33 Пятница 30 октября, 03:18 Уже на лестнице они почувствовали трупный запах. Не очень сильный, во всяком случае не настолько, чтобы вызвать беспокойство у соседей. Но чем выше они поднимались, тем больше Сэм погружался в другое время. Во время, где не пахло трупами. Ему было пятнадцать лет. На входной двери висела табличка «Ларссон». За дверью ждал магический мир часов и механизмов. Там его ждал его хороший друг с бугристым лицом, мальчик, который бережной рукой вводил его в мир самодвижущихся шестеренок, колес, заводных пружин, осей, гирь и маятников. В мир, где каждая секунда была волшебством. Они говорили о том, как Швейцария стала мировым часовым центром в восемнадцатом веке, когда парижским часовщикам пришлось бежать от французской революции как дворянским прислужникам. И еще они говорили об антикитерском механизме и о том, что грекам почти за сто лет до нашей эры удалось создать загадочный совершенный часовой механизм. Казалось, что в мозгу у Сэма открывается закрытая дверь, ведущая в неизвестный мир из старого знакомого будничного мира, лучший мир, в который он, возможно, никогда бы не попал, не будь Вильяма. И это происходило за дверью, около которой сейчас стоял повзрослевший более чем в два раза Сэм. Его догнала Молли. В руке она держала пистолет. Над щелью для почты было написано не «Ларссон», а «Пачачи». Трупный запах стал еще сильнее. Сэм достал отмычку и как можно тише вставил ее в замок. Он посмотрел на свою руку. Она сильно тряслась. Переведя взгляд на Молли, он увидел, что она побледнела и немного дрожит. Оба знали, что за дверью в дом детства Вильяма их ждет какой-то ад. Но возврата не было. Они были в мире первозданной жестокости. Они находились в другой вселенной, настоящей вселенной, где правила тьма. Любой свет — иллюзия, утешительный покров из лжи, чтобы мы могли выживать, чтобы находили силы стать взрослыми. Они находились сейчас в другой эре, где все еще царило варварство, где химера цивилизации еще не появилась. Они услышали щелчок, когда отмычка сработала. Пистолеты наготове, фонарики подняты. Дверь открыта. Пространство квартиры засасывало в себя, как будто давление внутри было ниже, чем в окружающем мире. И царила полная темнота. Запах смерти встретил их, как стена. Сэм бегло осмотрел материал вокруг входной двери и узнал его. Предназначен для изоляции запахов. Чтобы как можно меньше смерти просочилось на лестничную клетку. Они стояли в тесной прихожей и пытались дышать правильно, дышать, как их учили. Как будто ученость могла противостоять сплошной тьме. Сэм снова погрузился в воспоминания детства. Он помнил каждый уголок, каждый закуток квартиры. Коридор слева вел на кухню и в одну из двух спален, длинный коридор справа — во вторую спальню и гостиную. В этом направлении находилась спальня Вильяма, необычно большая, но без окон комната, где они подростками сидели и занимались своими часами. Своими маленькими шестеренками. Умирая, Вильям сказал: «Не забудь шестеренки». Молли и Сэм прочли в глазах друг у друга один вопрос. Кто мертв? Кто из семи девочек не получит шанса стать взрослыми? Умирая, Вильям сказал: «Он полон смерти». Вдруг Сэм различил что-то, приколотое к стене в прихожей. Посветив в ту сторону и подойдя ближе, он понял, что это часы. Наручные часы. Он узнал крошечную царапину на стекле. Это были его Patek Philippe 2508 Calatrava. Он махнул на это рукой, кивнул влево, в сторону коридора, ведущего на кухню и в одну спальню. Они разошлись в разные помещения. Сэм быстро понял, что маленькая спальня была пуста. Он обнаружил изоляцию от запахов и на ее двери. Электронное оборудование на письменном столе говорило о том, что это была новая штаб-квартира Вильяма. Несомненно, в этих компьютерах найдется немало ответов на их вопросы. Он повернулся и встретился взглядом с Молли. Глядя на него остекленелыми глазами, она кивнула в сторону кухни. Он вышел из спальни и пошел к ней. У кухонного стола сидели два человека. Можно было бы подумать, что они вовлечены в беседу, которая просто ненадолго прервалась. Это были два молодых мужчины, и они были мертвы уже давно. Плоть начала отпадать от костей, и там, где она еще не окончательно засохла, кишели личинки. Сэм услышал собственный стон. — О, черт. Молли так плотно прижимала к лицу носовой платок, что Сэм едва расслышал, как она сказала: — Два молодых мужчины с бородами и в свободно сидящей одежде. — Сын и друг, вернувшиеся из ИГ? Она пожала плечами. Они вышли, вернулись в прихожую, прошли мимо входной двери. Коридор оказался намного длиннее, чем его запомнил Сэм. Было ощущение, что они двигаются внутри тела. Где-то вдалеке виднелся какой-то словно бы трепещущий свет. Как будто стены темного коридора смыкались вокруг них, окружали все теснее и готовились вытолкнуть их во время, которое уже давно было утрачено. Как будто время когда-то могло исчезать. Только оказавшись в гостиной, они поняли, откуда шел трепещущий свет. Там была дверь, одновременно хорошо известная и незнакомая Сэму. Он сразу же узнал следы на фанерной поверхности: четыре углубления, как будто от удара кулаком. Так всегда выглядела дверь в комнату Вильяма. Но тогда она определенно не светилась как будто внутренним светом. Они подошли ближе. — Светящаяся краска, — сказала Молли. Сэм осмотрел дверь. Она была явно укреплена, и в ней не было замочной скважины, только замок, похожий на электронный. Рядом с дверью крепилась коробочка с устройством, которое, судя по всему, являлось микрофоном. — Похоже, запрограммирован, — предположила Молли, разглядывая замок вблизи. — Взрывчатка? — спросил Сэм, продолжая изучать коробочку. — Явный риск. Мы не должны пытаться прорваться внутрь. И вскрыть отмычкой не получится. Замок выглядит так, будто управляется через микрофон. — И что за звук его открывает? Они увидели, как одна и та же мысль отразилась у них на лицах. — Принеси их, — сказал Сэм, снимая со спины рюкзак. Он сел на диван, достал свою коробку для часов, открыл золотистый замок, поднял обитую бархатом вставку с четырьмя часами и начал доставать из нижнего отделения пластиковые пакетики. Вернувшись с его Patek Philippe 2508 Calatrava, Молли застала его сидящим и качающим головой. Взяв часы, Сэм положил их на стол, достал из рюкзака лупу, пинцет и ключ-открывалку для крышки часов. — Посвети мне, — попросил он. Молли направила фонарик на часы и сказала: — Остается надеяться, что мы нашли все шестеренки. Сэм поморщился, приладил ключ к корпусу и повернул крышку. Поднес лупу к обнаженному механизму и рассмотрел двигатель. Идеально скоординированное сочетание согласно работающих маленьких шестеренок и колесиков всегда заставляло его пульс биться значительно реже. Но не сейчас. Он сидел в жуткой квартире, отвратительно пропахшей смертью, на кон было поставлено несколько юных жизней, а он пытался унять дрожь в руках. Открыв один за другим все пакетики, Сэм выложил на стол все крошечные шестеренки. Это были находки из квартир в Кристинехамне и Вестеросе, из дома в Мерсте, из вермландской пещеры с летучими мышами, изо рта манекена и из дома в Больсте. И в принципе ничто не говорило о том, что это были все нужные шестеренки. Кроме знаний Сэма об устройстве часов, которые он приобрел именно в этой квартире четверть века назад. И они подсказывали ему, что не хватало ровно шести шестеренок. Молли ходила по безумной квартире с пистолетом наголо, беспокойная на грани с безумием. — Как входил он сам? — спросила она, наконец. — Что? — Если он украл твои часы и распотрошил их, то использовать их он не мог. Мог ли он использовать любые другие часы, чтобы открывать этот замок? — У каждой модели часов уникальное тиканье, — ответил Сэм и осторожно вытащил ротор, чтобы вставить первую шестеренку. — И что же он делал? — Наверное, у него были собственные 2508. Их не так уж много сохранилось. — Они могут быть здесь? Где-нибудь в квартире? — Вряд ли. Это испытание для меня. Вильям знал, что есть риск, что мы его перехитрим. Это его план Б. Даже умерев, он должен был испытать меня. — Думаю, я все же поищу, — сказала Молли и ушла. — Удачи, — ответил Сэм в никуда. — Один из трупов, возможно, сидит на них. Прошло ужасно много времени. Он пытался вспомнить все, чему когда-то научился, все, чему его когда-то научил Вильям. Дело шло медленно. Он не всегда попадал пинцетом в нужное место. Руки все еще дрожали, хотя и не так сильно. Наконец, на него опустилось какое-то парадоксальное спокойствие. Неповторимое обращение со временем механизма с автоподзаводом вернуло Сэма к самому себе. Шестеренка за шестеренкой вставали на свои места. Через какое-то время вернулась с пустыми руками Молли. — Его коллекция часов находится где-то в другом месте, — сказал Сэм. — Вероятно, в Ливане. Оставалась последняя шестеренка. Все правильно. Внутри часов оставалось только одно место. Сэм взял пинцетом шестеренку из подвала в Мерсте и поднес ее к фонарику. Все же был риск, что он собрал механизм неправильно.