– Странно, ведь все это было только вчера. Наш лайнер, блестящая публика, музыка, танго, шампанское. А мне кажется, все это случилось в какой-то другой жизни, не со мной, и сто лет назад… – Не грустите, – произнес ее спутник. – Даст бог все обойдется. С этими словами Ланселот, поддавшись внезапному порыву, обнял ее за плечи. Так они сидели некоторое время, а потом он попытался поцеловать ее в губы. Однако Джейн слегка отстранилась и, грустно улыбнувшись, прижала палец к его губам, как бы накладывая на них замок. – Не надо, мистер Ланселот. Не забывайте, я замужняя дама, и мой супруг – достойный и благородный человек – полностью мне доверяет. Доверял… Не буду скрывать, вы мне нравитесь, но я не могу вот так, сразу. По крайней мере, дайте мне какое-то время… Тем временем ночь спустилась на океан. Некоторое время только светлая полоска отделяла его от неба, но потом погасла и она. Море не терпит ни полного покоя, ни кромешной темноты. Вскоре на юге появился и встал низко над горизонтом величественный Южный Крест, похожий на сияющее копье с острием, устремленным на запад. А над ним, как огромная река без берегов, простирался широкий и светлый Млечный Путь. На севере же, на темной окраине небосвода, зажглись три показавшиеся из-за горизонта звезды из рукояти ковша Большой Медведицы. Океан быстро смиряет оставшегося с ним один на один человека. Он бесстрастен и неумолим, равнодушен к человеческим надеждам и страданиям, его нельзя упросить, с ним бесполезно бороться, но если ты примешь его таким, каков он есть, сольешься с ним, растаяв каплей воды в его безбрежных далях, то он, возможно, станет с тобой заодно. И вот, вздымая жалкий обломок твоего корабля на своей могучей спине, он быстро понесет невольного путешественника по невидимым дорогам к неведомым берегам. Здесь все не случайно. Несмотря на свою внешнюю изменчивость, а может, и благодаря ей, океан послушно следует мощным импульсам, исходящим от звезд, планет и еще чего-то или кого-то, чье спокойное и властное присутствие не выразить словами, но которое, когда ты один в пустыне, всегда явственно ощущается за твоей спиной. Мужчина и женщина это отчетливо чувствовали. Торжественное великолепие тихой тропической ночи не располагало к разговорам, и они молча внимали звездам и плеску волн, пока сон не одолел их. * * * На рассвете погода ухудшилась. Поднялся сильный ветер, среди тяжелых, быстро несущихся облаков временами проглядывал болезненно желтый диск солнца, что, несомненно, предвещало ненастье. Скоро светило совсем скрылось за темные тучи, хотя его тусклый свет и продолжал мертвенно озарять поверхность океана, уже усеянную белыми барашками. И вот грянул шторм. Короткие, крутые волны обрушивались на плот, бросая его из стороны в сторону. Ураганный ветер, достигавший временами, наверное, не менее пятидесяти пяти узлов, не прекращался ни на секунду, а его рев перекрывал все другие звуки. Начавшийся ливень хлестал в лицо, лишая способности видеть. Ланселот и Джейн сначала пытались найти защиту под куском брезента, но ветер тут же сорвал его и унес в океан. Плот немилосердно кидало из стороны в сторону, он мог перевернуться в любую минуту, и Ланселот счел за благо привязать к нему себя и свою спутницу куском линя. Другой кусок, подлиннее, он выбросил за борт, привязав к нему в качестве кранца пустую канистру, чтобы добавить сопротивление и не дать плоту перевернуться. Он отчаянно работал веслом, пытаясь привести суденышко к ветру. Наконец ему это удалось, и плот пошел в фордевинд. Однако останавливаться было нельзя. Когда проходил очередной вал, плот на мгновение останавливался, и всякий раз приходилось делать несколько сильных гребков, чтобы его не накрыло следующей волной. Так продолжалось весь день, и Ланселот совсем выбился из сил, несмотря на помощь, которую пыталась оказывать ему Джейн, вычерпывая воду и подгребая веслом с другого борта. Слава богу, к вечеру ураган стал немного стихать, и волны сделались не такими крутыми. Однако они по-прежнему шли полным ветром, и плот чудесным образом быстро продвигался вперед так, как будто над ним реял парус. Сколько времени продолжалась эта безумная регата – сутки или двое, – вконец измотанным путешественниками было невдомек, пока наконец шторм постепенно не угомонился. Последствия его были катастрофичны. Они лишились всех своих добытых с таким трудом запасов сушеной рыбы, почти всей пресной воды, брезента и одного из весел, которое Джейн не смогла удержать при очередном ударе волны. В фанерном ящике из провизии осталось лишь полканистры воды и одна жестянка с печеньем. * * * Однако их злоключения на этом не кончились. В полдень Ланселот услышал сначала какой-то комариный писк, который быстро усиливался, и скоро стало ясно, что это гул приближающегося самолета. И вот над горизонтом появилась крохотная точка, которая постепенно росла, обретая контуры аэроплана. – Наконец-то! Долго же мы тебя ждали! – сердито крикнула Джейн в сторону провинившегося по причине своего опоздания самолета. – Скорее зажигай сигнальный факел, – скомандовала она, обратившись к своему спутнику. – А вдруг это японцы? – с сомнением произнес он. – Японцы, американцы, новозеландцы! По мне, хоть папуасы! Только бы выбраться из этой проклятой соленой водищи, как же она мне обрыдла! Молю, зажги же скорей этот чертов файер! Ланселот сам уже держал его в руке. – Ладно, рискнем, – сказал он и с этими словами дернул за бечевку сигнального устройства. Яркий белый огонь вырвался из поднятой над его головой картонной трубки, разгораясь все сильнее и сильнее в такт круговым взмахам руки. Пилот, видимо, сразу же его заметил, потому что самолет заложил крутой вираж и стал стремительно снижаться по направлению к плоту. Однако вместо дружелюбного покачивания крыльями раздалась длинная пулеметная очередь, прошедшаяся прерывистой дорожкой сначала по воде, а затем по борту и днищу плота, ровно между стоящими на нем людьми, каким-то чудом не зацепив их самих. Самолет оказался японским. Он пронесся над целью, но было очевидно, что в намерениях пилота было вернуться, чтобы убедиться в добросовестном выполнении работы. – Падай, – заорал Ланселот, – видишь, мы убиты! Джейн не надо было повторять дважды. Она рухнула как подкошенная, застыв на дне плота в картинной и даже несколько фривольной позе, которая, без сомнения, должна была понравиться японскому летчику. Тут Ланселот обнажил свою саблю и полоснул ею себя по руке. Брызнувшей кровью он щедро окропил дно плота, обрывки белого платья женщины и самого себя. После этого он также быстро упал на уже начавшее заполняться водой днище, приняв как можно более неестественную позу мертвеца. Картина жестокой расправы была полностью завершена. Прием сработал – аэроплан пронесся над гибнущим плотом еще и еще раз, сделав пару кругов, – это летчик разглядывал плоды своего на удивление точного и результативного огня и, вполне удовлетворившись увиденным, дал газу, и самолет-убийца быстро скрылся из виду. За исключением того, что они остались живы, все остальное было отчаянно плохо. Плот оказался серьезно поврежден. Помимо трех довольно больших отверстий, пробитых в его днище, пулей был напрочь разорван задний поплавок, из которого вышел весь воздух, и плот осел назад в воду, залившую его почти на треть. И хотя благодаря остальным поплавкам он еще продолжал держаться на поверхности, нового серьезного шторма явно бы не выдержал. Из левой руки Ланселота продолжала сильно струиться кровь. Правда, вены себе он резать не догадался, поэтому в накладывании жгута надобности не было, и Джейн просто перетянула ему рану полоской ткани – очередной жертвой, принесенной ее когда-то роскошным бальным нарядом. Говорить ничего не хотелось, и остаток дня они провели в подавленном молчании. После того, что случилось, им ничего не оставалось, как предаться судьбе, уповая лишь на чудо. Но чуда не произошло. Напротив, перед самым закатом на расстоянии ста футов из воды вдруг показался синеватый плавник, который по-хозяйски описал круг вокруг того, что осталось от плота, затем второй, третий, каждый раз сжимая кольцо. Вскоре к нему присоединились еще несколько таких же зловещих вестников смерти. Это привлеченные запахом крови, выпущенной из руки человека, вокруг плота со всей округи собирались серо-голубые акулы-мако – безжалостные стремительные убийцы, не пропускающие в море никакой добычи. По-видимому, они закончили свою рекогносцировку, убедившись, что то, что находится на полузатонувшем плоту, вполне годится в качестве закуски, потому что внезапно в борт был нанесен сильнейший удар, от которого двое людей неминуемо попадали бы в воду, если бы Ланселот, зная повадки серо-голубых, заранее не велел присесть и держаться как можно крепче. За первым толчком последовали и другие. Казалось, что мако решили поиграть плотом в водное поло. – Ланс, они, что, хотят стряхнуть нас в воду? – испуганно произнесла Джейн. – Кажется, да, – тихо ответил тот. – Но я уверен, этим они не ограничатся. Похоже на то, что придется драться всерьез. Ланселот знал, о чем говорит. Мако – это одни из самых опасных противников для тех, кто в море. Они не ведают ни жалости, ни страха и не останавливаются ни перед чем. Как-то раз большая серо-голубая акула, подойдя вплотную к берегу, была подстрелена им из гарпунного ружья. А дальше было так. Она сначала рванулась обратно в море, легко порвав гарпунный линь, а затем неожиданно развернулась и бросилась на своего обидчика, несмотря на то, что тот стоял на берегу. Выпрыгнув из воды прямо на пляжный песок, мако клацнула своими острыми как бритвы зубами в каком-то футе от его ног, пытаясь лишить своего врага конечностей. Ей было плевать, что эта атака для нее последняя, к тому же форменное самоубийство, – главное было достичь цели. А цель у нее одна – расправиться с жертвой, а там будь что будет. Такая завидная целеустремленность вызывала уважение, и этот урок Ланселот запомнил навсегда. Поэтому он приготовил свое единственное оружие – саблю, напряженно всматриваясь в воду и готовый ко всему. И не напрасно. Через несколько секунд вода с того края плота, который был в воде, разверзлась, и на палубу влетела на половину своего огромного тела злобная тварь длиной, наверное, не меньше двенадцати футов. Ее отвратительная розовая пасть была широко раскрыта, обнажив ряды ужасающих крючковатых зубов, загнутых внутрь, чтобы никогда не выпускать схваченную добычу. Передние же два зуба напоминали острые клинки, готовые мгновенно разорвать на части кого угодно. Акула, нетерпеливо подпрыгивая на животе, пыталась дотянуться до двух испуганных существ, жавшихся к другому краю плота, который от каждого из ее энергичных движений вставал к поверхности воды почти вертикально. Однако это упражнение сослужило ей плохую службу. В один из таких моментов Ланселот, который держал свое оружие наготове двумя руками лезвием вниз, сам того не желая, соскользнул со вставшего под углом к поверхности воды плота и уперся ногами прямо в плоскую и широкую акулью морду, между ее круглых черных, ничего не выражающих глаз. Еще мгновение, и он оказался бы в смертельных тисках чудовищных челюстей, однако предыдущий опыт не пропал для него даром: собрав все свои силы, он вложил их в один, но смертельный удар. Как молния мелькнул острый клинок, глубоко вонзившись в голову хищницы, пробив хрящ черепной коробки и крошечный мозг. Мотнув головой, акула отбросила Ланселота назад на палубу плота вместе с его саблей. Из глубокой раны на ее голове фонтаном хлестала кровь. Она еще продолжала беспорядочно биться, но было ясно, что запланированный ужин отменяется, по крайней мере для нее самой. Неожиданно для всех превратившись из охотника в жертву, она тут же пошла на корм своим недавним товаркам. Вода вокруг туши забурлила, сделавшись ярко-красной. Стая потеряла интерес к плоту и находившимся на нем людям, разрывая на части ту, которая еще недавно вселяла безграничный ужас, а теперь сделалась просто большим куском свежего мяса. Казалось, в лучах заходящего солнца кровью наполнился весь океан. Вечерело. Несмотря на то что воздух за день был насквозь прогрет тропическим солнцем, Ланселота и Джейн бил озноб. Тесно прижавшись друг к другу телами, чтобы согреться, на краю наполовину погрузившегося в воду плота, мучимые голодом и жаждой, они впали в какое-то странное оцепенение, болезненный полусон, который единственный еще отделял их от той последней черты, за которой ждет подлинное отчаянье. * * * На рассвете им приснился один и тот же сон. Плот куда-то исчез, а их, совершенно обнаженных, качало на волнах, которые были красными, как кровь. И небо было таким же ярко-красным, а с него падали вниз самолеты с алыми дисками на крыльях, только вместо рева моторов они испускали резкие, отрывистые, скрипучие вопли, слышать которые было невыносимо. Джейн вскрикнула и открыла глаза. Небо и правда было алым – это над морем вставала утренняя заря. Разбудившие ее неприятные звуки были криками чаек, носившихся над почти скрывшимся под водой плотом. Зеленые волны поднимали и опускали его бренные останки, как бы взвешивая перед тем, как принять окончательное решение. Ее спутник тоже проснулся и, бросив взгляд за борт, вскрикнул, быстро вскочил на ноги, оказавшись по колено в воде, и указал на рукой на что-то за ее спиной. Женщина оглянулась, и, о чудо, – совсем рядом, буквально в полумиле из моря поднимался высокий, широко простиравшийся и вправо, и влево гористый остров. Острые пики темных скал, как акульи челюсти, вонзались в проносившиеся по небу подсвеченные солнцем розовые пассатные облака. Белые пенные фонтаны и каскады прибоя обозначали береговую линию, которой предшествовала протянувшаяся от берега обширная отмель. Встречаясь с ней, одна за другой вставали на дыбы высокие и крутые водяные валы. Со стороны океана были видны только их могучие зеленые спины, но легко было представить отвесные стены, обращенные к берегу. Они с ужасающей силой обрушивались на отмель, производя оглушительные громовые раскаты. Однако за линией прибоя, в редких промежутках между скалами, угадывались поистине райские кущи, яркие и нарядные, словно корзина свежих майских цветов. Ланселот схватил весло и принялся править плот к берегу. Джейн пыталась помогать ему, отгребая воду руками. Даже опасность высадки не могла их остановить, ибо она была ничто по сравнению с тем, что им уже довелось пережить. И вот наконец волна зацепила их, мощно толкнула вперед и понесла к берегу с такой бешеной скоростью, что захватывало дух. Вокруг вода бурлила и пенилась, словно в кипящем котле. Казалось, что плот взлетел на гребне волны к самым облакам, а затем стремительно полетел вниз, встав вертикально и уйдя из-под ног. Они вылетели за борт в тот самый момент, когда волна обрушилась на береговой песок. Их закрутило и завертело в чудовищном водяном колесе так, что невозможно было понять, где верх, где низ, и внезапно бросило на отмель, обнажившуюся на миг между двумя очередными валами. Открыв глаза, Ланселот увидел, что с моря поднимается новая водяная стена, а откат от прежней волны властно тащит их ей навстречу. Попасть между ними – все равно что между молотом и наковальней. Кое-как, вставши на четвереньки, бешено работая руками и ногами, вязнущими в мокром песке и гальке, они бросились к берегу, отчаянно преодолевая сопротивление встречного пенного потока, когда наступающая волна все же настигла их и ударила сзади так, что ноги оторвались от земли, но она же и придала их телам спасительное ускорение, так что оба кубарем выкатились на сушу, оказавшись вдруг в относительной безопасности, хотя по инерции еще продолжали ползти прочь, подальше от этих страшных водяных таранов. Здесь они лишились сил и на некоторое время застыли, ничком уткнувшись в песок. Лишь через несколько минут Ланселот сумел заставить себя подняться и помог сделать то же самое Джейн. Она немало удивилась, что, несмотря на трудности, которыми сопровождалась их высадка, ее спутник каким-то загадочным образом сумел сохранить свой клинок, продолжавший висеть у него на поясе в ножнах. В свою очередь, она обнаружила у себя за пазухой и свой многострадальный клатч, который она положила туда перед тем, как устремиться на берег, и о котором совсем позабыла во время их сумасшедшего водного слалома. Между тем открывшаяся их взгляду картина являла собой поразительный контраст с той, что им приходилось видеть в течение многих утомительных дней, проведенных посреди однообразного океана. Вдоль берега на целую милю протянулся великолепный пляж с ослепительно-белым песком, в который были вкраплены белоснежные глыбы коралла и груды больших и малых раковин самых различных форм и расцветок. Черные прибрежные скалы подступали к берегу почти вплотную, создавая грозный каменный вал на пути вглубь острова, и только один или два узких крутых прохода в виде каменистых осыпей оставляли такую возможность. – Ну что же, придется осваивать остров, – сказал Ланселот. – Почему ты уверен, что это именно остров? Может быть, это уже часть материка? – неуверенно возразила Джейн. – Да, но только какого? Здесь нет никаких материков ближе чем на четыре тысячи миль. Думаю, что нам повезло и, возможно, мы наткнулись-таки на один из группы Маршалловых островов. Хотя до них должно быть еще далековато, да к тому же все они, насколько мне известно, коралловые, а этот остров явно вулканического происхождения. В любом случае мы достигли Микронезии. Многие из ее островов населены. Правда, у этого населения еще не очень давно была милая привычка к людоедству. – О, я так их понимаю, я тоже сейчас бы кого-нибудь с удовольствием съела! – Думаю, мы скоро найдем здесь чем поживиться. Вон сколько кокосовых пальм там, за этими скалами. Ты, надеюсь, любишь кокосы? – Я сейчас люблю все, а кокосы в первую очередь! Тем временем, идя вдоль берега, они достигли каменистой осыпи – вероятно образовавшейся в результате землетрясений и как бы открывающей на остров величественный каменный портал между двух высоких обрывистых скал. Вскарабкавшись по крупным валунам, они обнаружили, что за осыпью начинается зеленая долина, которая, будучи глубоко врезана в горный массив, поднималась к голым вершинам, высящимся в середине острова. На их красных отвесных стенах не могла найти себе пристанища никакая растительность, зато внизу расстилался пышный ковер тропической зелени, спускавшейся по крутым склонам к множеству пальм, растущих на дне светлой долины. По-видимому, здесь не должно было быть недостатка и в пресной воде, которая в виде пассатных облаков задерживалась высокими горными пиками, чтобы потом выпасть на землю свежей дождевой водой. И действительно, скоро взорам путешественников открылась небольшая речка, катившая в залив свои воды через намытую прибоем галечную полосу. Они бросились к ее берегу и, жадно припав к чистым струям прохладной пресной воды, смогли утолить давно мучившую их жажду. На берегу ручья росли роскошные кокосовые пальмы, макушки которых возвышались над лесным пологом. Там в вышине были видны зеленые связки орехов, издали напоминавшие виноградные гроздья. Однако нечего было и думать, чтобы добраться до них, так они были далеко. Но только Ланселот и Джейн приблизились к пальмам, как что-то произошло. Раздался ужасный гул, сотни птиц разом сорвались с ветвей деревьев и взмыли в воздух. Земля под ногами вдруг резко сдвинулась сначала в одну, потом в другую сторону, затем все вокруг затряслось и заколебалось, да так, что невозможно было устоять на ногах. Со стороны прибрежных скал донесся грохот, словно гигантский самосвал с камнями разом сбросил весь свой груз. По поверхности реки со стороны океана прошла высокая волна, стволы пальм заколыхались, как будто на них налетел ураган. В этот момент, чуть не разбив им головы, что-то тяжелое пролетело совсем рядом и с силой ударилось о землю, произведя звук, который можно было принять за гром ружейного выстрела. Затем еще и еще. К ногам подкатился большущий кокосовый орех, напоминающий мяч для регби. И тут все успокоилось, как будто ничего и не было. Только поднятые в воздух птицы некоторое время продолжали с тревожными криками кружиться над деревьями, но вскоре и они угомонились, исчезнув среди густой листвы. Все происшествие заняло, наверное, не более двух минут, однако Джейн как упала на колени во время первого подземного толчка, так и продолжала сидеть с белым от ужаса лицом. – Вот это, да! – только и смогла хрипло сказать она. – Нас никто не предупредил, что здесь еще и трясет! – Хорошо, что мы успели покинуть берег. Смотри! – указал в сторону океана Ланселот. А там произошли разительные перемены. Каменная изгородь из зубчатых скал в том месте, откуда они пришли, почти полностью исчезла. Она обрушилась во время землетрясения, широко открыв долину навстречу всем океанским ветрам. – Как ты думаешь, толчки повторятся? – спросила Джейн. – Я жутко боюсь землетрясений. – Не знаю, но птицы явно почувствовали его заранее. Так что, когда они снова поднимут переполох, мы будем готовы. Во всяком случае, если мы хотим жить, надо отойти подальше от этих пальм, потому что они занимаются бомбометанием ничуть не хуже, чем «B-17». – Не знаю, как твой «В-17», но если мы и в самом деле хотим остаться в живых, надо срочно открыть эти свалившиеся на нас с неба кокосы, а не то я прямо сейчас умру с голода… СпасибоТебе, Господи, ведь это не иначе как Твой мудрый промысел, – добавила Джейн, подняв глаза к небу и молитвенно сложив руки. Взяв самый крупный орех и отнеся его на некоторое безопасное расстояние от пальм, Ланселот острием клинка проделал в заостренной части плода два отверстия, через которые полилось прозрачное и прохладное кокосовое молочко. Джейн тут же встала на колени, и Ланселот поднял кокос так, чтобы струя кокосового сока падала прямо ей в рот, попутно забрызгав и лицо, что только вызвало ее смех, а потом приложился к терпкой влаге и сам. Затем обухом сабли он ударил поперек ореха, так что на его скорлупе появилась трещина. Расщепив ее острием, он вскрыл плод, что позволило добраться до его белой и сытной мякоти. То же самое они проделали еще с несколькими другими найденными на земле кокосами, пока не почувствовали, что более или менее утолили голод. – Что будем делать дальше? – спросила она. – Пока снова не начало трясти, надо попытаться найти людей. Вот только должны ли мы для этого идти вглубь острова или вдоль берега? – Если кто-то и живет здесь, то точно на берегу реки, рядом с пресной водой, – рассудительно заметил Ланселот. – Тут никого нет, значит, надо подняться вдоль реки по направлению к горам и проверить. – Да уж, на берег пока благоразумнее не соваться. У меня до сих пор в ушах стоит этот ужасный грохот. Отдохнув еще немного, они двинулись вверх вдоль речного потока. Тропическая растительность по мере продвижения становилась все гуще. Великолепные фиолетовые, белые, желтые, розовые орхидеи там и сям облепили своими корнями колонны деревьев, а гибискусы развесили на мшистых ветвях целые гирлянды ярко-красных, похожих на розы цветов. Господствующий над долиной пик совсем исчез из виду, стоило только кронам деревьев сомкнуться над головами путешественников. Кокосовые пальмы уступили место могучим, бородатым лесным великанам, увитым лианами и одетым толстым слоем зеленого мха. Солнечные лучи могли пробиться лишь через их верхний ярус, наполненный разнообразными громкими свистящими, щелкающими и шипящими звуками, издаваемыми его невидимыми, но многочисленными обитателями. Порой их несмолкаемый хор достигал полного крещендо, заглушая все остальные звуки. Ниже между стволами деревьев изредка порхали голубые с желтыми и зелеными пятнышками птицы, похожие на кукушку, а из-под ног разбегались изумрудные ящерицы и жуки самых разнообразных расцветок и форм. Вначале их вело вперед некое подобие тропы, но затем река, стесненная в каменистых берегах, окончательно превратилась в узкий бурлящий ручей, а тропа исчезла. Ориентируясь на этот ручей, шумящий справа, они направились вверх по склону, заросшему огромными деревьями и густым подлеском. За вечность, которую здесь царили джунгли, деревья рождались и умирали бессчетное количество раз, и их переплетенные между собой сгнившие останки кое-где образовали подобие настила, поднятого над землей и покрытого чудесным ковром, сотканным из мха, папоротников и цветов, сквозь который пробивались лианы и молодые деревья. Однако эти манящие зеленые поляны были смертельно опасны. Стоило ступить на их ровную и, на первый взгляд, надежную поверхность, как она тут же проваливалась, и жертва своей доверчивости падала вниз с высоты десяти футов в темную зловещую яму, рискуя переломать себе все конечности или позвоночник. Медленно и осторожно взбираясь и спускаясь по скользким упавшим стволам, к тому же плотно увитым лианами, путешественники потратили часа два только на то, чтобы преодолеть распадок шириной в несколько сот ярдов, прокладывая себе путь ударами сабли. Совсем выбившись из сил, они уже готовы были повернуть обратно, когда Джейн дернула своего спутника за рукав: – Ланс, смотри, там, кажется, виден просвет. Действительно, слева, вверху по склону, деревья чуть поредели, и скоро стало заметно некое подобие узкой и прямой просеки, которая, впрочем, уже успела зарасти молодым подлеском. Сомнений не было – она могла быть лишь результатом вмешательства человека. Вопрос в том, кто и зачем пробил ее через тропический лес? Взобравшись наконец наверх, они вышли на этот прореженный участок. Но удивление их превратилось в подлинное изумление, когда обнаружилось, что под слоем мха, корнями папоротников и молодых деревьев лежали просмоленные деревянные шпалы, а на них ржавые стальные рельсы. – Узкоколейка, шириной фута три с небольшим, похожа на японскую, – сообщил Ланселот. – Может, подождем поезда? – сострила Джейн. – Меня больше беспокоит, не остались ли здесь машинисты и особенно злые контролеры для таких, как мы, безбилетников, – парировал тот. – Вряд ли, – сказала она. – Во всяком случае, по этой дороге давно никто не ездил. – Не очень-то и давно, – заметил он. В джунглях все растет прямо на глазах, но тем не менее лес не успел здесь высоко подняться. Думаю, что последний вагон прошел по этой колее не более чем полгода тому назад. Причем, смотри, дорога плавно идет в гору! Вряд ли на остров доставляли паровоз. Скорее всего, где-то поблизости должна быть лебедка. – Так пойдем вперед по рельсам и узнаем. Всяко лучше, чем ломать ноги в этом проклятом лесу. Они двинулись по полотну вверх, идти стало значительно легче, и через полчаса перед ними открылась горизонтальная площадка, на которой в деревянном ящике Ланселот действительно нашел лебедку, причем электрическую, хотя, конечно, никакого электричества к ней сейчас подведено не было. Среди зарослей по бокам дороги аккуратно были сложены друг на друга несколько небольших вагонеток. – Ага, – сказал он, – очевидно, в гору втаскивали какой-то груз. И что-то подсказывает мне, это вряд ли были кокосовые орехи. И довозили его только до этого места, потому что дальше дорога заканчивается. – Послушай, – воскликнула Джейн, указывая вправо. – Там за деревьями какой-то шум, похоже на водопад. Они прошли немного дальше, и взору их открылось удивительное и прекрасное зрелище. Широкий водный поток низвергался с высоты утеса прямо в небольшое озеро, лежащее в каменной ложбине. Над белым кипящим котлом водопада стояло облако водяной пыли, в котором играла на солнце разноцветная радуга. – Вот это иллюминация, – восхитилась Джейн. – Как красиво! Может, сюда возили туристов? – Да, и после топили их в озере, – мрачно пошутил Ланселот. – Странно, ведь рельсы здесь закончились, тележки аккуратно составлены, а где же тогда груз? Не сбросили же они его в самом деле в озеро? Хотя…