Я думал об отце. Догадываюсь, что бы он сделал в подобной ситуации. Удавил бы любовника голыми руками. «Будь же наконец мужиком! Хватит сопли жевать!» – звучал в голове грубый окрик. Так вот что я должен сделать? Убить ублюдка? Устранить его? Это выход, это решение. Я развею морок, освобожу Кэти и спасу наш брак от проклятья! Она, конечно, потоскует о любовнике, но в итоге успокоится. Он превратится в воспоминание, которое со временем исчезнет. И у нас с Кэти все опять наладится, станет как прежде. Я бы мог убить ее любовника прямо здесь, в парке. Оттащу его к пруду, пихну головой в воду… Главное – держать до конца, пока не стихнут последние конвульсии и тело не повиснет на руках. Или можно последовать за ним в метро, встать за его спиной на платформе и при приближении поезда одним резким движением столкнуть на рельсы. Или подкрасться сзади на пустынной улице и огреть по затылку куском кирпича. Тоже вариант. Внезапно мои размышления прервали стоны Кэти. Теперь она стонала громче и чаще, как всегда перед тем, как испытать оргазм. Внезапно наступила тишина, а потом до боли знакомый сдавленный смешок… Послышался хруст сучьев: парочка вылезала из чащи. Я выждал несколько минут и резкими движениями стал вырываться на свободу, не замечая, как острые ветки глубоко вспарывают кожу рук. Ничего не видя от набежавших слез, я вытирал их кулаками, с которых капала кровь, и брел неизвестно куда, с неистовством безумца наворачивая круг за кругом по парку. 6 – Жан-Феликс? – позвал я. За стойкой администрации было пусто, никто не отозвался на мой зов. Тогда я прошел в галерею, где ранее висела «Алкеста». Я хотел увидеть эту картину снова. Очередная попытка понять ее провалилась. Что-то в этой картине не поддавалось интерпретации, либо же было в ее значении нечто, что мне еще только предстояло постичь. Я терялся в догадках. И вдруг – словно гром среди ясного неба! А вот этого я раньше не видел!.. Позади Алисии в темноте, если смотреть на картину под другим углом и очень пристально, тени собираются в изображение. На холсте – будто на голограмме, где в двух измерениях появляется третье, – проявилось еще одно изображение… едва различимый на темном фоне силуэт. Мужчина, прячущийся в темноте. Тот самый тайный соглядатай. Он шпионит за Алисией. – Вы что-то хотели? – раздался голос. От неожиданности я чуть не подпрыгнул. Позади меня стоял Жан-Феликс. Судя по выражению лица, он не особо обрадовался, увидев меня в галерее. – Что вы здесь делаете? Я чуть не поделился с Жан-Феликсом своим открытием, однако вовремя сообразил, что это плохая идея. – Возникли некоторые вопросы, – с улыбкой ответил я. – Сможете уделить мне пару минут? – Не уверен. Я все рассказал и более помочь не в силах, – сухо проговорил Жан-Феликс. – Видите ли, недавно выяснились новые факты… – Какие? – Во-первых, Алисия планировала покинуть вашу галерею. Этого я не знал. Жан-Феликс ответил не сразу. – Не понимаю, к чему вы клоните! – В его голосе росло напряжение, как в механизме заколки для волос, которая вот-вот защелкнется. – Так это правда? – Ну и при чем здесь вы? – Алисия – моя пациентка. И я намерен помочь ей снова обрести дар речи. Но теперь вижу, что ее молчание в ваших интересах. – На что, черт возьми, вы намекаете?! – До тех пор пока об уходе Алисии из галереи официально не объявлено, вы смело можете пользоваться плодами ее трудов. – В чем конкретно вы меня пытаетесь обвинить? – Боже упаси! Я не обвиняю. Просто озвучиваю факты. Жан-Феликс нервно расхохотался. – Факты? Я немедленно свяжусь с адвокатом и направлю в Гроув официальную жалобу! – Вряд ли вы захотите так поступить. – И что же мне помешает? – Я не успел упомянуть, как именно узнал о намерении Алисии уйти из галереи. – Кто бы что ни говорил, он нагло врет! – Думаю, самой Алисии можно доверять. – Что?! – Жан-Феликса чуть удар не хватил. – Она… заговорила?! – В некотором роде. Она дала мне свой дневник, и я его прочел. – Ее… дневник? – Казалось, Жан-Феликс с трудом воспринимает человеческую речь. – Я не знал, что Алисия вела дневник… – И тем не менее. Несколько ваших последних встреч описаны довольно подробно. Повисла напряженная тишина. Жан-Феликс дышал, как паровоз. – До свидания, – улыбнулся я и не торопясь покинул галерею. Выйдя на улицу, я немного пожалел, что обошелся с ним так сурово. На самом деле я спровоцировал Жан-Феликса намеренно, дабы проверить, какая последует реакция. Теперь оставалось лишь дождаться его ответного хода. * * * По пути из галереи я позвонил двоюродному брату Алисии, Полу Роузу, чтобы предупредить о своем визите. Больше я не собирался рисковать собственным здоровьем. Шишка на затылке до сих пор чувствительно напоминала о неласковом приеме, который Пол оказывает незваным гостям. Зажав телефон между ухом и плечом, я прикурил сигарету. Хотя затянуться толком не успел: трубку сняли тут же. Я очень надеялся, что услышу голос Пола, а не Лидии. И мне повезло. – Слушаю? – Добрый день, Пол. Это Тео Фабер. – О, привет, дружище! Простите, что говорю шепотом: мама прилегла отдохнуть, не хочу ее беспокоить. Кстати, как затылок? – Гораздо лучше, спасибо! – Отлично. Ну чем могу помочь? – Честно говоря, вскрылась новая информация об Алисии, и я хотел бы это обсудить. – Какая информация? Я объяснил, что Алисия дала мне почитать свой дневник. – Дневник?.. А я и не в курсе, что она все записывала! И что там? – Не по телефону. Вам удобно встретиться сегодня? – Вам здесь лучше не появляться. В тот раз… – Пол замялся. – Короче, мама была не очень рада вашему приезду. – Я догадался. – В конце нашей улицы, там, где круговое движение, есть паб «Белый медведь»… – Помню. Во сколько мне туда подъехать? – нетерпеливо перебил я. – Давайте в пять. Думаю, я смогу ненадолго улизнуть. В это время в трубке на заднем плане послышался голос Лидии: видимо, она проснулась. – Мне пора. Увидимся в пять, – торопливо зашептал Пол и повесил трубку. * * * Несколько часов спустя я направлялся в Кембридж. Сидя в вагоне поезда, после некоторых колебаний все же сделал еще один звонок – Максу Беренсону. Он уже высказывал профессору Диомидису свое недовольство и вряд ли обрадуется, вновь услышав мой голос. Но, к сожалению, в этот раз выбора у меня не было. На звонок ответила Таня – и показалась мне вполне здоровой. – Не думаю, что он сможет уделить вам время. Точнее, это невозможно: сегодня Макс целый день на встречах. – Я отчетливо уловил, как напрягся голос Тани, когда она услышала мое имя. – Тогда я перезвоню позже.