– Там, в общем, все ясно, – передавая папку с делом, произнес Марат Абдуллович. – Виновность председателя промыслового кооператива Николая Волосюка практически доказана. Осталось только дожать его – и можно закрывать дело и передавать его в суд. Да, собственно, и без его показаний все уже вполне понятно. Убийца воспользовался тем, что дед четырнадцатилетней девочки уехал из города к сестре в Куйбышев и должен был вернуться лишь в воскресенье вечером, пятнадцатого февраля. В районе около девяти вечера в субботу, четырнадцатого февраля, этот самый Волосюк, выйдя из конторы своей промысловой артели вместе с бухгалтером, вернулся через несколько минут обратно в контору с целью овладеть девочкой. То есть совершить насильственный половой акт над несовершеннолетней. Волосюк и раньше оказывал девочке недвусмысленные знаки внимания, как бы приучая ее к тому, что в скором времени она будет принуждена уступить его ласкам и жить с ним как женщина с мужчиной. По каким-то причинам – вы сами будете уже решать по каким, – искоса глянул на Виталия Викторовича Темирзяев, – этого у Волосюка не получилось, и он, расстроившись и озлившись, в запале убил девочку двумя ударами по голове тяжелым округлым предметом, который нам не удалось отыскать. Вероятно, он унес орудие убийства с собой и где-то по дороге его выкинул. А чтобы скрыть причину убийства, в конторе артели вытащил из столов пару ящиков, будто произошло банальное ограбление, а девочка была убита грабителем как свидетель. Вот вкратце и все дело, – завершил свой недолгий рассказ Марат Абдуллович. – Благодарю вас, – принял папку из рук начальника городского отделения милиции начальник отдела по борьбе с бандитизмом майор Щелкунов. – Может, вы хотите что-то добавить? – Я все сказал, – отозвался Марат Абдуллович. На том два майора и распрощались. * * * Вернувшись в управление, Виталий Викторович сразу же ознакомился с делом. И не единожды мысленно похвалил майора Темирзяева за грамотность: Марат Абдуллович оказался весьма ответственным и дотошным; не пропускал мелочей, при выявлении новых деталей вновь опрашивал свидетелей, добиваясь более точного ответа. Знакомясь с делом, майор Щелкунов видел, что каждый эпизод был тщательно расписан, лишен двусмысленности и какой-либо неопределенности. Все бумаги были аккуратно подшиты, страницы пронумерованы, доказательная база разложена по полочкам, так что дело представлялось предельно понятным. Не часто, следует признать, в делах, что вели городские отделения милиции, встречался столь безукоризненный порядок. Медицинское заключение о вскрытии Матрены Поздняковой Виталий Викторович читал особенно тщательно. Вскрытие зачастую имеет решающее значение в вопросах установления причины смерти, времени ее наступления, характера полученных ран, а иногда и личности человека. Много чего можно узнать о человеке после его вскрытия. Даже то, чего он сам о себе не ведал. Например, когда в Протоке год назад нашли труп неустановленного мужчины, вскрытие показало, что в его легких вода не обнаружена. Это значило, что его бросили в воду, когда он был уже мертв. Что исключало несчастный случай вроде того, что шел гражданин себе по бережку, скажем изрядно приняв на грудь, неожиданно оступился, скатился в воду и невзначай захлебнулся. А еще вскрытие показало, что гражданин, утопший в Протоке, был абсолютно трезв. Помимо прочего, убитый (в чем практически можно уже было не сомневаться) был болен туберкулезом и ему систематически кололи стрептомицин. Из этого следовало, что потерпевший состоял на учете в противотуберкулезном диспансере, где принимал постоянное амбулаторное лечение. По внешним данным и возрасту удалось идентифицировать личность убитого человека. Им оказался инженер валено-фетровой фабрики Вагизов Рустам Сабирович. Что облегчило поиск преступника, и в конечном результате убийство инженера было раскрыто. Во многом благодаря именно медицинскому заключению о вскрытии трупа. Медицинское заключение о вскрытии Матрены Поздняковой гласило следующее… «…При взрезе кожи черепа обнаружено обильное кровоизлияние в его правой части, а именно в слоях кожи и подкожной клетчатки, соединяющей кожу с костями черепа. Черепные кости разбиты; твердая и мягкая оболочки мозга наполнены кровью. На правой теменной кости имеется большая трещина. Начинается она от среднего правого крыла основной кости, идет к правому теменному бугру и заканчивается у середины затылка. Кроме трещины, в правой теменной кости имеется углубление с трещиной в кости длиною два с половиной сантиметра, идущей параллельно большой трещине. Эти повреждения черепных костей, сопровождаемые сотрясением мозга и потерей сознания, явились, безусловно, смертельными. При изъятии из трупа внутренних половых органов выявлено следующее. Матка небольшая, с бледной и гладкой слизистой оболочкой. Складки влагалища резко выражены и увлажнены. Стенки влагалища бледные, без следов повреждений и кровоподтеков. На спине, ягодицах и задней поверхности бедер никаких повреждений не обнаружено. Поскольку никаких повреждений в половых частях, как наружных, так и внутренних, а равно на промежностях ягодиц, вокруг заднего прохода и нарушений целостности девственной плевы не обнаружено, следует считать, что лишения девственности не произошло. Что же касается вопроса, было ли покушение на изнасилование убитой, то какого-либо определенного ответа результаты медицинского осмотра дать не могут. Отсутствие видимых знаков и следов повреждения как наружных, так и внутренних половых органов исключает предположение о попытке реального изнасилования, которое всегда оставляет какие-либо следы и повреждения на теле. Какие-либо попытки сопротивления со стороны жертвы отсутствуют. Вероятно, после нанесения удара по лицу жертва лишилась чувств, после чего ей и было нанесено два смертельных удара тяжелым предметом округлой формы с ограниченной поверхностью. По всей вероятности, убийство совершено одним человеком…» Майор Щелкунов закрыл папку. Весьма неожиданное заключение, есть над чем подумать. Глава 6 Держись, старик О случившейся трагедии старик Поздняков узнал пятнадцатого февраля, в воскресенье вечером, буквально через три минуты после возвращения в Казань. Ведь на землях бывшей Ямской слободы располагалась привокзальная площадь и само здание вокзала, а улица Ухтомского правой своей стороной примыкала к привокзальному скверу. Поэтому первая же попавшаяся ему навстречу женщина и сообщила старику о гибели внучки. – Степан Кириллович, ты еще ничего не знаешь, – подскочила к Позднякову, сошедшему на перрон, знакомая. – А что такое? – взволнованно спросил старик. – Убили вчера Мотю! Прямо в конторе убили, злыдни. – Как убили?! – выдохнул старик, прижав руки к груди. – А вот этого пока не знают. Но говорят, чем-то тяжелым. Убивец-то сначала снасильничал, а потом и убил, – уже в спину крикнула женщина старику, заторопившемуся скорым шагом. – Всю голову ей размозжил, душегуб проклятый. Несмотря на глубокий вечер, у дома, где размещалась ювелирно-художественная артель «Путь Октября», толпился народ. Бабы судачили о происшедшем в конторе артели, причем случившееся с Матреной Поздняковой обрастало все новыми и новыми подробностями. Немногочисленные мужики покуривали в кулак по армейской привычке, чтобы немецкий стрелок, заприметив огонек самокрутки или папиросы, не нажал бы на спусковой крючок своей снайперской винтовки. Степан Кириллович пробрался сквозь толпу и поднялся на второй этаж. В первой комнате находились несколько работников артели вместе с торговым агентом. Когда старик Поздняков тяжело переступил порог, все разговоры как-то разом смолкли и взоры обратились на вошедшего. – Где ее… – попытался было произнести Степан Кириллович, но голос его сорвался и перешел на едва слышимый шепот. – Где это случилось? – наконец удалось промолвить Позднякову, и торговый агент указал в сторону жилой комнаты: – Вон там, Степан Кириллович. Поздняков прошел к своей комнате, двери которой были настежь распахнуты, два человека в форме сотрудников милиции сидели на стульях возле дивана, дожидаясь распоряжения, когда им следует наконец удалиться. – Вам чего? – недружелюбно осведомился один из них с лычками младшего сержанта. – Я здесь живу, – собравшись с силами, сдавленно прохрипел Степан Кириллович, не сводя взора с кровавых пятен на диване. – Это внучку мою… убили. Милиционер замолчал и участливо посмотрел на старика. Поздняков еще какое-то время потоптался в своей комнате, не ведая, чего ему здесь делать, потом спросил: – А куда ее отвезли? – В морг, наверное, – участливо ответил младший сержант. – А это где? Милиционер назвал адрес. Степан Кириллович кивнул и вышел из комнаты. Теперь его ни с этой комнатой, ни с вещами, в ней находящимися, ничего не связывало. Его окружала глухая щемящая пустота. Когда Поздняков спустился со второго этажа, то у крыльца столкнулся с Волосюком. – Держись, старик, – произнес Николай Григорьевич, однако участия в его голосе Степан Кириллович не услышал. А может, показалось? Поздняков едва кивнул и потопал по направлению к Протоке, тупо глядя на дорогу впереди себя и ничего не замечая вокруг. Какая-то женщина из толпы возле его дома что-то крикнула ему вслед, но он не услышал. Уши были словно заложены ватой, пробиться к нему было невозможно – Степан Кириллович ушел в собственные мысли. Впрочем, мыслей было немного, главная из которых – Моти больше нет… Уже более никогда она не обрадуется его приходу, не улыбнется ему, не подбодрит, не посочувствует, не обогреет своей улыбкой. Все в прошлом. Морг располагался на противоположном берегу Протоки, немного не доходя до старинной шатровой церкви во имя Петра и Павла, сооруженной в честь приезда в город государя императора Петра Великого. Это было круглое, отдельно стоящее каменное темно-серое строение, похожее на здания туалетов в Черноозерском саду и напоминающее татарскую тюбетейку. Выглядело оно мрачным во многом из-за таблички, висящей над обитой жестью дверью: «ПАТОЛОГО-АНАТОМИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ МОРГА» Степан Кириллович никогда не думал, что ему придется сюда заходить. А вот довелось… Два раза стукнул кулаком по жестяной обшивке двери. Потом еще два раза. Никто не отозвался. А затем застучал беспрерывно, что было силы, после чего дверь приоткрылась и наружу просунулась старикова голова с редкими седыми волосами на висках. – Ты чего стучишь как сумасшедший? Знаешь, что здесь находится? – Знаю. Поэтому стучу. Открой! – Не положено, не время, – ответил старик сторож и предпринял попытку закрыть дверь. – Открой, мне надо, – взмолился Степан Кириллович с горечью. – Понимаешь… внучка моя тут… Старик сторож какое-то время раздумывал, поглядывая на внеурочного посетителя. Потом, очевидно что-то решив для себя, открыл дверь и впустил Позднякова. – Ступай за мной, – буркнул старик сторож и стал спускаться по ступенькам. Степан Кириллович послушно последовал за ним. Спустившись по ступеням, они вошли в коридор, в котором воздух был спертым, а еще было холодно и промозгло, как в погребе. Старик сторож шел впереди, Степан Кириллович уныло двигался следом. Коридор скоро закончился, и они оказались в круглой комнате со столами на колесиках. – Как внучку-то зовут? – спросил сторож. Голос сторожа вернул задумавшегося Позднякова в действительность. – Мотя… Матрена Позднякова, – вымолвил Степан Кириллович, оглядывая жестяные столы с покойниками, покрытыми простынями. Старик сторож прошелся меж столами и остановился у одного, что был у стены. – Вот здесь она лежит, бедняжка, – произнес сторож, стараясь не смотреть на Позднякова, ибо от вида чужого горя ныло сердце. Степан Кириллович медленно и неуверенно подошел к столу. Старик сторож бережно приподнял простыню, и у Позднякова перехватило дыхание. Мотя лежала спокойная, не похожая на себя. Морщинки у глаз и складки возле губ делали ее много старше возрастом. На мгновение Степану Кирилловичу показалось, что перед ним лежит тело женщины, которой уже за тридцать. Посмотрев на внучку еще немного, старик отвернулся и смахнул набежавшие слезы. – Говорят, ее снасильничали? – Нет, – ответил охранник морга. – Доктора ее осмотрели: никто не насильничал. Девственницей она была. Поздняков судорожно вздохнул: – Откуда знаешь? – Так я санитаром тут лет сорок уже, – вздохнув, ответил служитель морга. – А сторожем – это я подрабатываю… Степан Кириллович еще раз посмотрел на внучку. – Спасибо, что пустил, – промолвил он. – Не часто к нам такие молоденькие поступают. Ты это, уж как-нибудь, того, держись… – сердечно произнес служитель морга, аккуратно закрывая простыней застывшее лицо внучки. – Сам знаешь: бог дал, бог взял… * * *