Аиша Пачачи, Нефель Бервари, Юлия Альмстрём, Суниса Петвисет, Юнна Эрикссон, Эмма Брандт и Эллен Савингер. — Я стояла здесь недавно, — сказала Молли, — и меня посетило что-то вроде откровения. Оно ушло, но я вижу кое-что другое. Когда Вильям снял под именем Эрика Юханссона дом в Мерсте? — Больше двух лет назад, — ответил Бергер и внимательно посмотрел на нее. — В марте два с половиной года тому назад. Хозяева живут в Аргентине. — В марте. А первую жертву, Аишу, он похитил седьмого июня. Ясно же, что он отвез ее в Мерсту. Стена. Почему кольца для тросов находятся так глубоко в стене? Я ведь не была в доме. А весь этот лабиринт в подвале: это его рук дело? — Не знаю, но выглядит, во всяком случае, достаточно безумно. Молли Блум почесала голову, как будто пытаясь разбудить нейроны и синапсы. Потом сказала: — За два с половиной года он похитил семь девочек, если наши гипотезы верны. Дом в Мерсте — единственное место преступления, которое у нас есть. Имел ли он в своем распоряжении семь настолько же сложно оснащенных зданий? Где он мог в тишине и спокойствии выстроить свои часовые механизмы, чтобы мучить девочек. Разве их не должно быть меньше? Разве не логично предположить даже, что механизм один и место преступления одно? Куда он отвозил их всех. — О’кей, — сказал Бергер. — Ты имеешь в виду, что в Мерсте находилась сама штаб-квартира? Что Эллен была там не первой? Хотя там нашли только ДНК Эллен? — А разве это невозможно? — спросила Блум с огнем озарения в глазах. — Для каждой девочки, которую он пытал, он добавлял по одному слою на стену. Это возможно, поскольку размер колец — целый дециметр. В конце от них осталось на виду не так много. Он замуровал все следы ДНК. Бергер почувствовал, что работа мозга отразилась у него на лице. — Надо завтра поехать в эту чертову Мерсту, — сказал он. — Хотя я надеялся на Кристинехамн. — Завтра? — спросила Блум и потянулась за курткой. 25 Четверг 29 октября, 00:01 Бергер прислонился спиной к деревянной стене. Она действительно была такой трухлявой, что казалась пористой. Он посмотрел на руины домов поблизости. Блум прялась где-то там, в темноте, он не видел ее, только свет ее фонарика на траве. На верхушках осин совсем не осталось листьев, и ничто не шелестело в ночи. И дождь не шел. Бергер посмотрел на часы. Под почти очистившимся от конденсата стеклом стрелки только что миновали полночь. Час привидений. Вдруг Блум исчезла. Когда он поднял взгляд, ее нигде не было видно. Он осветил фонариком траву, деревья, гнилые стены развалин, маленькую, наполовину разломанную дверь в фасаде. Вдруг дверь распахнулась. Внутри руин был свет, он проходил через них и освещал дорогу позади них. В дверном проеме появилась Блум. Она поманила Бергера рукой. Он пошел к ней. Увидел, что противоположная стена была полностью открыта, как дверь гаража. Указательный палец Молли появился в луче света и указал на глину, которая заменяла пол. Там виднелись четкие, сравнительно свежие следы колес. Они двинулись дальше. Как давно он в прошлый раз проходил этим путем? Он успел догнать пригибающихся коллег и увидел, как они один за другим появляются из дождевой завесы, согнувшиеся силуэты, которые, хотя он видел только их спины, выглядели крайне сосредоточенно. Вскоре одному из них летающие ножи пропорют плечи, и на самом деле это было не так уж давно; Экман, скорее всего, все еще лежит в больнице. Бергер тщетно пытался сосчитать дни, но вместо этого его мысли приняли другое направление. В сторону доказательств. С точки зрения Аллана. Многое произошло за эти несколько суток, абсурдно много было вырыто из почвы прошлого. К этому моменту они отыскали семь жертв помешанного преступника, который, судя по всему, оказался Вильямом Ларссоном. Но фактом являлось то, что нашлось только одно-единственное доказательство тому, что действует жестокий похититель, и ни одного — тому, что он серийный убийца. Единственным материальным доказательством оставался анализ ДНК из подвала дома, который как раз сейчас возвышался над Бергером и Блум. Кровь Эллен Савингер. Помимо этого не было ни малейших доказательств. Аиша Пачачи вполне могла последовать за братом и стать малолетней женой боевика ИГ в Сирии. Нефель Бервари вполне могла стать жертвой «убийства чести» в Брувалле, в Эребру. Юлия Альмстрём вполне могла бежать из страны со своим неизвестным женихом, вышедшим из тюрьмы. Суниса Петвисет вполне могла быть убита педофилом Акселем Янссоном. Юнна Эрикссон вполне могла сбежать со своим близким другом и товарищем по несчастью Симоном Лундбергом. Эмма Брандт вполне могла прыгнуть с моста и быть отнесена течением в море. И Вильям Ларссон вполне мог быть просто призраком, который появился из темных глубин прошлого Сэма Бергера и Молли Блум и обрел форму, не существуя в реальности. На взгляд со стороны, самым вероятным вообще был вариант, предполагавший, что он умер в девяностые от последствий тяжелой деформации скелета. Все это вполне могло оказаться фантазиями, которые сейчас, в час привидений, должны были проявить свою природу. Кроме Эллен Савингер. Она являлась, вне всякого сомнения, похищенной и, возможно, убитой пятнадцатилетней девочкой. И может быть, существовали — под кровавым пятном на стене — доказательства того, что дело не в фантазиях, а в совершенно реальных серийных убийствах. Действительно реальных. И действительно под. У лестницы, ведущей на террасу, все еще развевались бело-голубые пластиковые ленты, единственный признак того, что ветер все-таки дул. Бергер зашел первым, следом за ним Блум. Вероятность того, что в доме кто-то есть, была минимальной, и все же оба вытащили оружие, одновременно, независимо друг от друга. Бергер присел на корточки сбоку от двери, когда распахнул ее. Он осветил механизм ловушки. Все выглядело так же, как раньше. Он проскользнул внутрь, Блум последовала за ним. Слева, в гостиной, не заметно никаких изменений. Быстрый взгляд в спальню, потом в кухню. Отверстие в полу было открыто, ленты полицейского заграждения находились там же, где Бергер видел их в последний раз. Ничто не намекало на присутствие людей в доме с того момента. Бергер осветил ведущую вниз лестницу и спустился по ней. Посветил на стены лабиринта. Обернулся и увидел в темноте сосредоточенное лицо Блум. Они пробрались через лабиринт, нашли пролом в стене внизу в дальнем углу. Бергер опустился на колени и пробрался внутрь, держа пистолет наготове. Фонарик выхватил из темноты голые, но никоим образом не немые стены. Блум тоже пролезла в камеру. На нее осыпалось немало серо-белого порошка, когда она карабкалась через отверстие, как будто стена над дырой вот-вот обвалится. Молли сплюнула бетонную крошку. Она огляделась и подошла к дальней стене. Медленно скользнула рукой вдоль границы кровавого пятна, нагнулась и нашла с помощью фонарика отметки ногтей на полу. Потом она осмотрела обе опоры и потрогала кольца в стене. Бергер наблюдал за ней и видел, что она тоже чувствует, что стены кричат. Скорее чувствует, чем слышит. Сам он был потрясен этим, оказавшись здесь в первый раз. Вероятно, она тоже потрясена, хотя и по-своему. И оставалось вопросом, сколько криков здесь звучало. Был ли это целый хор? — Да, — сказала, наконец, Молли. — Должно быть, это тот же часовой механизм. — Башенные часы. Намного мощнее, чем кажется людям. — Людям, но не мне, — сухо ответила она и вернулась к стене слева от пятна. Она поковырялась в отверстии, выбитом вокруг среднего кольца. — Сложно понять, — сказала она. — Здесь может оказаться несколько слоев, но стена проломлена очень грубо. — Простите, что не проломил ее в соответствии со вкусами фрёкен, — буркнул Бергер. — В этот раз мы должны откалывать куски аккуратнее, — спокойно продолжила Блум и достала молоток и зубило из карманов армейских брюк. Поднеся зубило к середине кровавого пятна, она повернулась к Бергеру. Он кивнул. — Стена тверже, чем кажется, — предупредил он. Она ударила молотком. Потом еще раз. Откололось несколько крошек. Через какое-то время она выбила линии по периметру квадрата со сторонами три сантиметра. Тогда она начала аккуратно соскабливать со стены настолько тонкие слои, насколько это было возможно. На глубине в один сантиметр стена изменила цвет. Блум ударила еще раз, и от стены отвалился и упал на пол довольно крупный кусок цемента, обнажив участок стены, который явно был коричневато-красным. — О черт, — сказал Бергер и достал из кармана куртки пакет для улик. Блум надела резиновые перчатки, отделила кусок ржаво-коричневого цвета от стены и положила его в пакет, который держал Бергер. Он застегнул его и подписал водостойким фломастером «Слой 1». Потом убрал в карман и снова стал наблюдать за тем, как работает Блум. Эта тонкая работа заняла много времени, но, наконец, на стене проявился следующий слой. Два сжатых кулака, а потом повторение тех же действий. Но в этот раз Блум протянула молоток и зубило Бергеру, и он взял у нее инструменты. Через какое-то время он поднял пакет с надписью «Слой 3», рассмотрел его в свете фонарика и сказал: — Интересно, как мы сможем провести анализ ДНК. — Не исключено, что у меня есть такая возможность, — сказала Блум, глядя, как маленький пакетик отправляется в карман. — Дай угадаю. Внешние ресурсы? Он положил инструменты на пол и посмотрел на свои ладони. Странно, что в этот раз образовалось больше мозолей, чем тогда, когда он вырубал из стены куда более крупные кольца для тросов. — Я слишком много общаюсь с женщинами. Не обращая на него внимания, Блум взяла молоток и зубило и продолжила долбить квадрат. Вскоре обнажился еще один ржаво-красный слой. Время шло. За работу снова взялся Бергер. Долбил долго. Наконец, у них в руках оказался пакетик с надписью, выведенной довольно, надо признать, дрожащей рукой: «Слой 6». — Шесть слоев плюс Эллен, — сказала Блум. — Семь девочек.