– Представьте, что заново проживаете часть того дня, когда вы впервые посетили юриста в связи с получением наследства, – перефразировал Зверев. – Я вам помогу: начните с момента, когда вы только приехали в нотариальную контору по этому вопросу. Вы видите это здание? Она улыбнулась. – Да, я вижу двери. – Почему вы улыбаетесь? – Я подумала, что сейчас стану или очень богатой, или очень весёлой, когда узнаю, что в действительности звонок юриста был просто шуткой. – Хорошо, вы входите внутрь? – Да, теперь я снова вижу эти коричневые стены. Я их ещё нескоро забуду… – Вас сейчас с ними что-то связывает? – словно смакуя свои возможности, уточнил Дмитрий эту незначительную деталь, уловив в словах Валентины какую-то эмоцию. – Это здание было старым, давно не ремонтировалось, и когда я на самом деле получила наследство, я от радости оплатила его реставрацию. Сейчас эти стены уже другого цвета, они приятные и напоминают о том, что я сделала, – с удовлетворением ответила она. – Хорошо, войдите внутрь, в кабинет! Вас ждут? – Да, мне назначено время, и я вхожу. Юрист сидит за столом, он поднимает голову и улыбается мне. Немного елейно, как мне кажется…. Но я об этом не размышляю, потому что вижу в кресле сбоку ещё одну девушку, младше меня. Я сразу думаю о том, что она очень симпатичная и выглядит мило… – Это Зосимова? – перебил Костя. – Да, она молча смотрит на меня. Я тоже смотрю на неё, потом здороваюсь, она – тоже, а я перевожу взгляд на юриста. Он поднимается и представляет нас друг другу, говорит, что мы родственницы… – Понятно, а что будет происходить потом? – попробовал ускорить процесс Мадаев. – Мы ещё немного поговорим о формальных вещах, затем юрист даст мне бумаги на подпись, но я не подпишу, а заберу с собой копию, чтобы прочесть в гостинице, ведь я не очень сильна в таких делах, а упускать важные моменты мне бы не хотелось. – Вы нервничаете? – вдруг спросил он. – Нет, наоборот, мне радостно, – улыбнулась она. – Екатерина тоже взяла документы, и мы вместе вышли на улицу; мы будем ещё почти полчаса стоять на крыльце и делиться впечатлениями. Мы обе никогда даже не мечтали о таких деньгах, а тут – оставалось подписать документы и стать богатыми! Наверное, мы даже очень громко разговаривали – двое дворников неподалёку смотрели в нашу сторону и ещё какой-то рабочий… Она вдруг замолчала. – Что вы увидели? – быстро спросил Зверев, всматриваясь во внезапно напрягшиеся мышцы её лица. – Ничего необычного, – медленно произнесла она. – Мне показалось… – Вернитесь к этому эпизоду ещё раз: вы стоите на крыльце с Зосимовой. Это так? – спросил Зверев, и Мадаев, не мешая ему уточнять, даже удивился про себя, как тот обращает внимание на какие-то детали, которые он сам не слишком-то отмечает. – Да, – вяло ответила Валентина. – Продолжайте проживать этот эпизод дальше! – приказал Зверев, и она подчинилась. *** – Это невероятно! – говорит Екатерина, и я тоже радостно смеюсь: – И впрямь… Теперь даже не знаю, куда столько девать! – А я – знаю! Я точно найду, куда деть столько миллионов! – она чуть не кричит от радости. – Ой, а что вы так смотрите?.. Она смеётся ещё громче, и я оборачиваюсь: оказывается, на нас глядят дворники. – Мы уже уходим, – я им так говорю, потому что думаю, что мы мешаем и не даём крыльцо подмести. Я беру Екатерину под руку и шепчу: «Пойдём-ка отсюда, а то они так смотрят…». Она тоже смеётся, и мы идём, а я ещё раз быстро оглядываюсь на здание с нотариальной конторой. И вижу там человека, я не видела его раньше, он стоит у дерева и смотрит нам вслед… Валентина опять замолчала. – Вы продолжили путь, да? – спросил Зверев. – Да. – Тогда почему вы замолчали? Что вас смутило? – Мне показались немного знакомыми очертания того человека, – неуверенно ответила она. – Тогда оглянитесь ещё раз – только медленно. Я хочу, чтобы вы сфокусировали взгляд на нём – ведь вы его видели, только забыли, – потребовал он, но она вдруг вскрикнула. – Вы узнали его? – строго уточнил он. – Да… Сердце Кости билось в унисон с быстрым постукиванием пальцев заворожённой Светы, неотрывно следящей за сеансом и настолько увлёкшейся, что забывшей даже записывать. – Кто это? – настойчиво спросил Дмитрий. – Назовите имя, кем бы он ни был! – Это – Иван Бердников… Костя с громким стуком опустил руку на стол, но тут же подскочил ближе к Ивановой. – Вы были знакомы с ним до этого момента? – Нет. – Когда Зосимова представила его вам в Петрозаводске, вы вспомнили, что уже видели его? – Нет, мне и в голову не приходило, что я его встречала раньше. Она вдруг стала задыхаться. – Я хочу, чтобы вы ощутили себя в безопасности! – приказал Зверев, напряжённо глядя в её открытые, слишком влажные глаза. – Мне нужно задать ещё несколько вопросов! – кинулся к нему Костя, но тот, не отвечая, быстро выдвинул ящик стола, и в его руках оказались часы с неподвижной секундной стрелкой. – Смотрите, какая прелесть!.. – воскликнула Света, хлопнув в ладоши, но он резким жестом показал, что их нельзя трогать, и поднёс к лицу Валентины. – Я хочу, чтобы вы успокоились! Смотрите на маятник… Вам легко, вы в безопасности… – требовательно произнёс Дмитрий, пронзительно глядя на неё. Но её руки ещё больше напряглись, а в глазах застыли страх и какое-то бессилие. Вскоре он опустил часы. – Ничего не выйдет: сеанс надо прекращать. Она слишком болезненно восприняла появление Бердникова в своих воспоминаниях, нужно пробуждать её. – А если… – с досадой попробовал предложить Костя, но он его не дослушал. – Вы в безопасности, – обратился он к Валентине, – рядом море… Но теперь вы должны проснуться. Сейчас же! Та глубоко вздохнула, её пальцы нервно вцепились в ручку кресла. Она постепенно приходила в себя. – Выпейте воды! – Зверев подал ей стакан и тронул другую руку, чтобы прощупать пульс. – Как вы себя чувствуете? – Это был Бердников, это был Бердников!.. – не останавливаясь, шептала она, не веря своим же словам. – Неужели он уже тогда заметил Катеньку и решил жениться на ней из-за денег? Мы так громко кричали, что он всё слышал! – Успокойтесь, вы ни в чём не виноваты! – отметил Зверев и многозначительно посмотрел на следователя. Тот, поняв его взгляд, тут же подхватил: – Да, вы всё сделали правильно!.. – вслух подтвердил он, но сам был весьма озадачен. И, когда он покинул клинику в этот раз, мысли его были ещё более тревожными, чем когда он опасался отмены самого сеанса. «Так знала ли она Бердникова до того, как их познакомила Зосимова?», – размышлял он, когда уже устало заворачивал на парковку у своего дома. «Если Бердников и Иванова знали друг друга до того, как он познакомился с Зосимовой, тогда становится понятно, почему он к ней приставал – вероятно, у них и раньше были отношения. Потом они прекратились, но только из-за самой Валентины. Он, может, никогда и не терял надежды снова быть с ней, а ей был не нужен – не зарабатывал, сколько надо, не был достоин, по её мнению… Тогда ясно, почему он ей не нравился, когда был уже в отношениях с Зосимовой: это и уязвлённое самолюбие женщины, с которой мужчина переключил внимание на другую, и обида на саму себя за то, что из-за каких-то собственных требований пришлось отказаться от мужчины, который оказался нужен другой, а, значит, был всё же не так плох…», – подумал он, зайдя в кухню, чтобы приготовить себе кофе. «А что, если после смерти Зосимовой он хотел вернуться к Ивановой? Тогда она могла заплатить ему некую сумму, чтобы он навсегда уехал, оставил её в покое… – он вдруг, насупившись, замер с кружкой в руках. – Сама же она всё это время ходит к психоаналитику… Очевидно, личная жизнь у неё не складывается, и это связано с её душевным состоянием…», – подвёл он итог и, с недоумением взглянув на свежезаваренный напиток, оставил кружку на столе и отправился спать. Сеанс 4 _______________