— Теперь, пожалуйста, о походе, — попросил Захид. — Мы побывали в пещерах, а утром двинулись через седловину, отделяющую Кугитанг от Байсун-тау, в небольшую долину, где из ручьев и родников образуется Шорсу. — А люди-то хоть есть в тех краях? — В самом ущелье никого не встретили, а на Кугитанге люди есть, правда, в основном чабаны. По ту сторону главный хребет пологий, долин не счесть, арча растет, травы вдоволь. — Много отар? — Не-е-ет, две-три, по-моему, встретили. С чабанами не разговаривали, проходили чуть поодаль, поэтому я не могу сказать, какому хозяйству принадлежат отары. Но, скорее всего, это овцы туркменских совхозов или колхозов. — Спасибо, Улаш-ака. — Мне можно идти? — Да, пожалуйста. Извините, что оторвал вас от дел... Проводив учителя, Захид решил сходить в контору, узнать у Мурада-ака или директора совхоза о ближайших задачах, чтобы принять участие в их решении. Мурад-ака был у себя, и Захид зашел к нему. Поздоровался. — Ну как, Захид Акрамович, мебель? — Спасибо, теперь мой кабинет стал похож на кабинет представителя власти. Но я зашел по другому поводу, Мурад-ака. Я ведь теперь член вашего коллектива, хочу узнать, чем могу быть полезен? — Туго идут заготовки шерсти из индивидуального сектора, вынуждены создать оперативную группу, в состав которой включаем и вас. Мы вам очень благодарны за проявленную бдительность в деле с Эгамовым. Ну и, главное, мой друг, пора на партийный учет. — Простите, — виновато ответил Захид, — я совсем забыл об этом, сейчас же съезжу в район и все оформлю. Дорога до райцентра шла под уклон, и мотоцикл катился сам. Захиду кое-где даже приходилось тормозить, чтобы не опрокинуться. В районный отдел он прибыл к концу рабочего дня и сразу направился к секретарю партбюро майору Ташеву. Тот выслушал его и улыбнулся: — Ах, какой нетерпеливый вы, думаете, так просто это делается? Я должен написать решение, вы — заявление. Потом пойдете в райком партии, там выпишут прикрепительный талон. Не раньше, чем завтра к обеду управитесь, дорогой. «Отпрошусь у начальника, — подумал Захид, выходя из кабинета Ташева, — поеду сегодня к своим, проведаю их». — Освоились, лейтенант? — спросил Махмудов, ответив на приветствие Захида. — Почти, товарищ майор. Совхоз большой, кишлаков в нем много, да и народу достаточно. — Начальник областного управления объявил вам благодарность за задержанную шерсть и смушку, поздравляю! — Служу Советскому Союзу! — произнес Захид, встав с места и приложив руку к козырьку. — Садитесь, Захидбек, рассказывайте, как начали работу. — Я уже докладывал, товарищ майор, несколько дней знакомился с совхозом, побывал уже в райкоопе. — Ну, и ничего подозрительного? — спросил Махмудов. — Пока нет. — Я же предупредил вас, что участок спокойный. Так оно и есть!.. Захид решил пока умолчать о своих соображениях насчет чабанских личных отар и заговорил о гибели Халикова. — Может, я ошибаюсь, — сказал Акрамов, — но в заключении эксперта-криминалиста, кажется, допущена неточность, товарищ майор. — Вот как! — воскликнул Махмудов. — И в чем она, по-вашему, заключается? — На пути падения капитана Халикова находился выступ, а эксперт не взял этого в расчет. — Нарисуйте, — майор подал ему листок бумаги. Захид начертил схему. И объяснил: — Примерно в семи метрах от места, откуда сорвался капитан, находится вот этот выступ. Саит-ака вполне мог зацепиться за него и погасить скорость падения. Тогда бы он упал вот сюда, в воду, а его нашли на пять метров дальше. У меня возникла мысль — а не столкнули его с обрыва? — Ну? — Если его внезапно столкнули, товарищ майор, тогда картина меняется. От неожиданности он мог растеряться и вместо того, чтобы зацепиться за выступ, оттолкнуться от него. Но миновать выступ капитан никак не мог. — Это уже идея. Но ее надо тщательно проверить на месте. Кстати, что вы там Хакимову насчет лишних овец у чабанов говорили? — неожиданно спросил майор. — Поделился соображениями, товарищ майор, — ответил Акрамов. — Соображения эти держите пока при себе, лейтенант, — сказал Махмудов, — когда надо будет, спросим. Вы меня поняли? — Так точно, — Захид встал. — Хочу на вечер поехать к своим, разрешите? — Разрешаю, лейтенант. XIV Записка, которую Эгамов переслал уста Ниязу, была короткой: «Последнюю партию отобрал участковый «Чинара», как пронюхал — неизвестно. Милиционер переписал фамилии тех, на кого мы выписывали квитанции. Надеюсь, их помните и вы? Сделайте все, чтобы в случае проверки люди подтвердили правильность записей. С расходами не считайтесь. Шарифджан». Получив ее, уста встревожился. «Не дурак, видать, этот мужик, — подумал он об Акрамове, — раз самого Эгамова схватил! Если начнет копать, то быстро сообразит, что в одном Чукургузаре я не смог бы заготовить столько сырья, значит, спросит, где взял остальное. А что я отвечу?» Как ни крутил уста, как ни прикидывал, а все-таки пришел к выводу, что придется тогда выкладывать правду. А правду эту могли и не подтвердить, потому что люди, с которыми он имел дело, не захотят подставлять себя под удар. «Что ж это получается, — терзался уста, — орудовали вместе, а отвечай один! Да за такие дела ведь тюрьма положена». А этого уста Нияз боялся больше всего. Однажды он уже понял, что значит лишение свободы. И сидел-то всего ничего, месяца три, пока не разобрались, что к чему, но время это показалось вечностью. Сидел за драку, а сейчас... Уста не был знаком с Уголовным кодексом и не мог определенно сказать, какое наказание предусматривается за посредничество в незаконных сделках, но то, что оно полагается, не сомневался. Надо устроить плов — повод для этого всегда найдется, и как бы между прочим поговорить с людьми. Те, с кем он на дружеской ноге, пойдут навстречу. Но вот беда — когда Эгамов выписывал квитанции, уста называл первые попавшиеся фамилии, в получении денег расписывался сам. Тут его подвела беспечность. И все из-за Шарифджана, торопил! И вот результат! Долго ломал уста голову над тем, что же предпринять, и не придумал ничего лучшего, как срочно выехать в Баскент — посоветоваться обо всем с Эгамовым. Еще в первый год работы уста в Чукургузаре руководство отделения предложило ему перевезти в кишлак и семью, обещало выделить коттедж с участком. Но он отказался. — В райцентре у меня свой дом, — сослался Нияз, — участок. На нем высажено около двухсот кустов граната. Одним словом, обжитое место. — Мы не настаиваем, уста, — согласились в правлении, — просто думали, что нелегко, наверное, жить на две семьи. Позже, когда уста начал выполнять поручения Эгамова, он понял, что поступил осмотрительно. Частенько Нияз вешал на двери табличку «уехал домой», и никто не интересовался, где он был на самом деле, что делал. В Баскент Нияз приехал около полуночи на такси, которое нанял на оба конца. Когда Эгамов открыл на нетерпеливый стук калитку и увидел уста, он не на шутку перепугался, решив, что случилось серьезное — не будет же человек мотаться триста километров по горным дорогам из-за пустяков. Директор пригласил гостя в дом, а шоферу предложил пока отдохнуть на чарпае во дворе. Узнав о причине столь позднего визита, рассмеялся. — Чудак вы, уста Нияз, паникер. С вами иметь дело, мой друг, оказывается, опасно, чуть что — расколетесь. Разве так можно? — Вы же написали, Шарифджан, — ответил уста, — вот я и подумал... — Ничего вы не думали, — перебил его зло Эгамов, — перепугались, как заяц, и помчались ко мне. Я просто предупредил вас, чтобы вы были осторожны, и все! — Но зачем же тогда эта фраза — «не считайтесь с расходами»?! — спросил уста. — И вы, небось, тоже опасность почуяли... раз денег не жалеете? Эгамов вдруг ласково улыбнулся. — Прошу за дастархан, уста. Угощайтесь, пожалуйста. И главное — не волнуйтесь. Закупки сырья у населения — наша работа, и капитан из ОБХСС, которого ваш участковый вызвал в «Чинар», понимает это. Иначе он не приказал бы лейтенанту вернуть мне документы. Не думаю, чтобы после указания начальства участковый затеял перепроверку, у него и без того дел хватает. Тем более, что я объяснил — сырье куплено случайно. — Как это случайно? — не понял уста. — Я сказал лейтенанту, что вы мой дальний родственник и я заехал к вам всего лишь на один вечер, навестить. Ну, собрались у вас соседи, как это обычно бывает. Узнав, что я заготовитель, они согласились помочь, мне же осталось только деньги заплатить. — Как вы условились с таксистом? — спросил хозяин. — Сотню сверх показаний счетчика. Эгамов положил перед уста две сторублевые ассигнации. — Хватит? — Конечно. — Возьмите, дорогу оплачу я. И не паникуйте, ради аллаха. Не надо надевать калоши, не видя воды. Уста понял, что ему пора убираться. Поблагодарив за хлеб-соль, он встал.