Но с Натали Фреден уже невозможно было установить контакт. Она только смотрела в стену. — Вам было десять лет, — продолжал Бергер. — Многое указывает на то, что вы провели в одном и том же месте двадцать лет. И вдруг вас выпустили на свободу, в мир, которого вы не знали. Все незнакомо. Вы выросли в защищенном заведении, без контакта с внешним миром. Что вы чувствовали, когда вышли? Фреден повернулась в его сторону, но в ее взгляде ничего особенного не наблюдалось. Она ничего не сказала. Он гнул свое. — За эти двадцать лет умерли ваши родители. Ваш дедушка умер одновременно с вашей выпиской, и в отсутствие других родственников он оставил вам не только квартиру на Видаргатан, но и кругленькую сумму денег. — Вы вроде говорили, что у меня нет счетов в банках? Это было неожиданно. Бергер уже более или менее сдался и не надеялся на ответ. Он инстинктивно нажал на ухо в надежде на оперативную дополнительную информацию. Ди была в хорошей форме, ее голос немедленно зазвучал у него в наушнике: — Коробка из-под обуви с несколькими сотенными банкнотами найдена под полом на кухне на Видаргатан. — Никаких счетов, да, — сказал Бергер. — Я не знаю, может, вы не доверяете банкам или просто-напросто не знаете точно, как они устроены. Но меня радует, что вы пытаетесь уличить меня во лжи. Это доказывает, что вы все еще внимательно слушаете. — У вас там правда такая «ракушка»? — спросила Натали Фреден, пояснив слова жестом. Никогда не хвататься за ухо, подумал Бергер. Почему он это сделал? Она задела его оружием, которого он пока ясно не видел? Неприятное чувство. Он стряхнул его с себя, как он всегда стряхивал с себя почти все. — Теперь деньги закончились, — сказал Бергер. — Всего пара сотенных в обувной коробке. Что вы обычно делаете, когда деньги на исходе? — Работаю. Нанимаюсь на временную грязную работу. Но об этом мы уже говорили. — Но сейчас вы вот уже год не работаете. И до этого не сколотили на работе сумму, достаточную, чтобы прожить целый год. — У меня еще оставалось немного дедушкиных денег. — Нет, вряд ли, не так уж много их было. Откуда вы получаете деньги, Натали? Как вы ежемесячно платите за квартиру больше двух тысяч? Сумма всегда вносится наличными в офисах банков по всему городу. Платите хотя бы вы? Или кто-то другой? Тот, кто подарил вам велосипед? Она покачала головой, и больше ничего. — Кто помог вам, когда вы вышли из больницы? — спросил Бергер. Она не ответила. Он продолжил: — Это был Чарльз? Который стал вашим другом? Тот, кто подарил вам велосипед? Ваш «рекс». Вместо ответа он услышал голос Ди у себя в ухе: — Трехлетний «рекс» только что опознали по отпечаткам пальцев. Совпадает с фотографиями. Есть номер рамы, но пока ни продавца, ни покупателя. Бергер заметил, что слегка кивает. Он вышел из равновесия, но не до конца понимал, как и почему. Он был вынужден довести до конца свою линию, но где-то чувствовал подвох. Вся эта история была один большой подвох. Фреден реагировала не на те вещи, как будто она и впрямь существовала в совершенно другой реальности. Как будто у нее совсем другой доступ к правде. Или как будто правда и была другой. В другом мире, в мире чокнутых. Он спросил без особой надежды: — У вас был другой велосипед до «рекса»? Она ответила с совершенно другим блеском в глазах: — Я всегда ездила на велосипеде. Вдруг забрезжил луч надежды. Бергер не умолкал: — И в клинике тоже? — Я не знаю, о какой клинике вы говорите. — Когда вам было десять лет, мама и папа предали вас и отправили в больницу. У вас тогда был велосипед? — Не знаю… — Может быть, это была единственная настоящая радость в клинике? Велосипед? Вы и тогда много ездили? — Я всегда много ездила на велосипеде. — Как у вас оказался ваш первый велосипед, когда вы вышли из больницы? Вы его купили? — Да, на дедушкины деньги. — Что случилось с тем велосипедом? — Я так много на нем ездила, что в конце концов он развалился. — И тогда появился Чарльз и подарил новый? — Думаю, да. — Вы думаете? — Я не помню. Мне кажется, это так. — Как вы познакомились в Чарльзом? — Не помню. Во время велосипедной прогулки. — В городе? В Стокгольме? — Он подъехал на велосипеде и остановился на светофоре рядом со мной и сказал, что мой велосипед выглядит сущей развалюхой. — И так началась ваша связь? — Да. — Он был добр с вами? — Я получила велосипед. — А в остальном? — Не знаю. — Чем вы занимались вместе? Помимо катания на велосипедах. — Мы не катались вместе. — Но он ведь отправлял вас в небольшие путешествия, да? И не всегда в такие уж небольшие? — Я не знаю… — У вас с Чарльзом были сексуальные отношения? — Я не знаю… — Ну конечно вы знаете, Натали. У вас был секс? — Да… — Какого рода секс? — Не знаю. Довольно… жесткий… — Что вы имеете в виду? Он вас связывал? Бил? — Немного… — Немного? Вы были девственницей, когда вышли из клиники? Ответа не прозвучало. Бергер продолжал: — Так и было, да? Вы не знали, что такое секс. Думали, что так и должно быть. Что он должен вас бить. И приказывать. Ведь так и было? Он решал за вас. Снова никакого ответа. Неужели Бергер снова теряет с ней контакт? — Что было, когда он в первый раз отдал вам приказ?