Профессор Лайалл тяжело вздохнул, с металлическим звоном бросил пластинку на стол и стиснул пальцами переносицу над дужкой очков. — Так вы понимаете, в чем состоит мое затруднение? Деван казался столь же удрученным. — Действовал ли он от лица королевы Виктории? — О нет, нет. Однако воспользовался королевским эфирографом, чтобы передать этот приказ в Париж. — Как опрометчиво с его стороны. И вы поймали его с поличным? — Скажем так, у меня есть друг, который работает с передатчиками. Он подменил пластинки, и наш отправитель уничтожил не ту. — И почему вы решили обратиться с этим к БРП? Девана, кажется, слегка обидел этот вопрос. — Я принес ее не в БРП. Я принес ее в стаю Вулси. Леди Маккон, какие бы слухи о ней ни ходили, пока еще жена оборотня. А я пока еще деван. Нельзя позволять вампирам по собственной прихоти убивать кого-то из нас. Это не дело. Собственно говоря, это ничем не лучше браконьерства, и мы не можем этого допустить, иначе все нормы приличий в отношениях между сверхъестественными пойдут прахом. — Но никто не должен знать, что эти сведения получены от вас, милорд? — Видите ли, мне еще с ним работать и работать. — Ах да, конечно. Профессор Лайалл был слегка удивлен: деван редко вмешивался в дела стаи. Они с лордом Макконом недолюбливали друг друга еще с той самой роковой партии в бридж. Его светлость после этого даже вовсе бросил карточную игру. И как раз в этот самый момент лорд Маккон вернулся — как всегда, не вовремя. Он вошел в кабинет в одном плаще, который сбросил одним стремительным движением и небрежно отшвырнул к ближайшей стойке для шляп, явно намереваясь пройти в маленькую гардеробную за своей одеждой, однако на полпути замер и стал нюхать воздух. — А, Пушок, добрый день. Кто это вас выпустил из Бэкингемской тюрьмы? — О, ради бога, — недовольно проворчал профессор Лайалл. — Помолчите, милорд. — Лорд Маккон, как обычно, не знает приличий, — резко отозвался деван, не удостаивая вниманием прозвище, которым наградил его граф. Теперь уже из упрямства решив остаться нагишом, лорд Маккон зашел за спину профессора Лайалла, чтобы посмотреть, что тот читает, поскольку это было несомненно как-то связано с неожиданным появлением в кабинете второго по влиятельности оборотня во всей Британии. Деван проявил похвальное самообладание: сделал вид, что не замечает альфу Вулси, и продолжал беседу с профессором Лайаллом, будто их и не прерывали. — У меня сложилось впечатление, что сей джентльмен, возможно, сумел также склонить на свою сторону Вестминстерский рой, иначе этот приказ не появился бы. Профессор Лайалл нахмурился: — Да, и поскольку… — Официальный мандат на уничтожение! Моей жены! — Казалось бы, за двадцать с лишним лет профессору Лайаллу следовало бы привыкнуть к реву своего альфы, но он все-таки вздрогнул, когда гневный возглас прозвучал с такой силой, да еще и над самым ухом. — Этот трусливый кровосос, этот мешок с тухлым мясом! Да я его гнусную тушу прямо в полдень на солнце вытащу, помяните мое слово! Деван с профессором Лайаллом продолжали разговор, будто лорд Маккон не кипел рядом, как забытая на огне овсяная каша. — По всем правилам, — холодно заметил Лайалл, — запредельные находятся под юрисдикцией БРП. Деван качнул головой из стороны в сторону, выражая этим жестом умеренное согласие. — Да, но, однако же, — факт остается фактом: вампиры, по всей видимости, считают себя вправе взять это дело в свои клыки. Очевидно, с точки зрения кормчего, то, что носит в своем чреве эта женщина, — не сверхъестественное и, таким образом, в юрисдикцию БРП не входит. — Эта женщина — моя жена! И они пытаются ее убить! — внезапное страшное подозрение заставило альфу нагнуться к своему бете с обвиняющим видом: — Рэндольф Лайалл, вы знали об этом и не сказали мне? — он явно не ожидал ответа. — С меня довольно. Я уезжаю. — Да-да, но не будем об этом сейчас, — профессор Лайалл безуспешно пытался утихомирить его светлость. — Вопрос в том, что, по их мнению, она носит в своем чреве? Деван пожал плечами и вновь натянул капюшон на голову, собираясь уходить. — Как по мне, это уже ваше дело. Довольно и того, что я пошел на риск, дабы уведомить вас. Профессор Лайалл поднялся и через стол пожал гостю руку. — Мы благодарны вам за эти сведения. — Только не упоминайте нигде мое имя. Это дело между Вулси и вампирами. Я умываю лапы. Я ведь говорил вам — не женитесь на этой женщине, Коналл. Предупреждал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Надо же додуматься — жениться на бездушной! — он фыркнул. — Вам, юнцам, только бы лезть на рожон. Лорд Маккон хотел было возразить, но профессор Лайалл еще раз крепко пожал девану руку — не как сопернику, а как собрату по стае. — Я все понял. Еще раз спасибо. Бросив в последний раз слегка оскорбленный взгляд на голого, красного, брызжущего слюной альфу, деван вышел из кабинета. Взвесив про себя все, что подсказывал ему многолетний опыт, профессор Лайалл сказал: — Мы должны найти лорда Акелдаму. От такой резкой смены темы лорд Маккон в какой-то мере отрезвел. — Почему этого вампира нет под рукой, когда он нужен, зато, когда не нужен, вечно тут как тут? — Это особое искусство. Лорд Маккон вздохнул. — Что ж, я не могу помочь вам найти вампира, Рэндольф, но знаю, где кормчий прячет украденное. Профессор Лайалл оживился: — Нашему призраку удалось подслушать что-то важное? — Берите выше — наш призрак кое-что видел. Карту. Я подумал, что мы могли бы просто выкрасть эту штуку, перед тем как я уеду за своей женой. — А еще вы до сих пор не сказали мне, куда услали Чаннинга. — Я был так пьян, что мог и не запомнить. — Могли, но, думаю, запомнили. Именно в этот момент лорд Маккон решил, что ему пора одеваться. Таким образом, за профессором Лайаллом осталось последнее слово, но ответа на свой вопрос он так и не получил. — Так что же насчет этой кражи? — при поражении Лайалл всегда старался отступить с минимальными потерями и немедленно переходить к новому плану. — Будет весело, — донесся из маленькой гардеробной голос лорда Маккона. Когда альфа появился снова, профессор Лайалл не в первый раз задумался, не кроются ли за сложной конструкцией мужского костюма происки вампиров — в пику оборотням, которым по своей природе часто приходится одеваться второпях. Сам он в совершенстве овладел этим искусством, а вот о лорде Макконе этого сказать было нельзя. Профессор поднялся, вышел из-за стола и помог его светлости застегнуть перекосившийся жилет. — Так, говорите, операция по возврату захваченного пройдет весело, милорд? — В особенности если вы любитель поплавать. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, В КОТОРОЙ АЛЕКСИЯ ОТКРЫВАЕТ ДЛЯ СЕБЯ СОУС ПЕСТО И НАХОДИТ ТАИНСТВЕННУЮ БАНКУ — Может, зайдем на местную стоянку дирижаблей? Месье Труве, кажется, сказал, что отправит туда наш багаж? — Алексия с отвращением разглядывала свое оранжевое платье с рюшами. — Мой гардероб сейчас послужил бы мне большим утешением. — Не могу не согласиться, — оскорбленные чувства мадам Лефу читались у нее на лице не менее ясно, чем у Алексии: француженке было очевидно неловко в точно таком же платье с оборками, только розовом. — К тому же мне хотелось бы забрать еще кое-что. — Изобретательница многозначительно взглянула на парасоль Алексии. — Так сказать, пополнить необходимые припасы. — Разумеется. В приделе храма никого, кроме них, не было, но мадам Лефу сочла нужным изъясняться эвфемизмами, резонно полагая, что их могут подслушивать. Они вышли через главные ворота на мощеные улицы Флоренции. Несмотря на преобладание апельсиновых тонов (платье Алексии идеально вписывалось в общую картину), Флоренция действительно оказалась весьма симпатичным городом. В ней было что-то мягкое, сдобное — похожее, по мнению Алексии, на теплую лепешку, щедро намазанную мармеладом и взбитыми сливками. В воздухе и в духе самого города ощущалось что-то удивительно приятное, и в самом деле напоминавшее апельсин — не только цветом, а словно бы даже вкусом. Это навело Алексию на причудливую мысль: бывают ли души у городов? Если бывают, то, пожалуй, Флоренция была наделена ею с избытком. Тут и там попадались и горькие кусочки апельсиновой кожуры: густые клубы табачного дыма, вырывающиеся из дверей кофеен, толпы несчастных, просящих милостыню на ступенях церквей. Ни кэбов, ни какого-либо другого наемного транспорта нигде не попадалось. Казалось, в этом городе признают лишь один вид передвижения: на собственных ногах. Ходить пешком Алексии было не привыкать. Правда, мышцы всё еще ныли после пережитых в горах приключений, но это ее не останавливало. В конце концов, она ведь проспала целых трое суток! Флут мужественно возглавил их экспедицию. Город он знал подозрительно хорошо и уверенно провел женщин через широкую открытую площадь под названием Пьяцца Санта-Мария-Новелла (по мнению Алексии, это звучало как список имен каких-нибудь благочестивых ученых мужей), потом по Виа дей Фосси (похоже на какое-то захватывающее геологическое открытие), через мост и оттуда на Пьяцца Питти (прямо какое-то блюдо из макарон). Прогулка оказалась долгой, и Алексия не раз порадовалась, что взяла с собой парасоль: Италия словно не подозревала, что на дворе уже ноябрь, и с неиссякаемой жизнерадостностью поливала их сверху потоками солнца.