— Не за что. 2 Ночью Билли лежит, спрятав руки под подушку, и смотрит на овальное пятно дымчато-желтого света на потолке от фонаря перед домом семьи Фасио. Никак не доходят руки купить сюда шторы. Он то и дело вспоминает об этом, но в нужный момент все вылетает из головы. Может, хоть теперь вспомнит, когда ему больше нечего делать — только ждать. Хорошо, если ждать придется недолго. Дело не только в удачно опустевшем доме на Пирсон-стрит. Просто не хочется торчать без дела в «Башне Джерарда». История Бенджи подошла к событиям в Эль-Фаллудже, и Билли уже знает, какие потрясающе яркие детали хочет запечатлеть. Как на ветру, будто флаги, развевались на пальмах драные зеленые пакеты. И как однажды моджахеды приехали на такси. Они целыми кучами высыпали из маленькой машины, точно клоуны в цирке. Вот только клоуны обычно не вооружены до зубов. Как ребята в футболках с Фифти Сентом и Снуп Доггом носили им боеприпасы, шныряя среди развалин в стоптанных кроссовках «Найки» и «Чак Тейлор». Как трехногий пес бежал по парку аттракционов «Джолан» с оторванной человеческой ладонью во рту. Билли отчетливо видит белую пыль на лапах этого пса. Все эти образы ждут, когда их соберут воедино, но сделать это пока нельзя. Сперва нужно завершить работу. Уильям Вордсворт говорил, что хорошая поэзия берет свое начало из эмоций, вспоминаемых в спокойствии. Билли свое спокойствие утратил. Наконец он проваливается в сон, но среди ночи его будит тихий «дзынь» текстового сообщения. Обычно такие звуки он во сне не слышит, но сейчас он спит чутко, и сны его подобны тонкой дымке. В песках он только так и спал. На тумбочке у кровати лежат и заряжаются три телефона: Билли, Дэвида и Далтона. Сейчас горит экран его собственного телефона. ДблДом: Позвони. Дальше указан телефон с лас-вегасским кодом города. ДблДом — это «Дабл Домино», казино-отель Ника. У Билли три часа утра. В Вегасе Ник, наверное, еще только готовится ко сну. Билли звонит. Ник берет трубку и спрашивает, как у него дела. Билли отвечает, что дела прекрасно, особенно когда не будят среди ночи. Ник заливисто смеется. — Да не гони, это лучшее время для звонка — все дома! Мне сейчас доложили, что наш друг отправится в ваши края в следующую среду. Должен был в понедельник, но чем-то траванулся — скорее всего нарочно время тянет. Водитель доставит его прямиком в отель. Сечешь? Билли сечет. Отель Аллена — это окружная тюрьма. — Наутро его привезут в С. Понял, да? — Да. — В суд. — А как там наш рыжий друг? Достал тебе все, что нужно? — Да. — В лучшем виде? — Ага. — Вот и отлично. Агент тебе чиркнет еще одно эсэмэс, и после этого ты должен быть в режиме готовности. Ну, а потом сразу в отпуск. Все понял? — Да, — говорит Билли. — Не забудь оплатить счета за этот телефон и за другой тоже. Ясно? — Да. Билли, конечно, бесят его постоянные указания, но на самом деле это даже хорошо. Значит, Ник по-прежнему думает, что беседует с человеком, у которого чердак слегка протекает. Уничтожить телефон Билли Саммерса, уничтожить телефон Дэвида Локриджа, уничтожить все предоплаченные мобильники, которые он мог купить по дороге. Единственный телефон, что у него останется, — тот, о котором Нику ничего не известно. — Ладно, еще поболтаем, — говорит Ник. — Свой телефон пока можешь оставить, но мое сообщение удали. — И он кладет трубку. Билли удаляет сообщение, ложится и в ту же минуту засыпает. 3 На выходные устанавливается прохладная погода. Осень, похоже, наконец-то пришла. Билли замечает первые яркие пятна на деревьях вдоль Эвергрин-стрит. В воскресенье он играет в «Монополию» с тремя соседскими детьми, а еще полдюжины толкутся вокруг стола. С костями он обычно дружит, но не сегодня. Три раза выбрасывая дубли, он три хода подряд попадает в тюрьму — статистическое чудо, сравнимое разве что с тем, чтобы угадать все шесть выигрышных комбинаций в лотерее «Мега-Миллионы». Он ждет, пока два противника обанкротятся, а потом проигрывает Дереку Акерману. Когда банк отчуждает его последнее имущество, дети устраивают кучу-малу и хором горланят дразнилку: «Дуралей, водку пей!» Кори спускается узнать, по какому поводу шум, и сквозь смех кричит детям, чтобы они разошлись и дали человеку продохнуть. — Вы продули! — торжествует Дэнни Фасио. — Продули ребенку! — Это точно, — смеясь, отвечает Билли. — Вот если бы я купил железные дороги, а не угодил в тюрьму… Подружка Шан, Бекки, громко фыркает, изображая пук, и все опять смеются. Потом они идут наверх, в гостиную, где Джамал смотрит по телевизору игру плей-офф бейсбольного чемпионата, и угощаются пирогом. Шан подсаживается на диван к Билли; на коленях у нее фламинго. На седьмом иннинге она засыпает, опустив голову на руку Билли. Кори предлагает ему остаться на ужин, но Билли отказывается — хочет сегодня попасть в кино. Он уже давно собирался посмотреть «Смертельный экспресс». — Я видел трейлер, — говорит Дерек. — Жуть! — Я ем много попкорна, — отвечает Билли. — С попкорном не так страшно. В кино Билли не идет, а вместо этого слушает подкаст с обзором фильма на пути к паркингу, где стоит его арендованный «форд-фьюжн»: соломки подстелить никогда не вредно. На «форде» он едет в дом номер 658 по Пирсон-стрит и укладывает свой костюм Далтона Смита в шкаф. Затем поднимается, поливает хлорофитум и бальзамин Беверли Дженсен. У хлорофитума все в порядке, а вот бальзамин еле жив. — Попей водички, Дафна, — говорит Билли вслух (прочитав имя бальзамина на воткнутой в горшок табличке). У хлорофитума тоже есть имя — Уоллер. Билли запирает дом и выходит на улицу в бейсболке, прикрывающей темные волосы. И в солнцезащитных очках, хотя уже почти стемнело. Он возвращает «форд» на парковку, потом едет на «тойоте» обратно в Мидвуд, где смотрит телевизор и ложится спать. Засыпает почти моментально. 4 В понедельник ближе к вечеру раздается стук в дверь. Билли с упавшим сердцем открывает, думая, что это Кен Хофф, но, к счастью, это не он. На пороге стоит Филлис Стэнхоуп. Она широко улыбается, но глаза у нее заплаканные. — Не желаешь сводить девушку в ресторан? — Вот так запросто. — Меня бросил парень, и я хочу с кем-нибудь поговорить. — Она умолкает и добавляет: — Я угощаю. — Ну что ты, брось! — говорит Билли. Неизвестно, к чему это приведет, и вообще затею хорошей не назовешь, но ему плевать. — Плачу я, если ты не против. Или опять счет пополам? Счет они не делят. Расплачивается Билли. Возможно, Филлис решила переспать с ним в честь расставания с парнем (три «отвертки», которые она выпивает почти залпом — две до еды и одна во время, — только подтверждают его опасения). Билли предлагает карту вин, Филлис отмахивается. — Никогда не мешаю, — говорит она. — Не мешать — потом не страдать. Это из… — «Кто боится Вирджинии Вулф?», — заканчивает Билли, и Филлис смеется. За ужином она почти не ест. Говорит, что расстались не очень хорошо, сперва повздорили лицом к лицу, а закончили по телефону. Кусок в горло не лезет. А вот выпить очень хочется. Может, счет они не поделят, но немного храбрости ей не повредит — учитывая, что случится дальше. А оно случится, к гадалке не ходи. И Билли этого хочет. Он давно уже не был с женщиной. Оплачивая счет одной из карточек Дэвида Локриджа, он вспоминает, как дети вчера наваливались на него и кричали «Дуралей, водку пей!». И вот пожалуйста, не прошло и дня, а он уже пьет водку, влюбленный дуралей. — Давай поедем к тебе. Не хочу смотреть на его пену для бритья в ванной. Что ж, думает Билли, пожалуйста, можешь посмотреть на мою. И даже почистить зубы моей щеткой. Когда они приезжают в его желтый домик на Эвергрин-стрит, Филлис оценивающе осматривается, делает комплимент его постеру с «Доктором Живаго», купленному в лавке старьевщика, и спрашивает, не найдется ли у него чего-нибудь выпить. У Билли есть упаковка пива в холодильнике. Он предлагает ей стакан, но Филлис говорит, что будет пить прямо из банки. Билли приносит две в гостиную. — Я думала, ты не пьешь, пока работаешь над книгой. Он пожимает плечами. — Обещания дают, чтобы их нарушать. И потом, я же сейчас не работаю. Они едва успевают открыть свои банки, как Филлис заявляет, что ей жарко, и начинает расстегивать блузку. Утром они обнаружат пиво на тумбочке, почти нетронутое и выдохшееся. Сексом Билли остается доволен. Ей вроде тоже понравилось, но с женщинами никогда точно не скажешь. Иногда им хочется, чтобы их поскорее оставили в покое и дали уже поспать. Но если она и притворяется, то делает это очень хорошо. В какой-то момент — когда ему самому уже трудно сдерживаться — она утыкается ему в плечо со звуком «м-м-м-м» и почти до крови впивается ногтями ему в спину. Когда он откатывается на свою сторону кровати, Филлис хлопает его по плечу: молодец, мол. — Только не говори, что трахнул меня из жалости. — Даже близко нет, — отвечает Билли. — На всякий случай не буду спрашивать, не в отместку ли бывшему ты трахнулась со мной. Она смеется. — Правильно, не спрашивай. С этими словами она отворачивается и через пять минут уже храпит.