– Что теперь?! – прорычал он, вбиваясь в меня. – Что, Кира?! Я выгнулась под ним, впилась в него ногтями. Раскрытым ртом схватила воздух. – Теперь… люб… – всхлип с губ. – Люблю… Макар зарычал и прижался ко мне бёдрами. Запульсировал во мне, и меня накрыло снова. Я крепко зажмурилась и захныкала – так хорошо мне было. Люблю… Люблю его! Гладила по спине, по плечам и волосам. Он навалился на меня всей своей тяжестью, прижал к полу и уткнулся носом в шею. Потёрся и поцеловал в ямочку. Я смотрела в потолок. На люстру, стоившую наверняка больше, чем комната в общаге моей непутёвой матери, на уголок окна и деревянную балку карниза для штор. Мягко гладила волосы Макара и боялась пошевелиться. Он всё ещё был внутри меня, я чувствовала его губы на коже и не хотела, чтобы это кончалось. Погладила его вдоль позвоночника. Влажная тёплая кожа, крепкие мышцы спины… Вспомнила сон и вздохнула. Макар перекатился на спину и потянул меня за собой. Уложил сверху. Теперь его руки лежали на моей спине, он обрисовывал мои позвонки. Я вдруг поняла, что по сравнению с ним хрупкая и уязвимая. Обхватила лицо ладонями и нежно поцеловала. – Теперь, значит, любишь? – Он остановил руку у меня на ягодице. Я молча кивнула. Он ничего не сказал. Только пропустил мои волосы сквозь пальцы. А потом опять поцеловал, уже без голода. Медленно, глубоко и особенно сладко. Глава 12 Макар Когда я встал, не было и шести. Не знаю, от чего отодрать себя было труднее: от постели или от свернувшейся под боком Киры. Но истинное положение вещей открылось мне чётко: она стала для меня куда больше, чем личной проблемой и занозой в заднице. Рассматривал её, спящую, и не мог отделаться от засевшей в сердце нежности. – Ты уже проснулся? – сквозь сон прошептала Кира, как только я откинул одеяло. Попыталась привстать. Я надавил на её плечо, и она повалилась на подушку. Вздохнула, глядя из-под опущенных ресниц. – Рано ещё. Спи. – А ты? – Голос её после сна был тихим и глухим. Поймал себя на мысли, что мне дико нравятся первые секунды после её пробуждения. Лёгкая растерянность и голос. – У меня есть дела. Быстро поцеловал её. Побоялся, что, если задержусь, утро растянется надолго. Кира только и успела, что тронуть меня за плечо, но даже от этого нутро скрутило, а в паху стало тяжело. Обычно, если хотел женщину, пары сеансов отменного секса хватало, чтобы это прошло. С Кирой же наоборот – чем ближе она была, чем больше брал её, тем сильнее становилась потребность в ней. Она перевернулась на живот и, подложив под подбородок ладони, наблюдала за мной. Услышал странный звук и посмотрел под ноги. Наткнулся на взгляд пса. Тот звучно зевнул, продемонстрировав розовый язык и тут же чихнул. Подтянулся ближе на передних лапах, пытаясь вилять хвостом. Надо сказать, получалось у него неплохо. Я присел рядом с ним и погладил по голове. Посмотрел на Киру – она не сводила с нас глаз. Улыбнулась, и чувство, без того захлёстывающее, когда я смотрел на неё, переполнило меня. Кира сползла с постели, присела рядом, соприкасаясь со мной плечом. Я прижал её к боку и вобрал в себя запах её волос. – С ним нужно погулять, – сказала она и выразительно посмотрела на меня. – И что ты предлагаешь? – Вариантов немного. Либо ты вынесешь его на улицу, либо это сделаю я, но тебе придётся дать мне ключи. Я перевёл взгляд на пса. С огромным усилием тот встал на ноги, но долго не продержался: простоял секунд пять и опустил зад. – Обойдёшься. – Я снова поцеловал её и отпустил. – По крайней мере, сегодня. – Я обойдусь, а Тобби… – А твоему Бобби хватит и пелёнки. Пусть для начала зад начнёт отрывать от пола. Кира насупилась и стала похожа на домовёнка. Растрёпанная, в моей майке, сидела на полу и смотрела волком. Мне срочно требовался холодный душ. Да я, блядь, даже в пацанские годы не ходил с постоянно торчащим членом, а тут ничего не мог поделать. Причём ни с желанием оградить эту дикую девчонку от уродов вроде Успенского, ни с собственной эрекцией. Надеялся, что Кира ничего не заметит. Но она выразительно глянула на мои боксёры и приподняла бровь. – Буду благодарен, если ты сделаешь мне кофе, – бросил я и взял из шкафа свежее полотенце. Не выдержал, ещё раз прошёлся взглядом по её ногам. Да будь она неладна! Быстро подошёл, обхватил за шею и поцеловал – глубоко, как и надо было с самого начала. Всё равно то на то и вышло. Кира Разумеется, Макар не сказал, во сколько вернётся. Мне оставалось только ждать. Благо в компании Тобби это было не так муторно. Пока обрабатывала послеоперационные швы и уговаривала его сходить на пелёнку, мысли были заняты только этим. Зато потом в голову полезло другое. Зачем я призналась Макару? Да у него таких, как я… – Я ему хоть немного нравлюсь? – спросила у пса. Словно поняв, о чём я, он лизнул мои пальцы. Я улыбнулась. Нравлюсь однозначно. Перед уходом он сказал, что все находящиеся в клинике собаки в порядке, и пообещал, что завтра мы проведаем их. – Как думаешь, если мы что-нибудь приготовим, будет хорошо? – спросила я, открыв морозилку. Тобби лежал на подстилке под столом и сторожил меня. Хотелось сделать для Макара что-то приятное. И не в знак благодарности, а потому что… – Я люблю его, – сказала тихо. Тобби вильнул хвостом, а я сдалась окончательно. Коснулась груди и вспомнила, как вчера Макар целовал меня в живот, как гладил бёдра. От воспоминаний между ног заныло, новый вдох получился судорожным, и я попыталась отогнать яркие картинки, но растворяться они не пожелали. На ногу упала капля. Я опомнилась и поняла, что так и держу в руках замороженный кусок мяса. Тобби вдруг зарычал. – Ты что? – удивилась я. Не помню, чтобы он рычал хоть раз за всё время в приюте. – Тобби… – Я наклонилась было к нему, но тут он поднялся и, с трудом переставляя лапы, сделал несколько шагов к коридору. Меня охватило тревогой, но по-настоящему я испугалась, когда услышала, как открывается дверь. Тобби зашёлся лаем и снова поднялся. Скрылся в коридоре. – Пошёл отсюда! – раздалось от входной двери. – Тварь… Собачий визг смешался с руганью, а у меня оборвалось сердце: в кухню вошёл мужчина. Высокий, черноволосый и темноглазый. Но это был не Макар. Макар Встретиться с Успенским мне так и не удалось, зато помещение, снимки которого Иван скинул мне с утра пораньше, оказалось более чем приличным. Хоть что-то толковое. Если не считать пары встреч с нужными людьми и интервью с местным блогером. Как по мне, это было лучше, чем рассказывать о своих планах какой-нибудь газетенке. – Вам нужно встретиться с зооактивистами по поводу приюта, – уже когда я собирался домой, сказал Иван. – Или пусть это сделает их предводительница. Собаки пропали, на месте приюта – пепелище. Дальше, думаю, можно не продолжать? – Не продолжай. Дьявол! Совсем об этом не подумал. Да и, откровенно говоря, не до того было. Сев в машину, отыскал Кирин мобильный. Задняя панель давно потёрлась, угол корпуса был отколот, на камере – глубокая царапина. Включил было, но батарейка тут же засветилась красным, и это стало своего рода стоп-краном. Поменялось всё. И это тоже. Вместо того, чтобы открыть Кирину страничку в соцсети, остановился возле салона связи. Один цветок лучше, чем сто передаёт великолепие цветка. Из всех женщин, которых я знал, только одна оказалась способна пробудить во мне щемящую нежность и выкручивающую нутро страсть. И эта женщина – Кира. *** В квартире было подозрительно тихо. Ни звуков, ни запахов. Ещё несколько недель назад это было обыденностью, сейчас же сразу появилось предчувствие неладного. – Кира, – позвал негромко, зайдя на кухню. Ничего. Только кусок растаявшего мяса у раковины и пустая подстилка под столом. Что за чертовщина?! – Кира! – рявкнул я и бросился в спальню. Никого – звенящая тишина. Мозг резануло страхом. Если это Успенский…