— Не обязан вам докладывать. Акрамов развел руками. — Воля ваша. Юсуф привел женщину лет тридцати пяти. Представил: — Ойша-апа Ярова, депутат сельского Совета, воспитательница детского сада. — Молодец вы, Юсуфджан, — похвалил Акрамов, — депутат — это очень хорошо! Садитесь, апа. Ну, товарищ Эгамов, может, все-таки сами скажете, сколько шерсти везете? — Проверяйте, но имейте в виду, ваше самоуправство без последствий не оставлю! Буду жаловаться. — Идемте, товарищи, — не обращая внимания на угрозы, предложил Захид женщине и Юсуфу. Эгамов и его шофер тоже вышли. Шерсти оказалось около тонны. Кроме того, в кузове Захид обнаружил сто каракульских шкурок, среди них четыре сура[27]. Составили акт. Вернувшись в кабинет, Захид позвонил в контору совхоза и попросил прислать представителя, чтобы принять шерсть и смушку на временное хранение. — Не отдам, — завопил Эгамов, — не имеете права отбирать! — Шерсть является предметом государственной монополии, товарищ Эгамов, — сказал Захид, — вам это как директору заготконторы, надеюсь, известно. И все, что закуплено на территории нашей области, должно быть изъято. Кстати, если бы это случилось у вас, там поступили бы точно так же. — Хорошо. Ну, а кто же мне издержки возместит? — Не знаю. Это уж решит ваше начальство. Юсуфджан и вы, Ойша-апа, можете идти. Спасибо вам за помощь. — Я побуду здесь, если позволите, — сказал Юсуф. — Хорошо. Прибыл завхоз. Акрамов предложил ему принять груз и дать сохранную расписку. Завхоз увел Хасанова. — Сдадите шерсть и смушку, возвращайтесь ко мне, — напомнил шоферу Захид. — Что вы на это скажете, Юсуфджан? — спросил Акрамов секретаря. — В общем-то, обычное явление, Захид Акрамович. Если бы наша область выполнила план по шерсти, пусть бы закупали на здоровье, но вот смушка... да еще сур — тут дело нечистое, ведь в седьмом отделении его никогда не водилось. — Редкость? — Сур? Одна штука на черном рынке тысячу рублей стоит. — Вот оно что! Верно, товарищ Эгамов? — Не знаю, никогда не торговал, — зло ответил тот. Вернулся шофер с сохранной распиской. Захид велел передать ее Эгамову. — Можно ехать? — спросил тот, пряча расписку в карман. — Придется задержаться, приедут товарищи из ОБХСС. А шоферу мы пожелаем счастливого пути. Машина теперь намного стала легче, так что ей никакие перевалы не страшны! — произнес с насмешкой Акрамов. X — Что-то Юсуфджан зачастил к нам, ты не заметила? — спросил ата, проводив гостей. — Наверное, партком посылает. — А ты не обратила внимание, что слишком уж он ласковым да услужливым стал. Что бы я ни сделал, что бы ни сказал, — все у него вызывает восторг и умиление. Тут что-то есть. Где мед, там и муха. Не в зятья ли к нам метит? — В доме дочка выросла — возле дома войско выросло, говорят мудрецы. Может, вы и правы. — Так пусть знает, что и ноготка моей дочери не увидит. Потому что не стоит этого ноготка. Пока я жив, этому босяку никогда не бывать мужем Азады. Ишь, на кого замахнулся! У самого три овцы в доме! И как только он умудряется кормить целую дюжину братьев и сестер! Или, может быть, рассчитывает свои заботы на наши плечи переложить? — Если Азадахон любит его, никуда нам не деться. — Она не настолько глупа, — уверенно сказал чабан, — я знаю. Азада выберет себе такого мужа, чтобы жить за его спиной, как за каменной стеной. Я уже стар и хочу, чтобы мой зять, как и сыновья, приумножали то, что нажито мной. — Аллах милостив, — сказала хола, — будем уповать на него. Как аллах рассудит — так тому и быть. Ата помолчал немного, словно взвешивая — делиться своими соображениями с холой или нет, и, наконец, задумчиво проговорил: — А знаешь, жена, этот лейтенант, оказывается, холост. Парень вроде ничего, а? — Красивый, — согласилась хола. — Что значит — женщина, только-то и заметила, что красивый. Шермат-ата улыбнулся своим мыслям и, взяв посох, направился вниз, к отаре. Он неторопливо спускался по узкой тропке, а сам со всех сторон взвешивал внезапно пришедшую мысль. «Парень серьезный, сдержанный. Четверть века прожил, а уже высокую должность доверили. Скрытный... Ну, да это черта всех работников милиции. Покойный Саитджан тоже не очень-то много говорил. Родители у лейтенанта, по словам Юсуфа, достойные люди. Надо поговорить с дочкой, осторожно так поговорить — обратить внимание на достоинства Захида». XI — Э, нет, ты, Хасанов, подожди, — заволновался Эгамов. — Сейчас вот со мной разберутся, и уедем оба. Верно, товарищ лейтенант? — Этим вопросом он хотел выяснить, насколько серьезно относится участковый к скупке сырья представителями другой области. «Если дело закончится только изъятием шерсти и смушки, беда не велика, — решил директор, — на инкассо выставим счет, совхоз все оплатит. Но сур... ах, сын ослицы! — обругал он себя мысленно. — Надо было сунуть шкурки за спинку сиденья! За сур по головке не погладят». С той минуты, как лейтенант задержал машину, Эгамова тревожит и другой вопрос — кто из чукургузарцев успел сообщить в милицию?! «Уста Нияза в это дело впутывать пока не следует, — решил он, — постараюсь убедить этого желторотого милиционера, что данный случай — первый и последний в том кишлаке. Ну, а если дело зайдет далеко, тогда можно и про уста сказать... в конце концов, шерсть и смушку закупал он, фамилии людей тоже он подсказывал...» — Так я пока придержу машину, — вновь обратился Эгамов к Захиду, не ответившему на первый вопрос. — Приедет товарищ из райотдела, — сказал Акрамов, — тогда видно будет. А машину... она принадлежит вашей организации, с поста директора вас тоже пока не сняли, так что распоряжайтесь ею, как вам будет угодно. — Подожди во дворе меня, Сафаркул. — Не будем время терять, — сказал Захид. Он вытащил из ящика стола несколько листков чистой бумаги, — поговорим о деле. — Допрос? — спросил Эгамов. — Пока дознание. — Имейте в виду — я ничего подписывать не собираюсь. — Видно будет. Итак, вы знакомы с людьми, которые продали вам шерсть и шкурки? — В тот кишлак я заехал всего на один вечер, навестить уста Нияза, — ответил Эгамов, — ну, собрались соседи поболтать со свежим человеком. Я поинтересовался, можно ли у них купить немного сырья. Народ оказался гостеприимный, люди организовали всё — мне только оставалось деньги заплатить. — Почему груз замаскировали? — Ничего мы не маскировали, товарищ лейтенант. Палки от юрты мне нужны лично, стулья — тоже. — Дайте закупочные квитанции, — попросил Захид. — Пожалуйста, — Эгамов с готовностью вытащил из кармана стопку квитанций и положил перед лейтенантом. — Видите ли, — объяснил он, — в принципе мы должны составлять такую бумажку на каждого, кто нам хоть полкило шерсти продал. Но, как правило, ни один заготовитель этого не делает. — Почему? — Ему бы пришлось только тем и заниматься, что квитанции выписывать! — Значит, и вы... так же. — Ну да. На десять-пятнадцать закупок одну квитанцию! Акрамов переписал фамилии тех людей, указанные в квитанциях, на отдельный листок. Спросил: — Все они жители Чукургузара?