– Спасибо. Полагаю, вы считаете, что ноты, которые вы мне показывали, – это намек на имя следующей жертвы. – Мне кажется, это только часть послания, – признался я. – Мария? – Да. – А, понимаю! Нужна фамилия. – Не помешала бы. – Но почему? – В смысле? – Почему вы думаете, что должна быть фамилия? – Но без нее… – Просто ведь в стихотворении Гнедича нет никакого имени. Только фамилия. – Думаете, убийца подсказывает что-то одно? – Почему бы и нет? Я пожал плечами. – В школе всего один Зинтаров. Имя указывать необязательно. А попробуй найди Марию. Аня задумалась. – Знаете, а ведь вы правы! – сказала она минуты через две. – Действительно, незачем уточнять фамилию, если в школе только один человек с подходящей фамилией. Так, может, и с именем то же самое?! – Что вы имеете в виду? – не понял я. – А вдруг следующая жертва тоже работает в нашей школе? – У вас есть кто-то по имени Мария? – Девушка вполне могла оказаться права. – Конечно! – Аня принялась загибать пальцы. – Мария Викторовна Коночкина, учительница английского. Мария Борисовна Фистулова, аккомпаниатор, часто мне помогает, и Мария Кирилловна Суханова, наш завуч. – Великоват выбор, – заметил я. – Можно последить за всеми. – Думаете? Мне кажется, это грубовато для убийцы, которого мы ловим. Он все так тщательно продумал. – Что именно? – Не могу сказать. – Жаль. – Аня выглядела по-настоящему расстроенной. – Ну, ладно. В конце концов, я просто хотела вам помочь. Такие дела. – Не обижайтесь. – При чем тут это? Минуту мы ехали молча. Соображала девушка хорошо и предположения высказывала здравые, но она была учительницей, а не следователем. Не стоило обсуждать с ней убийства, какой бы симпатичной она ни была. – Через двадцать метров поверните направо, – проговорила Аня, снова изобразив навигатор. – У вас хорошо получается, – сказал я примирительно. – Да ладно! – отмахнулась Аня. – Слушайте, а что вы знаете о Царь-ванне? – спросил я, чтобы возобновить разговор. Все-таки заканчивать наше знакомство на не самой радужной ноте не хотелось. – Да почти ничего. Там плавала Екатерина в молоке. Еще ванну не смогли увезти в Германию фашисты. В общем, то же, что и все. Кстати, сверните направо – я там живу. Я крутанул руль, поскольку мы едва не проскочили нужный поворот, и въехал во двор. – Сюда, – показала Аня. Я остановился напротив парадного. – Спасибо, что подвезли. – Девушка открыла дверь. – Был рад познакомиться, – быстро сказал я. – Я тоже. – Оставьте мне свой телефон. На всякий случай. – Хотите сделать меня консультантом? – усмехнулась Аня. – Если вы не против, – слукавил я. – Записывайте. – Минутку. Она продиктовала мне номер. – Кстати, у вас приятная улыбка, – сказала Аня, когда я сохранил ее контакт в мобильнике. – Доброжелательная. – Да? Спасибо. Такого комплимента мне еще ни разу не делали. – Может, еще увидимся. – Она мимолетно улыбнулась и выскользнула из машины. – Пока! Я проследил за тем, как она открыла дверь и скрылась на лестнице, и начал разворачиваться. Может, Аня была права, и убийца считал, что уточнений не требуется, но интуиция мне подсказывала, что это не так. И раз уж в нотах не было иной подсказки, кроме имени, фамилию следовало искать в том, что осталось – месте преступления. Вероятно, оно само по себе и было частью послания. Я решил выяснить все, что можно, о Царь-ванне и Баболовском дворце. Когда убийца наметил разделаться со следующей жертвой, неизвестно, значит, надо торопиться, чтобы опередить его. Я поехал в Баболовский парк. Дорога заняла четверть часа. В темноте парк выглядел особенно запущенным и пустынным. Как в лесу! Не хотел бы я оказаться здесь часов в двенадцать ночи в полном одиночестве – жуткое ощущение, наверное. Среди деревьев быстро теряешь чувство направления, и кажется, что никогда не выберешься. Тебя охватывает паника, и ты бежишь, не обращая внимания на ветки, хлещущие тебя по лицу, пока не споткнешься о какой-нибудь корень и не растянешься на влажном мхе. И все это время кажется, что нечто следит за тобой из-за толстых стволов, всматривается из темноты и ждет, когда ты повернешься спиной, чтобы мгновенно напасть. Когда я припарковался возле развалин, ко мне направился полицейский с фонарем. Я с удовлетворением отметил про себя, что Димитров выполнил мое распоряжение и выставил на ночь охрану. – А, это вы. – Полицейский меня узнал и посторонился. – Что-нибудь случилось? – Нет, – я зашагал к развалинам, – а у вас тут? – Приходили туристы и местные, мы их разогнали. Даже один репортер объявился. Его мы тоже выставили. – Документы у всех спрашивали? – Нет. А надо было? Я воздержался от комментариев: следовало самому предупредить Димитрова, чтобы он дал указание регистрировать каждого, кто проявит интерес к Царь-ванне. Мой прокол, и нечего валить недовольство на парня, который просто делает то, что ему приказали. – Теперь спрашивайте, – сказал я. – И записывайте фамилии и прочее. Ясно? – Да. – Детей можете пропускать. Но сначала узнавайте, не просил ли их кто-нибудь сбегать посмотреть, что тут делается. – Хорошо. – Полицейский шел за мной, не отставая ни на шаг. – Вы тут один? – Нет, нас двое. Паша дежурит с той стороны. – Ладно. Мне надо побродить тут, еще раз все осмотреть. Не обращайте на меня внимания.