— Нет, уже ничего. Я чувствовал: ему есть что мне сказать. И молча ждал ответа. После небольшой паузы Майкл продолжил: — Хорошо ли вы были осведомлены об отношениях Элисон и Бренда? — Весьма поверхностно. Я черпал информацию из газет. — И что вы там прочли? — Что брак Элисон и Бренда был счастливым. — Счастливый брак? — Майкл холодно улыбнулся. — Ещё бы! Бренд из кожи вон лез, лишь бы только угодить Элисон. — Понятно. — Я кивнул. Но на самом деле я ничего не понимал. Пока не улавливал, куда клонит Майкл. Заметив моё озадаченное лицо, он произнёс: — Я не собираюсь обсуждать сплетни. Если вам нужны подробности, обращайтесь к Жан — Флайеру. — А кто такой Жан — Флайер? — Жан — Флайер Мэйн. Галерист Элисон. Они сто лет знакомы, лучшие друзья по жизни. Скажу честно, он мне никогда не нравился. — Я никогда не охочусь за сплетнями, — заверил я, решив в ближайшее время пообщаться с Жан — Флайером. — Мне интересно ваше мнение. Могу ли я спросить без обвинений? — По — моему, вы это и так уже сделали. — Вам когда-нибудь нравилась Элисон? Лицо Майкла застыло, превратившись в бесстрастную маску. — Конечно, она мне нравилась — ответил он. Я в это не поверил. — В этой напряжённой ситуации вы выступаете в двух ипостасях: адвокат, лицо весьма формальное, и брат, очень близкий родственник. Так вот, я пришёл к вам как к своему брату. В кабинете повисла глубокая тишина. Я подумал, что Майкл сейчас меня выгонит. И правда, он собирался уже что-то сказать, но резко передумал. Потом он резко встал из-за стола и, подойдя к окну, распахнул его настежь. В комнату ворвался ледяной воздух. Майкл сделал несколько глубоких вдохов, словно задыхался в помещении. Наконец он заговорил сдавленным, едва слышным голосом: — По правде говоря… Я её ненавидел… Просто терпеть не мог. Я промолчал, давая Майклы возможность выговориться. И он медленно продолжил, глядя в окно: Глава 40 Бренд был мне не просто братом, а лучшим другом. Добрейшей души человек. Он был слишком добрый. А потом его талант, отзывчивость, жизнелюбие — всё исчезло из-за этой стервы. Она отравила жизнь Бренду и даже мне. Слава богу, родители не дожили до такого времени… — Из-за нахлынувших эмоций голос Майкла сорвался. — Представляю, как сложно вам далась организация защиты Элисон в суде, — сочувственно произнес я, физически ощущая его внутреннюю боль. Майкл закрыл окно и вернулся за стол. Он снова владел собой, скрывшись за личной беспристрастного юриста. Нейтрального, уравновешенного, сдержанного. — Бренд хотел бы этого. Он всегда добивался для Элисон самого лучшего. И любил свою жену до безумия. Она же просто была безумной сама по себе. Глава 41 Вы считаете, Элисон психически больным человеком? — Вы специалист, вот и скажите. — А каким является ваше мнение? — Я знаю только то, что видел сам своими глазами. — И что же вы видели? — У Элисон резкие перепады настроения. Случаются редкие приступы ярости. Жажда насилия. Элисон ломала вещи, периодически всё крушила в больничной палате. Бренд признался, что Элисон несколько раз угрожала его убить. Мне бы нужно прислушаться, принять меры после первой же её неудавшейся попытки самоубийства… Почему же я тогда не вмешался? Почему не настоял, на том что Элисон Бэроонс нужна медицинская помощь? Увы, но к сожалению я ничего не предпринял. Бренд всячески её защищал, а я как настоящий идиот, позволял ему это… Майкл тяжко вздохнул и кинул взгляд на часы, намекая на то, что пора закончить разговор. Однако я не поддался и продолжал безучастно смотреть на него. — Элисон пыталась покончить с собой? Что вы имеете в виду? Когда? После убийства супруга? — Нет. — Майкл отрицательно покачал головой. — Случилось это несколькими годами ранее. А вы что не знали? Я думал, вы уже давно в курсе. — Когда это произошло? — После смерти её отца. Вроде она напилась таблеток или чего-то в этом роде… Сейчас я уже не припомню. У неё случился нервный срыв. Я хотел расспросить Майкла поподробнее, но тут открылась дверь, и на пороге кабинета возникла секретарша в чёрной мини-юбке. — Дорогой, — простуженным голосом проговорила она, — нам уже пора. Мы опаздываем. — Уже иду, дорогая, уже иду, — ответил ей Майкл. Дверь закрылась. Бэроонс поднялся из-за стола, разведя руки в извиняющемся жесте. — Мы сегодня идём в театр, — подробно пояснил он. Видимо, на моём лице отразилось изумление, потому что он громко засмеялся и добавил: — В прошлом году мы с Татьяной поженились. — Вот оно значит как. — Гибель брата очень сблизила нас. В одиночку я не справился бы сам. На столе зазвонил телефон, и Майкл потянулся к телефонной трубке. — Огромное спасибо за вашу помощь. — Я кивнул и быстро вышел из кабинета. В светлой приёмной я повнимательнее пригляделся к Татьяне: миниатюрная рыжеволосая с симпатичной внешностью. Она снова высморкалась, и на её мальчике сверкнуло кольцо с огромным бриллиантом. К моему удивлению, она торопливо подошла ко мне и тихо проговорила: — Если хотите побольше выяснить об Элисон, обязательно поговорите с её двоюродным братом Польским. Он лучше других знает свою кузину. — Я пытался связаться с её тётей, Лидией Роузли. Но та даже ни под каким любым предлогом не желала общаться. — Лидия вам тут ничем не поможет. Поезжайте в Калифорнию и встретьтесь с Польским. Спросите у него про Элисон, и про ночь после аварии, и… Дверь кабинета распахнулась, и Татьяна умолкла: в приёмной появился Майкл. С широкой улыбкой, на лице она поспешила к супругу. — Ты готов, дорогой? Странно, в её голосе слышалось плохо скрываемое волнение. Татьяна боялась Майкла! Но почему по каким причинам? Глава 42 Меня возмутило, что у нас в доме хранились оружие. Вчера вечером мы снова из-за этого поругались. По крайней мере, тогда мне казалось именно так. Сегодня я уже не очень в этом уверена. Бренд сказал, что ссору начала первой я. Наверное, он был прав. Мне всегда тяжело видеть его таким расстроенным, и эти несчастные глаза, как у побитой собаки… Всегда ненавижу причинять Бренду боль, но иногда ловлю себя на мысли, что дико хотела сама. И сама не знала почему. По словам Бренда, вечера вечером я пришла домой в ужасно-плохом настроении. Поднялась вверх по лестнице и начала орать на него. Если честно, то до конца не помню, что произошло. Я только недавно вернулась из парка. Но о самой прогулки почти ничего сказать не могла. Большую часть времени я витала в облаках, думала о картине с Иисусом и о работе вообще. Помню, на обратном пути я прошла мимо одного дома. Во дворе двое мальчишек играли с поливальным шлангом. Совсем крохи: лет шести-семи, но не больше. Старший поливал младшего, а струя воды искрилась на солнце яркой радугой. Идеальной радугой. Маленький мальчик со звонким смехом протягивал к воде ручонки. Я пошла дальше, чувствуя, как по моим щекам текут слёзы.