— Нет, — как ни в чем не бывало ответил Бергер. — В списке значатся: ножи, механизм ловушки, кольца для троса, новая стена, пылесос, лабиринт. — А токсикологическая экспертиза? — Я еще не добрался до отчета Судебно-медицинского управления. Я хотел бы сначала пункт за пунктом просмотреть список Робина, если ты не возражаешь. И должен сказать, что пункт после ножей — механизм ловушки — сформулирован иронично. Тебе не кажется, Сэм? — Без понятия. А лабиринт? — Так вот что тебя интересует? — пренебрежительно сказал Аллан. — Имей терпение; мы пройдемся по всему списку по порядку. Итак, механизм ловушки. В этот момент мобильный Бергера проявил хороший вкус и сыграл роль будильника. Хотя, собственно говоря, это завопил сигнал вызова. Без особой спешки Бергер достал телефон из кармана пиджака и, пока тот визжал, как умирающая свинья, сказал: — Я должен ответить. Под истеричное хрюканье он смотрел, как Аллан в конце концов делает нетерпеливый, но в то же время и одобрительный жест. Бергер ответил, назвав свое имя, но больше не произнес ни слова за все время разговора. Потом он просто встал, положил телефон во внутренний карман и сказал: — Нам придется продолжить в другой раз, Аллан. С совершенно невозмутимым видом Бергер вышел из кабинета и старался неспешно идти по коридору, пока не убедился, что находится вне поля зрения Аллана. Тогда он прибавил шагу. Бергер бегом спускался по лестницам и проносился по коридорам. Миновав еще пару лестниц и проходов, он добрался до двери без таблички и дернул за ручку. В разных концах небольшого помещения за голыми письменными столами в окружении книжных шкафов сидели трое мужчин. Все подняли взгляды на ворвавшегося к ним Бергера, хотя без малейшего намека на интерес. Он метнулся дальше, к нескольким дверям в глубине комнаты и распахнул левую. Строгая женщина лет сорока с небольшим оторвалась от целого леса из компьютеров и повернулась в его сторону. Вид у нее был не такой суровый, как обычно, и мышиного цвета волосы были взъерошены. — Силь, — выдохнул запыхавшийся Бергер. — Сам Сэм? — холодно сказала Силь. — Давай же, рассказывай! — Вестерос, — начала Силь и махнула рукой в сторону ближайшего монитора. — Мотоклуб. Местное телевидение действительно было там, но репортажу пришлось уступить место в эфире спортивным новостям. Очевидно, хоккей. Материал не сохранился, но оператор нашел диск с бэкапом. На нем есть несколько несмонтированных записей. — Ты сказала, тебе есть что показать, — коротко прокомментировал Бергер. Силь смотрела на него взглядом, находиться под которым было не слишком уютно. Потом она кликнула мышкой, и на экране появилось сильно дрожащее изображение. В первую очередь в глаза бросались зимний пейзаж и несколько одетых в кожаные жилеты тучных мужчин, прижатых к земле полицейскими: как минимум по двое полицейских на каждого члена банды. Из среднего среди пяти слабо различимых зданий выводили бледную, истощенную совсем юную девочку, закутанную в одеяло. Пока она приближалась к камере, Силь пояснила: — Оксана Хаванска, четырнадцати лет. Потом получила в Швеции убежище. Говорят, что живет в Фалуне с новыми документами, учится в шведской школе. А вот сейчас смотри. Камера развернулась, и перед объективом промелькнули люди по другую сторону ограждения, а потом появилось изображение молодого человека с микрофоном, который пытался поймать людей для интервью. После явно неудачной попытки заговорить с полицейским чином, решительно сунувшим микрофон в рот репортеру, он в растерянности обернулся к любопытствующим зрителям. Силь ускорила запись, на которой зеваки торопливо проговаривали в забрызганный слюной микрофон одну-другую бессмысленную реплику, но звук при этом отключился. Когда камера описала полукруг, в объектив попал велосипед. Пока в кадре было только одно колесо, Силь переключила просмотр на нормальную скорость. Звук вернулся. Голос репортера звучал невротически. — А как вы оказались здесь? — спросил он, пока оператор пытался навести резкость, снимая колесо велосипеда. Наконец, ему это удалось, и он поднял камеру. Это была она. Велосипедистка. Простая возможность наблюдать, как движутся мышцы ее лица, вызывала невероятные ощущения. Как будто она только сейчас обрела реальность. А с мускулатурой лица в самом деле происходило немало. Как будто она отражала крайне сложный мыслительный процесс. Ее торс уже подался назад, готовясь уехать на велосипеде прочь. Но вдруг язык тела полностью изменился, и женщина ответила: — Я просто случайно ехала мимо. «Неожиданно низкий голос», — подумал Бергер и переключил внимание на лицо. — И что вы об этом думаете? — запальчиво спросил репортер. — О чем именно я должна что-то думать? — О полицейской операции против банды мотоциклистов. Женщина махнула рукой куда-то за плечо репортера и сказала: — Они явно вызволили кого-то, кто был похищен. Это очень хорошо. Бергера удивила сила посетившей его мысли: «Тебя бы ко мне в комнату для допросов». — Спасибо, — сказал репортер, судя по всему, искренне. — Как вас зовут? Бергер похолодел. Впился взглядом в экран. Снова игра мимики. По похожей на предыдущую схеме. Потом женщина ответила: — Натали Фреден, но вы же не собираетесь показывать эту чушь по телевизору? — Пауза, — тут же произнес Бергер. Краем глаза он видел, что лицо Силь на десяток сантиметров приблизилось к экрану. Как и его собственное. — Что скажешь? — спросил он. — О чем? — спросила Силь, не отрывая взгляд от монитора. — Что это было? — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. — Да ну же. Что она только что сделала? Бергеру пришлось признать, что Силь не Ди. Очень умелая, когда речь идет об архивах, но не так хороша как аналитик. Он ценил Силь — они вместе учились в Высшей школе полиции, она единственная до сих пор позволяла себе обращаться к нему фамильярно, она была звездой, когда речь заходила о компьютерах, о том, чтобы искать и находить вещи, у нее острый ум в ее области, — но вдруг Бергер ощутил, что ему не хватает взгляда Ди. «Микрометеорология», — вспомнил он и усмехнулся. Силь смотрела на него скептически. Он сказал: — Реплика звучала так: «Натали Фреден, но вы же не собираетесь показывать эту чушь по телевизору?» Что это было? Силь напряженно моргнула пару раз и ответила: — Полагаю, ты хочешь знать, нашла ли я какую-нибудь Натали Фреден? — Безусловно. Как можно скорее. Но сначала именно вот это вот. Он увидел, как у Силь напряглась шея. Наконец, она произнесла: — Выглядит так, словно она задумалась, прежде чем сказать свое имя. И еще она задумалась, прежде чем начать отвечать. — И она называет имя, которое, может быть, совсем не ее, — сказал Бергер. — Но потом? — О’кей. Она называет свое имя и потом очень быстро добавляет, что эту чушь не стоит показывать по телевизору. Что-то вроде того. — Почему? — Нет, я не знаю. Почему? — Потому что она хочет быть уверена, что это не покажут по телевизору. Но вместе с тем она называет имя. Для кого? — Только не преувеличивай, — сказала Силь. — Поскольку она назвала имя, оно очень легко может оказаться в эфире. Хотя бы в виде текста. Внизу экрана, чтобы представить говорящего. В тот раз передача не вышла, вместо нее был хоккей, но женщина не могла этого знать. Если она не хотела, чтобы ее имя прозвучало по телевизору, она могла бы его просто не называть. — Ты права, — задумчиво проговорил Бергер. — Несомненно, это рискованно. В то же время решение назваться она приняла сознательно. Почему? — Черт, Сэмми, — воскликнула Силь. — Прошло почти два года. Она говорит не с тобой. Бергер почувствовал, что, как ни странно, краснеет. — Я имел в виду не себя, я имел в виду полицию в целом. Но хорошо, на этот вопрос можно поискать ответ позже. Итак, ты нашла человека с довольно необычным именем Натали Фреден? — Таких в Швеции немного. Это Вестерос. Ты хочешь отталкиваться от Вестероса, нам принять его за точку отсчета? Она сама оттуда и потом расширяет свое поле действий? — Не знаю, — признался Бергер. — Я даже не уверен, что Юлия Альмстрём — первая жертва. В Вестеросе есть хоть одна Натали Фреден? — Нет. Только в Стокгольме. — Одна-единственная? — Три. Одна — грудной ребенок в Фарсте. Другая ходит в четвертый класс в школе в Альвике. Третьей тридцать шесть лет, и она живет около площади Уденплан. — Черт возьми, — сказал Бергер. — Что еще?