— Хочешь поговорить об этом? — спрашивает он. Я поднимаю голову и пытаюсь сосредоточиться на нем. — Ты случайно не знаешь дешевого, очень, очень, очень, очень дешевого адвоката? Он в замешательстве хмурит брови. — Зачем тебе адвокат? — рычит он. Я фокусирую на нем взгляд и поправляю: — Дешевый адвокат. — Ладно, зачем тебе дешевый адвокат? — Обычное дело. Бывший пытается получить опеку над Хантером, потому что в дом забрел медведь, будто это я пригласила долбанного медведя к нам на завтрак. — Я делаю паузу. — Он меня принимает за идиотку? Я бы никогда не пригласила медведя в дом, — пьяно бормочу себе под нос. — Что за херня? — А я о чем? — Я вздыхаю, откидываю голову назад и делаю очередной глоток вина. — Где Хантер? — На вечеринке с ночевкой, — бормочу я, снова сосредотачиваясь на небе. — Ясно. Спустись и открой входную дверь. — Что? — Я хмурюсь. — Спустись и открой входную дверь, — повторяет он, и мой взгляд перемещается на него. — Зачем? — Я сейчас приду. — Нет, не придешь. — Я резко выпрямляюсь и чуть не падаю с кресла. — Спустись и открой дверь, Шелби, — командует Зак. — Нет, — сузив глаза, шиплю в ответ. — Ладно, — бормочет Зак, и я начинаю откидываться на спинку кресла, а затем напрягаюсь, когда он отступает от перил на шаг, хватается за них и прыгает, почти бесшумно приземляясь на мой балкон. Я предполагала, что балконы между нашими домами расположены довольно близко, но до настоящего момента не осознавала, насколько. — Не могу поверить в то, что ты только что сделал, — бормочу я в полном шоке. — А теперь давай поговорим. — Зак. — Поговори со мной, — требует он, пододвигая ко мне другое кресло и садясь лицом вперед, облокотившись на колени. — Какой же ты назойливый. — Шелби. — Где дети? Разве ты не должен быть дома с ними? — Я в десяти футах от того места, где стоял на своем балконе. Если я им понадоблюсь, они могут прийти и позвать меня. А теперь поговори со мной. Отпив из бутылки, откидываюсь на спинку кресла и вздыхаю. — Прекрасно. Когда медведь ворвался в дом, Хантер отправил фотографии Максу, а затем рассказал ему о том, как помог вам выпустить медведя на свободу. Макс взбесился и заявил, что заберет Хантера за то, что я подвергла его опасности, — тихо говорю я, качая головой от нелепости всей ситуации. — У вас есть соглашение об опеке? — спрашивает Зак, забирая у меня бутылку, поднося ее к губам и отпивая. Желудок переворачивается от одной только интимности этого акта, и требуется большая концентрация, чтобы ответить на его вопрос. — Н-нет, у нас устная договоренность, что Хантер будет жить со мной. — Во время развода опека не обсуждалась? — Он хмурится, и я качаю головой, затем киваю. — Обсуждалась, но судья согласился, что, поскольку мы уже пришли к согласию, нам не нужно ничего менять. — А потом ты переехала сюда. — А потом я переехала сюда, — соглашаюсь я. — У меня хороший адвокат. Она уехала из Анкориджа, но приезжает в город на встречи с клиентами. Я узнаю, сможет ли она взяться за твое дело. Если нет, я помогу тебе найти того, кто сможет. — Зак. — Я с трудом сглатываю и закрываю глаза, желая, чтобы он перестал быть милым. Я не могу смириться с тем, что он так добр ко мне. — Детка, он не заберет у тебя Хантера, — ласково говорит он, неправильно меня поняв, и я чувствую, как его рука ложится на мое бедро, и мои глаза покалывает от слез. — Ты его не знаешь. Он сделает все, что в его силах, чтобы не оставить мне сына. У Макса есть деньги и связи. — Посмотри на меня, Шел, — тихо командует Зак, и я качаю головой. — Пожалуйста, детка, посмотри на меня. С трудом сглотнув, открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. — Не сдавайся еще до начала сражения. — Я не сдамся. Я буду бороться до последнего вздоха, — шепчу я, удерживая его взгляд. — Никогда не сдамся, но я его знаю. То, каким Макс становится, когда что-то решает для себя. Он будет наносить мне удары до тех пор, пока внутри меня не останется ничего способного бороться. С беспокойством и нежностью в глазах Зак подается вперед. — В таком случае, хорошо, что я рядом, чтобы бороться за тебя. — Не говори так. — Я откидываюсь назад, убирая его руку. — Я не хочу, чтобы ты боролся за меня. — Я думал, ты вернулась. — Что? — Я хмурюсь, гадая, о чем он говорит. — Когда ты уехала, я думал, тебе просто нужно время прочистить мозги. Думал, ты вернешься. Потом один месяц превратился в два, а два — в три, ты не возвращалась, не отвечала на мои звонки. Ты бросила меня здесь, — приблизившись ко мне и понизив голос, говорит Зак, — Мы говорим не об этом, — выдыхаю я, паникуя от поворота разговора, алкоголь в организме выветривался слишком быстро. — Я начал пить, принимать наркотики. Делал все возможное, чтобы заглушить боль, с которой ты меня оставила, — признается он, и я в недоумении смотрю на него. — С тобой все было в порядке. Кажется, ты это доказал, — шиплю я, и его лицо расслабляется, но глаза сужаются так, что я напрягаюсь. — Ты охренеть как застряла в своей голове, ослепленная тем дерьмом, что сама себе навыдумывала. — Нет, я просто знаю, что ты полон дерьма. У тебя не заняло много времени продолжить жить дальше, — напоминаю я, но больше для того, чтобы напомнить себе. — Я никогда не продолжал жить дальше. Я застрял в прошлом, пытаясь понять, как вернуть девушку, которой позволил уйти. — Остановись. — Я отвожу от него взгляд. Не могу говорить об этом. Не сейчас, когда все остальное вокруг такое зыбкое, не тогда, когда я чувствую себя такой безумно уязвимой. Его рука касается моего подбородка, и мои глаза обращаются к нему. — Почему ты вернулась? — Я уже говорила. — Чувствую, как сжимается челюсть. — Да. Ты сказала, что здесь ты была счастлива. — Дедушка... — Нет, — прерывает он меня, не отпуская подбородок и заглядывая мне в глаза. — Мы были счастливы. Мы с тобой были счастливы. — А потом стали несчастны, — выдавливаю я, и его взгляд на мгновение опускается, а рука перемещается от моего подбородка к затылку, сжимая. — Ты права. В конце концов, мы стали несчастны. Мы были убиты горем из-за Сэмюэля, и никто из нас не знал, как справиться с этим, — говорит он, глядя на свои колени, затем поднимает глаза, чтобы снова встретиться со мной взглядом. — Но мы не ненавидели друг друга. Это не закончилось плохо. Между нами было много боли, но в то же время было много любви. — Ты... Я закрываю глаза, мне нужно привести мысли в порядок, что кажется невозможным, когда он сидит передо мной и говорит такие слова. — Ты продолжил жить дальше, — повторяю я, чувствуя, как сердце снова разбивается. Я любила его. Я его любила, а он продолжил жить дальше.