиция вскоре отыщет виновного. Кэнфорд скрестила на груди руки. — Что-нибудь еще? — Да, еще пара вопросов. Сенатор Мира был женат, а вы замужем. — Совершенно верно. — Что думает муж по поводу вашего романа? — У нас с мужем, как и у сенатора с супругой, существуют определенные договоренности. — То есть муж не против, что вы ходите налево? Прежде чем адвокат успел вмешаться, Кэнфорд подняла руку. — Все в порядке, Кертис. Мы с мужем понимаем, что сексуальная связь — это всего лишь сексуальная связь, не более того. Если захотите поговорить с мистером Кэнфордом, он тоже встретится с вами в присутствии адвоката. — Ясно. То есть в один прекрасный день вы с сенатором покувыркались и решили: «Было здорово, но пора разбегаться». — Если вы и дальше намерены грубить, — объявил Флак, — встреча окончена. — Хорошо-хорошо. Однажды вечером вы с Эдом в очередной раз перекинулись в картишки и постановили завязать. Кэнфорд слегка наклонила голову в знак согласия. — В общем и целом да. Подразумевалось, что, если мы оба захотим возобновить отношения, дверь открыта. — И возобновили? — Нет, а теперь уже никогда не возобновим. Если это все… — Мне нужно знать, где вы были вчера между четырьмя и шестью часами вечера. — До пяти я была здесь. Мой ассистент может подтвердить. Шофер тоже. Затем встречалась в «Тадже» с депутатом конгресса госпожой Лоуэлл. Буду признательна, если вы не станете беспокоить госпожу Лоуэлл, а уточните у сотрудников бара. Затем шофер отвез меня домой. Насколько помню, в дом я вошла около шести пятнадцати. Можете свериться с домашним роботом, если необходимо. — А сегодня между полуночью и четырьмя утра? — Мы с мужем были на приеме у Мартина и Селины Уэнделл. Прием начался в восемь тридцать. Ушли мы около часа ночи и сразу поехали домой. Опять же можете свериться с домашним роботом. Остаток ночи мы никуда не выходили. — Ясно. Спасибо за уделенное время. — Если у вас возникнут еще вопросы к миссис Кэнфорд или ее мужу, свяжитесь со мной. Флак подал Еве визитную карточку. — Хорошо. Выключить запись. Пибоди продержалась до лифта, но по дороге вниз ее прорвало: — Мразь! Одно слово — мразь! Такая запросто может убить, а потом отправиться делать маникюр. — Согласна. Именно поэтому она последняя в списке. Пибоди прямо заплясала на месте. — Да ты что?! — Если бы Кэнфорд оказалась в том доме, мистер Мира был бы сейчас мертв. Такие свидетелей не оставляют. — Но… Черт побери! — Взвинченная Пибоди вышла из лифта вслед за Евой. — Что, если в доме Кэнфорд не было? Может, она послала туда шестерок. Наверняка у нее есть шестерки. С другой стороны… как же светский прием? Но ведь она могла подтасовать факты. Ведь могла же! — Могла, но не подтасовывала. Вот почему я отмела Кэнфорд. — Ева села за руль, на минуту откинула голову на спинку кресла. — Ей на него начхать. Допустим, мы копнем чуть глубже и выясним, что сенатор бросил Кэнфорд, и ей это не понравилось. Мотив есть, но картинка не складывается. Кэнфорд никого не стала бы посвящать в свои планы, а тут орудовали, по крайней мере, двое. Она не рискнула бы положиться на напарника, потому что напарник — это всегда помеха. — Эй, я же тоже твой напарник! — Я про преступников, Пибоди. — Ева завела машину и выехала со стоянки. — Когда двое совершают преступление, второй всегда помеха. К тому же я ей верю. То, что она рассказала, звучит правдоподобно. Решили замутить друг с другом, замутили, потом стало скучно, и они разбежались. А знаешь, почему им стало скучно? Потому что они одного поля ягоды. Эгоистичные, помешанные на власти… — Бессердечные. — В точку. — Ну хоть в чем-то я права. — Что движет такими людьми, когда они вступают в брак? Такими, как Кэнфорд с Эдвардом? Политика, работа на публику, роскошные приемы, продвижение по службе. Сплошная показуха. Коппола права. Семейные отношения — большой труд. — Коппола тоже ходила налево. — Да, но она признала свою вину и понимает, что оправданий у нее нет. — А ты смогла бы? — Что смогла бы? — Простить измену. Чисто гипотетически: если бы, скажем, мы с Рорком потеряли рассудок и занялись бурным страстным сексом со множественными оргазмами, а на утро опомнились и стали молить тебя о прощении. Признали бы свою вину, как ты сказала. Смогла бы ты нас простить? С минуту Ева молча вела машину. — Это далось бы мне нелегко. Потребовало бы большого труда. Впрочем, отношения между мужем и женой — всегда большой труд. Между напарниками тоже. Думаю, смогла бы. Понадобилось бы много труда и времени, но в конце концов я смогла бы простить вас обоих. После того как сварила заживо в огромных чанах, чтобы легче было медленно и аккуратно сдирать кожу, танцуя под аккомпанемент ваших душераздирающих воплей. Потом я бы заставила тебя с Рорком смотреть, как шью из вашей кожи костюмы для парочки роботов-боксеров, которых затем расколотила бы вдребезги и похоронила вместе с вашими дрожащими окровавленными телами в безымянных могилах. После этого, пожалуй, я сумела бы вас простить. — Спасибо, что предупредила. Только вряд ли у тебя получилось бы сделать из кожи костюмы — ты не умеешь шить. — Ради такого случая научилась бы… Черт побери, опять припарковаться негде! Подожди… Пибоди с шумом втянула воздух, потому что Ева выжала педаль вертикального взлета. Машина взвилась вверх, рванула вперед и приземлилась на только что освободившееся у обочины место. — Застолбила, — довольно произнесла Ева. — Теперь мне опять нужно в туалет! — Даже не думай. Сейчас поговорим с малолетней потаскушкой и поедем в Центральное. Хочу обновить доску, подумать и выпить кофе, черт побери. — Откуда ты знала, что та машина сейчас отъедет? — Интуиция. Они прошли квартал по оживленному Сохо в толпе пешеходов, которые возвращались с покупками из магазина или спешили укрыться от холода в ресторане, откуда доносились манящие запахи горячей пищи. В витрине галереи стояла статуя изогнувшейся назад женщины с выражением то ли невыносимой муки, то ли безумного экстаза на лице. В любом случае впечатление возникало несколько неприятное. Пол и стены были выкрашены в кремовый цвет, отчего казалось, будто Ева с Пибоди находятся внутри драгоценной шкатулки. На стене висела картина с цепочкой голубых точек, соединенных красной ломаной линией. И что бы это значило?.. Тишину галереи нарушил громкий стук каблуков. Ева сразу узнала Чарити Даунинг. Молодая, очень эффектная. Длинные светлые волосы, темно-синие глаза, полные чувственные губы. Короткое облегающее платье почти того же цвета, что голубые точки на картине. — Добрый день! Меня зовут Чарити. Чем могу… О боже… Я знаю, кто вы. — Она быстро оглянулась через плечо и понизила голос: — Вы насчет Эдварда. Я уже слышала. Не хотелось бы, чтобы босс и коллеги все узнали. Не могли бы вы подождать меня в кафе через дорогу? Здесь я говорить не могу. — Вы не попытаетесь сбежать? — Куда мне бежать? Да и зачем? Просто не хочу, чтобы на работе знали о наших с Эдвардом отношениях. Кафе прямо через дорогу. Я мигом — только попрошу Марили меня подменить и возьму пальто.