– Надо узнать, что это за мелодия, – сказал я. – Зачем? – На всякий случай. Сделали фотографии? – Да. Если надо, могу дать копии. – Пригодятся. – Я перевел взгляд на ванну. – А откуда здесь вода? – Без понятия. – Но не ведром же убийца ее натаскал. Димитров усмехнулся: – Надо думать! Ему бы пришлось сутки этим заниматься. Ванна-то огромная. – А где тело? – спросил я. – Увезли уже? – Нет, тебя ждали. Хочешь взглянуть? – Жертву опознали? – Как тебе сказать. – Димитров смущенно кашлянул. – Это трудновато будет. – Почему? – У него нет лица. – В каком смысле? Изуродовано? – Содрано. Я невольно вздрогнул. Вид трупов никогда не оставлял меня равнодушным, а обезображенных – тем более. – Так будешь смотреть? – предложил Димитров. – Да. Где он? – Снаружи. Мы вышли из развалин и обошли их с левой стороны. Труп лежал в черном пластиковом мешке. Земля вокруг была мокрая. – Откройте, – кивнул Димитров криминалистам, которые сидели неподалеку и курили. Те нехотя встали и расстегнули молнию. Я готовился к тому, что увижу, но то, что оказалось внутри мешка, было настолько ужасно, что я едва сдержал рвотный позыв: вместо лица сплошная рана, алая, бордовая, со светлыми жировыми прожилками! Кое-где белели кости черепа, зубы торчали зловеще, как у киношного зомби, а глазные яблоки, лишенные век, «смотрели» в разные стороны. – Где его одежда? – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Одежды нет, – ответил Димитров. – Он был голый. И посмотри на грудь. Видишь клеймо? Его выжгли еще до того, как бедняга умер. Лицо, кстати, сдирали тоже живьем. – Откуда это известно? – спросил я, уставившись на крупную цифру «4», багровеющую на фоне бледной кожи. – Уж поверь! – раздался знакомый голос у меня за спиной. – Я двенадцать лет в судебной медицине. Обернувшись, я увидел высокого мужчину, с большими, как у панды, глазами, крупным носом и сверкающими в мочках-тоннелях. Он подошел, протирая очки в роговой оправе. На нем был прозрачный пластиковый комбинезон, через который виднелся светло-серый костюм в мелкую полоску. Это был Федор Полтавин, штатный криминалист нашего «Серийного отдела». – Привет, – сказал я. – Давно приехал? – Не очень. Башметов сначала мне позвонил, а потом уж тебя разыскивать начал. Я перевел взгляд на труп, но тут же отвернулся. – Значит, можно считать, что имели место пытки? Полтавин криво усмехнулся: – Не думаю, чтобы эти издевательства можно было назвать как-то иначе. – А какова причина смерти? – Болевой шок. Не выдержало сердце. Я повернулся к Димитрову. – Какие-нибудь следы обнаружили? Шины, подошвы? Про отпечатки пальцев пока, наверное, спрашивать рано? – Их еще будут снимать, – кивнул лейтенант. – А насчет следов – есть несколько узких борозд, думаю, их оставила тачка вроде садовой. Отпечатки шин тоже имеются, довольно широкие, как от грузовичка или другого крупного автомобиля. Полагаю, он такой и должен быть, если на нем убийца привез тачку. – И еще насос. – Что? – не понял Димитров. – Насос. Им была накачана вода в ванну. Больше этого никак не сделать. – Логично, – подумав, согласился Димитров. – Тогда ясно, для чего он притащил тачку. – Чтобы перевозить насос, – кивнул я. – И тело тоже. – С чего ты взял, что жертву убили не здесь? Я повернулся к патологоанатому, который не уходил, а с интересом слушал наш разговор – словно чувствовал, что еще понадобится. Пока мы с Димитровым разговаривали, он расстегнул молнию на комбинезоне, достал из внутреннего кармана пиджака круглый диетический хлебец и теперь жевал его, роняя на землю крупные крошки. – Федя, есть поблизости следы крови? – Есть, но немного. Думаю, ты прав, и убийца обработал жертву в другом месте, а потом уже привез сюда, чтобы устроить эту жуткую инсталляцию. – Кстати, для чего ему это понадобилось? – встрял Димитров. – Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать мотивы убийства, – произнес я. – А мы пока такой информацией не располагаем. Лейтенант фыркнул: – Мы вообще ничего про него не знаем! Честно говоря, я думал, что после того, как в Баболовском парке поймали последних маньяков, там будет поспокойнее. И вот тебе пожалуйста! – Да бросьте! – вмешался в разговор патологоанатом. – Тоже мне, безопасное место! Да я уверен, что сюда никто после девяти вечера не пойдет, даже летом. Я уж молчу про зиму. – Но зачем тащить труп специально сюда? – возразил Димитров. – Не все ли равно, где его бросить? – Убийца его не просто привез сюда, – заметил я. – Он прихватил насос и не пожалел времени на то, чтобы наполнить огромную ванну водой. – Я снова обратился к патологоанатому: – Во сколько примерно наступила смерть? – Между четырьмя и пятью утра. – Значит, здесь убийца орудовал уже с пяти-шести часов. Опасное время, некоторые уже просыпаются и выходят на улицу. – Кто, например? – скептически поинтересовался Димитров. – Хотя бы бомжи. Лейтенант задумался: – А ведь верно. Их тут полно, и кто-то мог видеть убийцу или его машину. – Надо опросить их. – Я поручу это кому-нибудь. – Кроме того, преступник наверняка местный. Димитров усмехнулся. – Я знаю эту тему, – сказал он. – Типа маньяки охотятся на одной территории и неподалеку от дома. Я кивнул: