— Ассалом алейкум, Захид-ака, — поздоровалась она громко, вероятно, чтобы услышал секретарь Совета, — оказалась вот в вашем здании и решила заглянуть. Можно? — Не ожидая приглашения, Сахро переступила порог. — Я по делу. — Ваалейкум ассалом, — ответил Захид, — прошу, если по делу. — Захид придал голосу как можно большую деловитость. — Чем могу быть полезен? — Хочу посоветоваться с вами. Знаете, у нас работает пастухом Джаббар-ака. Пьет он сильно, буянит дома. Жена его — одна из наших доярок. Жалуется на него, просит принять меры. Говорила я с ним, да все без толку. А теперь вот решили обсудить его поведение на собрании и хотим, чтобы вы приняли участие. Тогда разговор получится строгим. — Когда собрание? — спросил лейтенант без особого интереса. — Народ уже в сборе, ждем вас. — Так быстро? — удивился Захид. Он нехотя поднялся. — Ну что ж, едемте. Захид выкатил из подвала мотоцикл. Откинул с люльки чехол, пригласил ее. — Садитесь, Сахрохон. — А вы сплетен не боитесь, Захид-ака? — спросила она лукаво, поудобнее устраиваясь на сиденье. — Каких сплетен? — Кишлачных. Тут у нас народ... пальца в рот не клади! Хотите, я вам приятную новость скажу? — Скажите, — Захид завел мотор. — Женщина одна в вас влюблена. — Сахро не решилась сказать правду. — Ну, и кто она? — Догадайтесь... — Не стоит на пустяки тратить время, — пробормотал Захид и включил скорость. Мотоцикл плавно тронулся с места. — Передайте, пожалуйста, этой женщине, что в меня влюбляться нельзя. — Это почему же? — Невеста есть. — А если та женщина неотразимо хороша? — Меня это не волнует. — Ну, конечно, — с обидой произнесла Сахро, — вы человек интеллигентный, уважаете только скромненьких, вроде Азады. А эта скромненькая своего комсорга Юсуфа терпеть не может, однако ж, как только тот появляется на ферме, улыбочками его встречает. А по мне так — не нравится, ну и пусть идет на все четыре стороны. Захид и сам не мог понять, почему вдруг от сообщения Сахро стало так радостно на душе. Значит, Азада не любит комсорга. Он улыбнулся, сказал весело: — Эй, Сахрохон, видно, девушка не хочет обижать Юсуфа. — А может, про запас держит? — съязвила Сахро. — Тихая вода быстрее утопит... Они въехали во двор фермы. Ферма оказалась большой, ее длинные коровники, приземистые, как мазанки, стояли на берегу реки за поворотом. — Поверните вон туда, — показала Сахро на отдельно стоящее белое здание, — там у нас контора и комната отдыха. У здания толпились женщины в белых халатах, несколько молодых парней и мужчина средних лет. Захид остановил мотоцикл невдалеке от них и заглушил мотор. — Товарища лейтенанта привезла, девчата, — крикнула Сахро и легко выпрыгнула из коляски, — пусть знает он, какие отсталые элементы еще живут в нашем «Чинаре». Женщины расступились, пропуская Акрамова и Сахро в большую комнату, где в несколько рядов стояли стулья и стол, накрытый красной скатертью. «Заседание товарищеского суда, — подумал Захид. — Кстати, почему я до сих пор не поинтересовался товарищеским судом совхоза, дружинниками? Существуют ли они здесь?» Он прошел в первый ряд и сел у окна, Сахро заняла место за столом, а работники фермы — в зале. Избрали президиум, как на настоящем собрании: женщины назвали Азаду и еще одну доярку. Сахро деловито, спокойно вела собрание, иногда бросала реплики, вызывающие улыбки доярок, и абсолютно не обращала внимание на гостя. Такой Захид ее видел впервые и был даже приятно удивлен. Но не знал он, что Сахро с трудом давалось это спокойствие. С преувеличенным вниманием слушая рассказ Саломат-апа о прегрешениях мужа, она думала о другом. Как больно ранили сегодня ее слова лейтенанта. Она почувствовала, что ее настойчивость противна Захиду, что он не проявляет к ней интереса совсем не из-за боязни сплетен и разговоров — Сахро ему не нравится, вот и все. В своем стремлении завоевать любовь Захида она переступила какую-то грань и тем самым оттолкнула его. Захид тоже слушал рассказ доярки в пол-уха. Он смотрел все время в окно, где по двору, задрав хвосты, носились телята. Изредка бросал взгляды на Азаду, сидящую в президиуме, Азада писала протокол собрания. «Но почему все-таки он так обрадовался заявлению Сахро, что Азада равнодушна к комсоргу. Неужели он сам... На первый взгляд, она и в самом деле незаметна, не то, что Сахро, зато, когда приглядишься... хороша!»— отметил Захид про себя. А Саломат-апа тем временем все говорила и говорила о том, как тяжело ей жить с непутевым мужем. Захид посмотрел на Джаббара-ака, понуро сидящего рядом с президиумом, — опухшее лицо, красный нос, обвислые, будто намокшие, усы. — Сил моих нет, люди добрые, терпеть дальше это пьянство. Детей жалко. Помогите, прошу вас, — Саломат-апа приложила платок к глазам. — Ну а вы что скажете, Джаббар-ака? — спросила Сахро. Тот встал, но не поднимал головы. Молчал. — И не стыдно вам, ака, стоять вот так среди женщин и мальчишек, ровесников ваших детей, а? Шестеро у вас растут, один другого лучше, жена работящая, все семейные заботы на свои плечи взвалила, да и зарабатывает больше вас! А где же ваше мужское самолюбие? — Огород совсем запустил, — снова подала голос жена, — раньше хоть помидоры свои были, а нынче, наверное, на базаре будем покупать. — Мало что пьянствуете, — сказала Сахро, — еще и ущерб семейному бюджету наносите. Нельзя ли, товарищ лейтенант, посадить его на пятнадцать суток за тот дебош, который он дома недавно устроил?! Пусть подумает на досуге. — Если сейчас собрание решит, — ответил Захид, подмигнув Сахро, — посадим его года на два в тюрьму со строгим режимом. — Ну как, товарищи, примем такое решение? — обратилась Сахро к женщинам. Пастух, наконец, понял, что дело принимает серьезный оборот, и извиняющимся тоном попросил: — Сахро-апа, женщины, простите меня. Даю слово мужчины — в рот больше не возьму эту гадость! — А можно ли верить вам, Джаббар-ака? — Можно, можно, — уже радостнее заговорил пастух, — а то позор-то какой по всему кишлаку, скажут — женщины в тюрьму упекли. — А вы думали, у нас силенок не хватит?! Ошибаетесь, мы не позволим обижать жену и детей. Садитесь. А что вы скажете, женщины? Сначала сдержанно, а потом все свободнее, стали выступать доярки. Поначалу ругали пастуха, затем перешли к собственным неурядицам. — Ну все, товарищи женщины, — пообещал пастух, — я смотрю, уж лучше бросить пить, чем слушать такое! — Ладно, подруги, — сказала Сахро, — на этот раз поверим Джаббару-ака, в протокол запишем ему выговор. Но если он слова своего не сдержит... не миновать ему нашего гнева. После собрания Сахро предложила Захиду познакомиться с хозяйством. Коровники были выбелены, но пока, как объяснила заведующая, не оборудованы. Сахро с увлечением рассказывала о фермах Прибалтики, делилась своей мечтой — здесь, у себя, сделать нечто подобное. Из коровника, что стоял на самом берегу дарьи, вышла Азада с полным ведром молока. — Ее вы уже знаете, — как-то странно усмехнулась Сахро, — думаю, знакомить не надо. — Не надо, — сказал Захид и, подойдя к девушке, поздоровался: — Ассалом алейкум, Азадахон! Как дела, сестренка? — Ваалейкум, — ответила Азада и смутилась. — Дела идут хорошо. — У отца на джайляу бываете? — Редко, — ответила за нее Сахро, — но скоро Шермат-ака сам ближе к кишлаку переберется. В это время раздался звонкий голос одной из доярок: — Эгей, Сахро-апа, к телефону, директор совхоза требует. — Сейчас, — недовольно произнесла Сахро и оставила их. — Что же вы не отвечаете на вопрос, Азадахон, или всегда вот так полагаетесь на начальство? — Она влюблена в вас, влюблена, — выпалила вдруг Азада и так зарделась, что и алый мак не смог бы с ней соперничать. Захид внимательно посмотрел на девушку, покачал головой, и Азаде показалось — лейтенант осуждает ее за неожиданную выходку. — У Сахро муж, ребенок. Скажите ей при случае, пусть лучше свою любовь расходует на них. Азада просияла и с детской непосредственностью воскликнула: — А мой папа в восторге от вас, говорит, что вы — деловой парень. — А я бы хотел, чтобы от меня в восторге была такая девушка, как вы. — Захид и сам удивился своей смелости. Но тем не менее так же свободно продолжал: — Возможно ли это, Азада? — Он дотронулся до ее плеча. — Не знаю, — Азада отвела его руку, оглянулась смущенно. — Кто-нибудь увидит еще, Захид-ака. У Захида сразу же испортилось настроение. — Извините, я совсем забыл, что у вас есть жених. — Это кто же вам такое сказал? — А разве это неправда?