На сей раз вошли без приключений и достаточно быстро миновали место, где притоки уже все сбежались, а протоки дельты ещё не начали разбегаться. То есть прибыли в пункт, где количество воды максимально. Ширина реки тут была с километр, глубина от двадцати до сорока метров, а течение порядка двенадцати километров в час. Не Енисей, конечно, но река явно из великих. Глава 23 Итак, она звалась Татьяна Дрова постепенно подошли к концу. Конечно, коэффициент полезного действия их газогенераторно-газотурбинной установки значительно выше, чем у классического паровика, но поленницы, заготовленные дома, почти иссякли. Остался только резерв для крайнего случая. Поэтому пришлось приставать к берегу и превращаться в дровосеков. Для прожившего здесь больше года парня это была уже привычная работа, а вот дамы поначалу затруднялись. Связываться с крупными деревьями смысла не было. Для начала Дэн отправил спутниц примитивно собирать валежник, он же хворост, который сам рубил на куске поваленного какой-то стихией ствола. Оставалось только оттаскивать поленья и укладывать их на палубе, чтобы просыхали на солнышке. Дело в том, что сезонов дождей в экваториальной области два – весна и осень. Оба длятся месяца по четыре как раз в периоды, когда солнце в полдень оказывается в зените и столь немилосердно жарит, что со страшной скоростью испаряет воду в океане. А в разгар лета или зимы относительно сухо и солнечно. В этих условиях металлическая палуба немилосердно раскаляется и работает прекрасной сушилкой… если не просто сковородой. Так вот. Две женщины, одна из которых взрослая, причём обе тренированные спортсменки, не поспевали за подростком, который за минувший год полностью растерял городские манеры и превратился в кондового мачехианского лесовика. Дэн сёк лианы, отрубал нижние ветви деревьев, валил мелкие деревца, не связываясь с теми, что не мог перерубить одним ударом. То есть даже щепки не летели. При этом не забывал и посматривать по сторонам. Видел, что змеи от поднятого им шума расползались, обезьяны разбегались, зато из воды стали показываться глаза кайманов. В этот момент с палубы послышался нечеловеческий взвизг. Молодой волк, носящий гордое имя Пук, выбрался из кормового отсека, обжег лапы о раскалённую палубу и опрометью слетел по трапу на берег. – Как ты сюда попал? – удивился Дэн. – Так вот кто таскал из морозильного отсека рыбу! – воскликнула мама Катя. – Ты чего, не мог попроситься с нами по-человечески? Зачем прятался-то? – в недоумении воззрилась на хвостатого Маша. – Маша просыл прысмотр за вы, – ответил волк на ломаном русском. Ломаном не сильнее, чем это делают иные, работающие в России люди из ближнего зарубежья. – Прысмотр значат нэзамэтно, – с молодой четверкой ужасных волков уже довольно долго усиленно занимались. Фонетикой – Ксюн. Логопедией – доктор Вера. Хотя обе эти дисциплины тесно переплетаются в области гортани, языка и губ. Результаты проявлялись постепенно и неодинаково для разных учеников. Дайс разными звуками успехи были неравными. Первой проблемой был звук «П», требовавший сжатых губ, которые у волков оказались недостаточно подвижными. Но тренировки сдвинули это дело с мертвой точки, чему помогло то, что этот звук произносится на выдохе в момент выпуска воздуха. Труднее было со звуком «М», для озвучивания которого рот следовало держать закрытым. Но люди и волки были упорны, постепенно добившись заметных сдвигов. По-прежнему недоступными оставались звонкие согласные и мягкие гласные, но, в принципе, звери стали говорить не на нововолчьем, а на коверканом русском. Пук оказался в этом особенно способным. Не в коверкании, а в воспроизведении слов, похожих на нужные. Но сейчас он явно что-то напутал. – Я не просила за нами присматривать! – возмутилась Маша. – Ты Маха. Маша тыкат попа тэрмамэтр, – заявил волк и осмотрелся. – Тытан нутры шхара, тытан вэрх ау-ау! Вода кауман, – показал он взглядом на приближающееся к берегу животное. – Дэн! Шланг, вода! Подросток кивнул, вернулся на палубу и включил насос, подающий воду в пожарный рукав. Первым делом сильной острой струёй хлестнул подобравшегося слишком близко каймана, а потом рассеянным конусом воды создал подобие дождя и обильно смочил Пука – отчётливо повеяло мокрой псиной. Волк поворачивался то одним боком, то другим. Даже на спину лёг, подставив брюхо. Ему стало хорошо. С именами действительно получилось неважно: когда в посёлке оказалось две Марии, девочке, прибывшей второй, присвоили позывной Маха, но по жизни обеих чаще всего звали просто Машами. Что же касается путаницы со словом «присмотреть» – ничего удивительного. Щеголяющий почти внятной речью собеседник воспринимается как равный, даже если он зверь, которого более чем полуразумным серьёзные люди не назовут. Поэтому и не была сделана скидка на возможность не совсем верного понимания полуживотным обкатанной в человеческой речи формулировки. Младшая Краева тоже это сообразила и насупилась: и чего бы это совсем другая Маша послала волка присматривать за ними? То есть за парнем, которого она уже считает своим! Тем более что сама эта Маша тоже очень симпатичная. А Дэн, между прочим, никаких надежд ей не подавал. Он со всеми девочками одинаково приветлив. Ну, разве что с ней такой особо терпеливый. Другие подростки временами накатывающую на неё болтливость переносили куда хуже, но это, наверное, просто из-за его характера и увлечения рыбной ловлей – там тоже нужны терпение и выдержка. Заготовка дров заняла два дня. За это время над рубкой их «Утюга» пришлось возвести навес из пальмовых листьев, а то крыша чересчур раскалялась. И орошение палубы вошло в обиход – это очень помогало. Жаль только, что проделывать это получалось не всегда, а лишь после переноски подсушенных дров внутрь. А что поделать, если местный валежник оказался подгнившим? Угарный газ из него получался «тощим», то есть выдавал маловато мощности, отчего весь хворост пришлось издержать ещё во время стоянки. А свежий лес сох крайне неохотно. Из всех сухопутных хищников только один раз, да и то издали, видели ягуара. Зато в воде к своему немалому удивлению приметили плавники акул. Когда это случилось, кайманы, успевшие уже намозолить глаза, сразу пропали из виду. Явно что-то крупное всплывало отдышаться, следуя мимо вверх по течению. А вообще, животный мир здесь сильно отличался от населения саванны. Особенно много было птиц. Да и насекомые попадались повсюду, отчего экипаж переоделся в белые одежды, на которые летучие кровососы почти не садились. Непременные землерои здесь тоже встречались, но не в таких ужасающих количествах, наверное, обилие воды их тут как-то сдерживало. А вот деревьев, похожих на гевеи, с воды им заметить так и не удалось. Дальше двинулись самой широкой протокой – река делилась на рукава, то разбегающиеся, то сливающиеся. А уже к полудню на берегу нежданно-негаданно наткнулись на людей и лежащие на песке лодки. Темнокожих людей. Некоторые были в передниках или юбках, но большинство обходилось вообще без них. В руках часть мужчин держала копья. Зато все поголовно были отродясь нестриженые. К подобной встрече путешественники были настолько не готовы, что горделиво продефилировали мимо, пуча глаза и разевая рты от удивления. Дэн абсолютно не собирался заниматься антропологией или начинать торг с дикарями, от которых ему ничего не нужно. Да и классических для подобных случаев стеклянных бус или цветных лоскутов они с собой как-то и не прихватили. Следующую подобную группу встретили километров через двадцать – та же картина. Обе стороны в изумлении взирают друг на друга и ничего не делают. Ни криков восторга, ни угрожающих пантомим – одно сплошное удивление. Со стороны аборигенов, естественно. Экипаж же напряжённо изучал окрестности в оптику и нашёл то, что искал – жилища людей гнездились на нижних ветвях могучих деревьев поодаль от воды. Разглядеть их мешала растительность – в редких прогалинах густой листвы виднелись лишь отдельные фрагменты плетёных стен. Дыма костров или очагов не наблюдалось. Эта встреча тоже прошла бесконтактно. Дэн не спешил менять приоритетов, он искал деревья определённого вида, уделяя особое внимание изображениям камер, расположенных на мачте и дающих прекрасный круговой обзор. Перспектива вступления в переговоры с расспросами на неведомом языке его как-то не прельщала. На четвертый день пути, миновав к этому времени, наверное, пятнадцатую группу местных, он обратил внимание на одну из женщин, стоявшую в толпе себе подобных. Волосы у неё были заметно короче, чем у остальных отродясь нестриженных туземок. Да и туземцев тоже. После нетипичной для аборигенов причёски глаз парня отметил и иные отличия женщины. Да, она была сильно загорелая, прям до черноты, но не темнокожая – разница в оттенке, если присмотреться, была хорошо заметна. И черты лица были какими-то не такими. Или тут всё дело в причёске? Хвостик на затылке не позволяет прядям завешивать глаза в то время, как другие используют верёвочку-хайратник вокруг головы. – К бою! – скомандовал несовершеннолетний капитан и принялся решительно ворочать к берегу, целя прямиком к песчаному пляжу в то место, где безмолвствовала толпа почти нагих дикарей. Он чётко подвёл корабль к полосе прибрежного песка, одновременно выставляя вперёд узкий длинный трап, который, переползая через ролик опоры, наклонил свой передний конец вниз, после чего, проехав ещё половину длины, встал на фиксатор задом и лег на песок передом. Этот маневр парнем был отработан до совершенства, потому что часто использовался. Аборигены практически сразу бросились наутёк, а вот примеченная Дэном женщина, наоборот, никуда не побежала, а дождавшись причаливания, спокойно взошла по трапу и встретилась глазами с Пуком, ровно сидящим на попе рядом с педалью орошения палубы. – Пожалуйста, наденьте на собаку намордник, – попросила она застенчиво на совершенно внятном и понятном русском языке. – Сама носы наморнык, – ответил волк, фыркнув, и мстительно наступил на педаль, окатив водой и себя, и даму топлесс. Конечно, мальчугану было бы интересно посмотреть на сиськи, не часто он за свою пока что недолгую жизнь такое и видел, но было некогда – он срочно отваливал, потому что от удаляющейся толпы отделился быстрый на ногу парень и стремительно помчался к трапу. Между тем водомёт уже сдернул судёнышко с берега, а трап, увлекаемый лебёдкой, втягивался на палубу. Но бегун всё-таки успел вскочить на его конец. Как раз за мгновение до того, как середина доски миновала опорный каток. В этот момент сработала автоматика гидравлического опрокидывателя, укладывающего трап горизонтально. Голого туземца подбросило вверх и швырнуло в сторону, поскольку корпус судна одновременно ещё и поворачивал. Абориген с гортанным воплем полетел в воду, из которой тут же появились глаза каймана. Но ненадолго. В руках мамы Кати сработала СВД, после чего под водой началась агония, а парень выбрался на берег и что-то всё так же гортанно закричал. – Это мой муж – Лук, – произнесла освобождённая. Почему-то вся команда «Утюга» решила, что находилась здесь она не по своей воле. Имя её тоже сомнений не вызывало – Татьяна. Та самая, что пропала больше года тому назад. Других людей, говорящих по-русски, здесь оказаться просто не могло. Маша провела её в рубку и усадила на скамью, на которой любил сиживать Тим. И конечно, собиралась начать расспросы. Но Дэн немилосердно её обломал, послав на корму, следить, что делается сзади. А мама Катя и до этого там находилась, держа наготове свою СВД. Обстановка была неясна, а намерения дикарей пока никак не проявились. Неудачливый преследователь отошёл от кромки воды и сел на песок. Остальной люд к нему потихоньку подтягивался. – У меня там дочка осталась, – Таня сразу выделила главное. – Её нужно выкупить. Но, чтобы выкупить её, нужно подраться из-за меня. Ведь я в глазах местных похищена. Есть среди вас крепкий мужчина? – А выкупить тебя можно? – не вдаваясь в детали местных обычаев, спросил Дэн. – А то самый сильный мужчина здесь я, но зато у меня есть пистолет. Только убивать или даже ранить человека мне не хочется. – И не нужно. Местные не убивают друг друга. У них даже войны состоят из ритуальных плясок с дракой в финале. Просто, если драться выйдешь ты, то бока тебе намнут от всей души. Могут рёбра сломать или нос своротить. А уже поверженный ты сможешь предложить за меня выкуп. – А за себя? – не понял мальчуган. – Ты тут никому не нужен. Тебя даже подлечат, если сам не сможешь уйти, или соплеменники тебя не заберут. Но с соплеменниками не всё так просто, потому что тогда драться положено стенка на стенку. Дэн уже сообразил, что сегодня будет бит, и порадовался, что тут сейчас нет Маши с мамой Катей – уж эти бы наверняка раскудахтались. Или ещё хуже, устроили бы дознание о местных обычаях и правилах поведения, которое растянулось бы не на одни сутки. А для него сейчас всё просто – есть мать, которая без своего чада никуда не поедет. Она – зоолог. Очень нужный для колонии человек. Чтобы забрать её с собой, нужно огрести люлей. А вот чем платить выкуп после получения по мордасам? Паренёк на мгновение призадумался и сообразил: разумеется, кастрюлями. Они блестящие и полезные в хозяйстве – местные их оценят мгновенно! – Пук! Одолжи мне свой медальон, – к реализации намерений парень приступил не мешкая. Получил радиофицированную бляшку, которую подвесил на шею – местные какой только фигни на это место не цепляют! Наушник в ухо, штекер в гнездо. Проверил по удалёнке степень разряда аккумулятора медальона – сойдёт. Обменялся через это устройство парой слов с Татьяной – нормально, всё работает. – Пойду подерусь за тебя. А ты подсказывай, что говорить. И переводи то, что мне будут отвечать. Маха! К штурвалу! Подгоняй наше корыто туда, где было. Катя! Приготовь две кастрюли для торга. – Как тебя зовут, жертва тестостерона? – поинтересовалась Татьяна. – Так-то, по меркам местных, конечно, ты давно взрослый, но Лук крупнее и старше. Он же сделает из тебя отбивную! Он вообще сейчас сильнее всех в племени. – Денисом зовут. Если бы бой был до смерти, я бы взял «Вереск» с двойным боекомплектом и решил проблему прямым воздействием. Но, поскольку исход будет без смертоубийства, просто вовремя сдамся и начну откупаться. – От кого ты собрался откупаться? – немедленно спросила Маша. – От моего мужа. И нужно готовить две кастрюли – за меня и за дочку. – Миски из нержавейки отдадим. Они блестящие, – вмешалась подошедшая Катя, – нечего кастрюлями разбрасываться! Всё-таки дисциплина в экипаже – великое дело. Особенно если женщина-подчиненный не в курсе всех обстоятельств. А главное – у неё нет времени на препирательства, поскольку она озадачена исполнением чёткой команды. Кораблик вновь ткнулся носом в песок и спустил трап. Дэн сошёл на берег и демонстративно снял трусы – ритуальная схватка проводится между голыми, ничем не вооруженными соперниками. Вышедший навстречу Лук ничего с себя не снимал, потому что на нём ничего и не было. Произнесенную им речь Таня перевела – это было требование вернуть жену. Следуя подсказке, прозвучавшей в наушнике, мальчик произнес совершенно непонятную для себя тарабарщину, после которой ему немедленно пришлось уворачиваться от удара в голову. То есть переговоры успешно завершились, и стороны принялись выяснять, какая из них более другой права. Местный оказался капельку ниже ростом, но был шире в плечах и имел массивные мышцы взрослого мужчины. Поэтому его шансы оказаться правым выглядели предпочтительнее. Дэн, прекрасно владевший главными приемами самбо – убежать и спрятаться, не имел возможности их применить, поэтому уклонялся и уворачивался – этому их учили и серьёзно натаскивали. Правда, после ухода от атаки полагалось выстрелить или пырнуть клинком. Но тесака не было, поэтому «пырнул» кулаком. Удачно пырнул, не слабее, чем по боксёрской груше – сопернику стало больно. Он даже отшагнул назад и тут же сделал замах, перенеся вес на отступившую ногу. А потом, когда собрался двинуться вперёд, тут-то и получил подсечку в стиле капоэйры, после которой рухнул вперёд, спружинив широко расставленными руками. Не мудрствуя, успевший уйти назад кувырком через голову Дэн вспрыгнул обеими ступнями на локти соперника, толкая их от себя, отчего эти локти послушно и безболезненно подломились, вынудив местного ткнуться лицом в песок. Откуда мальчишке, прибывшему издалека, было знать, что это считается чистой победой. Причём очень красивой. В это мгновение собравшиеся вокруг мужчины подняли одобрительный гомон. – Неладно выходит! – воскликнула в наушник Татьяна. – Они тебя зовут брататься на их мужской ритуал, который дадут в честь восхитительной победы, которую только что лицезрели. – Разве это плохо? – удивился парнишка. – Это коллективный прием галлюциногена, вызывающего агрессию. К нему очень быстро привыкают. Тебе нельзя его даже пробовать! – А своим галлюциногеном я их могу угостить? – Это в рамках обычаев. – Тогда я иду за спиртом. Буду учить этих «индейцев» пить огненную воду. – Сначала дочку мою с них стребуй. Повторяй за мной, – и в наушник пошёл поток непонятных звуков, которые Дэн воспроизвел с максимальной точностью. Последовали ответные реплики, такие же непонятные, на которые пришлось отвечать, по-прежнему не понимая ни бельмеса. Потом принесли маленькую девчонку, ещё не научившуюся ходить. Принесли голую, причём сидела она на руках женщины, за которую цеплялась и от которой не хотела уходить.