– Жестоко, но я тебя понимаю. К слову, почему я все-таки жива? Он ухмыляется и хихикает. – А как ты думаешь? – Ты? Волнение внутри меня зашкаливает – чувствую себя наивной маленькой девочкой. Он закатывает глаза. – Ты слишком мне доверяешь. И да, и нет. За многое ты должна благодарить своего отца, но в остальном это я, ну и… – И? – рявкаю я, раздраженная тем, что должна клещами вытягивать из него ответы. – Мой отец. Глава 11 Спустя несколько минут после очередной перепалки мы выходим из машины, и Мэдисон снова начинает забрасывать меня вопросами. Главное, чтобы ей не пришло в голову спросить, почему я не позволяю ей вернуться к себе домой, – на все остальное мне плевать. – Что ты имел в виду, когда говорил о своем отце? Она засовывает в рот сразу несколько ломтиков картофеля фри, и я выхватываю у нее пакет, пока она не съела все в одиночку. – Именно то, что ты слышала, – отвечаю я, доставая свой бургер. – Ох, как вам будет угодно, мистер Загадка. – Это не сраный «Код да Винчи»[10], Мэдисон, – огрызаюсь я, направляясь к домику у бассейна. – Просто немного подожди, и я все тебе расскажу. Я вынимаю бургер из упаковки, откусываю его и возвращаю Мэдисон пакет с картофелем. – Отлично! – фыркает она. – В таком случае я хочу поговорить о Тилли. Я на секунду прекращаю жевать. Конечно, я знал, что однажды это случится, но все равно со страхом ожидал этого вопроса. Как только мы огибаем дом, я вижу, как мой отец и Джастин разговаривают, стоя возле бассейна. Я резко останавливаюсь, и Мэдисон врезается мне в спину. Я указываю на домик у бассейна. – Иди туда, я скоро буду. Несмотря на то что Мэдисон и ее папа были живы исключительно благодаря стараниям моего отца, у меня не было желания испытывать его терпение. Ее взгляд мечется между мной и отцом. – Сейчас же, – рычу я, многозначительно глядя в сторону дома. Она закатывает глаза так сильно, что мне хочется влепить ей пощечину, а затем направляется в домик. Она делает меня чертовски жестоким. Как только дверь за ней закрывается, я иду к папе и Джастину. – В чем дело? – я внимательно наблюдаю за ними обоими, откусывая свой бургер. Папа достает сигару, зажигает ее и затягивается. – Теперь я понимаю, в чем причина этой истории с Хейл. – И в чем же? Я не обращаю на него внимания – мой отец очень любит ходить вокруг да около. Он был могущественным – вероятно, одним из самых влиятельных и могущественных людей в этой стране, – и всегда водил свою жертву за нос, прежде чем дойти до сути. Отец был известен не только в преступном мире – там его называли Patronus, что в переводе с латыни означает «Крестный отец» – помимо этого, он имел влияние на все правоохранительные органы. Он могущественнее и смертоноснее любого человека на этой гребаной планете – могущественнее, чем сам чертов президент. Мэдисон недооценивает его силу, поэтому мне всегда приходится ее защищать – по большей части от него. Он протягивает мне фото, и я беру его свободной рукой. Опустив взгляд на фотографию, я снова смотрю на них обоих, слизывая соус с пальца. Стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, я пожимаю плечами. – И? – И?! – восклицает отец. Черт. – Причина, по которой ты прятал Хейл, заключалась в том, что она была от тебя беременна? Я молча смотрю на отца и Джастина, но, осознав, что они ни хрена не шутят, я не могу сдержать смех. Да, на снимке Хейл беременна, но… – Это был не мой чертов ребенок. – Мои глаза впиваются в отца. – И ты это знаешь. Он искоса на меня смотрит, а затем он бросает взгляд на Джастина. – Оставь нас. Чертовски сбитый с толку Джастин разворачивается и уходит в домик у бассейна. Его отправили в мир Потерянных Мальчиков совсем ребенком, но сейчас он настоящий солдат. Один из лучших. Созданный, чтобы быть бойцом. Папа потирает подбородок. – Когда, черт возьми, это случилось? – Ну примерно через шесть месяцев после того, как ты засунул в нее свой член. – Сейчас не время для твоего остроумия, сынок. – Эй, я тебя не осуждаю. – Я откусываю еще один кусок. – Хотя, учитывая ее возраст, это немного нездорово… – Ей было шестнадцать, а не двенадцать. Я невозмутимо отвечаю: – Так я и подумал. Отца нельзя было назвать непривлекательным. У него были блестящие темные волосы, тронутые сединой. Он всегда коротко выстригал виски, оставляя более длинную часть волос сверху и аккуратно зачесывая их назад. Его тело было покрыто татуировками, включая крылья на верхней части спины – точно такие же, как у меня. Только Короли обладают правом иметь эти крылья, и единственные, кто мог их получить, были родом из нашей семьи – а это означает, что-либо мне, либо моему двоюродному брату Спайдеру однажды придется завести ребенка. Ни за что. Он вздыхает, проводя рукой по волосам. – Дерьмо. Как давно ты об этом знаешь? Я усмехаюсь, откинув голову назад. – Что? Я всегда об этом знал. Ты волочился за молодой шлюшкой, а она искала способ мне отомстить, только мне было на нее плевать. Как только она поняла, что такая игра на меня не действует, оказалось слишком поздно – она уже была беременна. – Что случилось с ребенком? – спрашивает он, игнорируя мое признание в том, что Хейл делала все это только ради мести. Это, безусловно, было правдой, но также я знал, что у нее появились чувства к отцу – и, возможно, он испытывал к ней то же самое. Я не могу с уверенностью говорить об их отношениях, но сейчас я точно знаю, что не хочу влезать в эту кучу дерьма. Моя мать убьет ее, но опять же не будем исключать тот факт, что она тоже могла обо всем знать – и поэтому Хейл никогда ей не нравилась. Мама может быть жесткой стервой, но за ее холодной внешностью скрывается большое сердце. Вероятно, это нас объединяет. – Он умер. Я не лгу – у нее случился выкидыш на позднем сроке. Он напрягается, прожигая меня взглядом. – Ты уверен? Ни одна мышца на моем лице не дрогнула. – Абсолютно. Затем я снова откусываю свой бургер. – Разговор окончен? Мне есть чем заняться. – С Мэдисон? Ее имя в устах отца звучит так, словно оно насквозь пропитано ядом. Я знаю, что мое желание защищать ее выходит за все допустимые рамки – настолько, что произнесенное отцом ее имя заставляет меня хотеть перерезать ему глотку. Именно поэтому мне нужно быть с ней особенно осторожным. Она единственный человек в мире, способный вывести меня из равновесия. Мне это совсем не нравится. Я – чертов Бишоп Винсент Хейс, и я всегда держу все под контролем. Все, кроме нее. – Ага, – хмыкаю я, встречаясь с ним взглядом. – Она неопасна. Его губы изгибаются в самодовольной ухмылке.