– Да. Он сразу же отпускает меня, отталкивая в сторону. Весь мой пыл, готовый вот-вот вырваться наружу, тут же сходит на нет. Так, словно его прикосновение было далеким воспоминанием, а я, как дура, его упустила. – Хорошо. Переоденься, мы везем Деймона в аэропорт. – Э-э… – я хочу ему ответить, но он уже выходит из душа. Схватив мыло, я быстро и сердито втираю его в кожу, думая о том, как Бишоп завел меня только для того, чтобы в итоге оставить в подвешенном состоянии. Чувствую, что это во многом связано с моим наказанием. И, зная Бишопа, а я хорошо его знаю, это только начало. Дальше будет только хуже, но в каком-то смысле это станет наказанием и для него самого, ведь у него тоже не будет секса. Если только он не… Я выключаю кран, хватаю полотенце и оборачиваю его вокруг себя. Зайдя в спальню, я направляюсь прямо к его шкафу и роюсь в оставшихся здесь вещах – большая их часть принадлежит Татум. Выбрав короткие шортики и свободную рубашку грязно-белого цвета, я надеваю свои кеды Vans и распускаю волосы. Спустившись по лестнице, я замираю, увидев Хейл, сидящую на диване и поедающую мюсли. – Серьезно? – бормочу я, закатив глаза. Молча пройдя на кухню, я останавливаюсь, увидев Бишопа. – Почему она все еще здесь? Он проходит мимо меня и направляется к входной двери. Я следую за ним, внутренне посылая к черту эту шлюху. Когда мы оказываемся у выхода, Бишоп пропускает меня вперед. – Сейчас она живет здесь. Стоп, что? – Почему? Мы подходим к его «Мазерати», и я вижу, как подрагивает его челюсть. – Потому что из-за моего гребаного отца ей больше некуда идти. Открыв пассажирскую дверь, я забираюсь внутрь и пристегиваю ремень. Отлично, значит, у Гектора есть причины держать ее при себе. – Мне нужно поесть. Он заводит машину и выезжает со двора. – После того как мы высадим Деймона в аэропорту. – В аэропорт? – спрашиваю я, приподняв бровь. – Зачем мой брат едет в аэропорт? – Почему ты все еще задаешь так много вопросов? – огрызается он. – Почему ты все еще скрываешь от меня ответы? – парирую я. Он усмехается, по-видимому, довольный моим остроумием, а затем снова становится серьезным. – Я собираюсь кое-что тебе рассказать, но никто не должен знать, что тебе известно об этом месте. Он переключает третью передачу, быстро смотрит на меня, а затем снова на дорогу. – Ты меня поняла? – Я поняла, – невозмутимо отвечаю я. За это время я привыкла хранить секреты, и, несмотря на принятые мною неверные решения, связанные с нашими отношениями, я ни разу не выдала ни одну из доверенных мне тайн. – Деймон приехал с острова Пердита, на латыни это значит… – …потерянный, – перебиваю я, вспомнив, что однажды переводила это слово, балуясь с переводчиком. Он опускает голову, сворачивая на мою улицу. Меня начинает раздражать то, насколько близко друг к другу мы живем. Видимо, сегодня Бишоп настроен на общение, а это настолько редко и ценно, что мне хотелось выжать из этой ситуации все, что только можно. Он останавливается у наших высоких кованых ворот, ожидая, пока они откроются. – Этот остров находится на окраине Бермудского треугольника, но благодаря моему отцу он полностью скрыт от радаров. – Благодаря твоему отцу? – переспрашиваю я и тут же мысленно бью себя по лбу. Сейчас это совершенно не важно. Ворота открываются, и я поворачиваюсь к Бишопу, отчаянно нуждаясь в дополнительной информации. – Расскажи мне все, что сможешь, пока сюда не пришел Деймон. – Там живут Потерянные Мальчики, но владеет и управляет островом Катсия. На этом острове, Мэдисон, – мы останавливаемся у входной двери, и его глаза встречаются с моими, – происходят вещи, которые ты даже не можешь представить. Это – сама суть «Элитных королей». – Стоп! – я делаю паузу, пытаясь собраться с мыслями. Я одновременна смущена и взволнованна – он впервые был со мной так откровенен. – Я думала, что пещера из книги находится рядом с твоим домом! – Эта пещера – да. – Его глаза ожесточаются. – Но после войны все они переехали на Пердиту, где обосновались наши семьи до того момента, пока не вернули себе все то, что принадлежало им здесь, в Нью-Йорке и Хэмптонсе. Я все еще сижу с открытым ртом, не в силах справиться с шоком, в то время как в машину садится Деймон. На нем надеты потертые джинсы, белая футболка поло и красный галстук-бабочка. Интересное сочетание, но в этом весь Деймон. Он закрывает заднюю дверь машины, и я поворачиваюсь к нему. – Бишоп вроде как ввел меня в курс дела. Ты уверен, что хочешь это сделать? Он наклоняет голову, глядя на мои губы, а затем снова поднимает взгляд к моим глазам. Чертов языковой барьер. Я вытаскиваю свой телефон и открываю «Гугл»-переводчик – по правде говоря, он ненадежный помощник, но все же это лучше, чем ничего. Бишоп закатывает глаза и рывком выезжает с территории дома, из-за чего мой затылок врезается в спинку кресла. – Vos certus vos volo facere?[7] Низ моего живота напрягается, а бедра сжимаются вместе. Это мой страшный секрет – Бишоп, говорящий на латыни, невероятно меня возбуждает. Черт возьми. Деймон кивает и натянуто мне улыбается. Улыбка Деймона всегда выглядит так, что я чувствую – вероятно, потому что мы близнецы, – будто под ней скрывается нечто другое, готовое в любой момент вырваться наружу. Я всего лишь надеюсь, что он позволит мне взять на себя часть своего бремени. – Уверен, soror mea[8]. Я уже набираю это слово в переводчике, но Бишоп снова меня выручает. – Это означает «моя сестра». Мы едем молча и вскоре оказываемся у взлетно-посадочной полосы. Бишоп вручает сотруднику службы безопасности свое удостоверение, после чего ворота открываются, и он въезжает на территорию аэропорта. Машина останавливается, и я сглатываю. – Дай угадаю, – закатив глаза, я толкаю дверь. – Этот черный самолет с золотой короной – твой. Бишоп надевает очки-авиаторы и выходит из машины. Солнце озаряет его восхитительную бронзовую кожу. Он ухмыляется мне, показывая ямочки на щеках. – Да, он принадлежит отцу. Я поворачиваюсь и ныряю в объятия Деймона. – Я обещаю, что вытащу тебя из этого дерьма, ладно? А пока, думаю, будет лучше, если ты ненадолго уедешь. Но мы скоро увидимся! Он хмурит брови, явно чувствуя себя сбитым с толку, но я снова притягиваю его к себе. – Я тебя люблю. Он замирает, а затем его рука обвивает мою талию. Он целует меня в лоб. – Te amo.[9] Мое сердце выпрыгивает из груди, а колени подкашиваются. Я знаю, что означает amo на большинстве языков, так что мне нет нужды переводить его слова. Деймон отпускает меня, и я наблюдаю за тем, как он садится в самолет. Бишоп уже давно ждет меня в машине, так что я разворачиваюсь и сажусь на переднее сиденье. – Ты уверен, что так будет лучше? – я снова пристегиваю ремень. Бишоп выезжает со взлетно-посадочной полосы. – Да, уверен. Теперь, когда все обвинения сняты, у него есть шанс договориться с Катсией. Стоп. – Что? – восклицаю я. – Но я думала, что обвинения и были причиной его отъезда! Бишоп качает головой, спокойно поворачивая на главную дорогу, ведущую обратно в наш район. – Что? Нет. Конечно, обвинения давно были с него сняты. Я сижу, не в силах произнести ни звука. Бишоп смотрит на меня, а затем снова переводит взгляд на дорогу, испуская раздраженный вздох. – Мэдисон, он не просто один из Потерянных Мальчиков, он – главный Потерянный Мальчик. Он их Повелитель. У него есть обязательства, и его нельзя вырвать из такой жизни – это лишит его существование смысла. Я понимаю, что этот мир для тебя нов, но есть кое-что, с чем тебе придется смириться, при этом понимая, что ты никогда не узнаешь всего. Это данность. Ты Серебряный Лебедь, Мэдисон, и тебе повезло, что ты жива, не говоря уже о том, что ты можешь свободно существовать бок о бок с нами. Я откидываюсь на спинку сиденья, внезапно почувствовав себя ребенком, которого отчитывают взрослые.