— Вертолет уже в пути, сэр, — сказал один из медиков. — Успокойтесь. Вот обезболивающие, выпейте… Джемисон поднял окровавленную руку и вышиб таблетки у него из ладони. Джонни Кэппс бросился их собирать. — Больно! Больно! БО-О-О-ЛЬНО! Фарм упал на колени рядом с койкой. — Слушайте, сэр. Я знаю верное средство от боли — лучше всякого морфина. Уцелевший глаз вновь уставился на Фарма, только вряд ли подполковник что-то видел. — Бриггс? Это ты? — Так точно, сэр, ваш док Бриггс. Давайте споем. — Мне очень больно! — Надо петь, сэр. Так вы перехитрите боль. — Ага, это чистая правда, сэр, — подхватил Тако, а сам на меня косится, мол, что за бред?! — Начинаем, — сказал Фарм. И запел. Зычно так, от души: — Если ты в лес пойдешь сегодня… Теперь вы. — Больно! Фармацевт взял его за правое плечо. С другой стороны рубашка Джемисона была разодрана, и лохмотья пропитались кровью. — Пойте — и сразу полегчает. Гарантирую. Я начну еще раз, а вы подпевайте. Если ты в лес пойдешь сегодня… — Если ты в лес пойдешь сегодня, — прохрипел подполковник и вдруг спросил: — Это «Медвежий пикник»[39], что ли? Ты издеваешься, скотина… — Нет, нет, пойте. — Фармацевт огляделся по сторонам. — Помогите мне, ребят, а? Кто знает песню? Так случилось, что я знал — мама пела ее моей сестре, когда та была совсем мелкой. Снова и снова, пока Кэти не заснет. Пел я скверно, но все-таки заревел: — Если ты в лес пойдешь сегодня, ждет тебя там сюрприз! Если уж в лес пойдешь сегодня… — …мишкой ты нарядись, — закончил строчку Джемисон. Он по-прежнему хрипел. — Так держать! — гаркнул Фармацевт и пропел: — А почему? Секрета здесь нет: всех мишек в лесу ждет сегодня обед. Пикник для медведей и всех их соседей… Тут к нам присоединился солдат с забинтованной головой. У него оказался чудесный сильный баритон. — …большой медвежий пи-и-и-кник! — Давайте, подполковник, запевайте, — сказал Фарм, стоявший на коленях возле койки. — Большой… — …медвежий пикни-и-к! — Большую часть строчки Джемисон проговорил, но последний слог «пикника» все же пропел, растягивая его, как солдат с забинтованной головой. И в этот миг Джонни Кэппс метнул ему в рот таблетки морфина — точно в цель. Фарм обернулся и посмотрел на остальных солдат «Горячей девятки». Он был похож на чокнутого тамаду, который пытается вовлечь в действо всех гостей на празднике. — Если ты в лес пойдешь сегодня… а ну-ка, хором! И вот уже все бойцы «Девятки» поют первый куплет «Медвежьего пикника» подполковнику Джемисону. Поначалу они просто притворялись, что поют, но к третьему разу выучили слова и запели по-настоящему. Два раненых солдата подпевали. Затем подключились и медики. В четвертый раз Джемисон, обливаясь потом, пропел весь куплет. К палатке стали сбегаться люди — они не понимали, что происходит. — Боль стихает, — выдохнул Джемисон. — Морфин подействовал, — сказал Альби Старк. — Не он. Еще раз. Прошу. Еще раз. — И еще раз! — воскликнул Фарм. — Давайте, ребята, с чувством! У нас пикник, а не похороны, мать вашу! И мы запели: Если ты в лес пойдешь сегодня, ждет тебя там сюрприз! К нам начали присоединяться морпехи, прибежавшие посмотреть, в чем дело. К тому времени, когда Джемисон потерял сознание, нас было уже человек сорок — мы орали во всю глотку идиотскую детскую песенку и «Черного ястреба», прилетевшего за подполковником Джемисоном, заметили, только когда тот сел нам практически на головы. Никогда не забуду… 10 — Что делаешь? Билли вздрагивает, словно его выдернули из сна, и оглядывается. На пороге спальни стоит Элис Максуэлл. Синяки ярко выделяются на фоне белой кожи, волосы торчат во все стороны, левый глаз опух и не открывается до конца (Билли сразу вспоминает подполковника, лежавшего в палатке под вентиляторами, которые даже на полной мощности не справлялись с адовой жарой). — Ничего. В игрушку режусь. — Он нажимает «сохранить», выключает ноутбук и закрывает крышку. — Много надо печатать в твоей игрушке. — Проголодалась? Элис обдумывает его вопрос. — У тебя, случайно, нет супа? Я голодная, но жевать ничего не хочу — кажется, щеку прикусила, пока была в отключке. — Томатный или куриный с вермишелью? — Куриный, пожалуйста. Вот и славно — в шкафчике как раз завалялось две банки куриного супа, а томатного только одна. Он подогревает суп и наливает обоим по тарелке. Съев свою порцию, она просит вторую — и, если можно, кусочек тоста с маслом? Тост она макает в бульон. Заметив на себе взгляд Билли (его тарелка давно пуста), она виновато улыбается. — Мама говорит, я ем как свинья, когда голодная. — Твоей мамы здесь нет. — И слава богу! Она сказала бы, что я рехнулась. Наверное, я в самом деле рехнулась: сперва насильника подцепила, а теперь живу под одной крышей с… — Заканчивай, не стесняйся. Элис не закачивает. — Мама хотела, чтобы я осталась в Кингстоне и выучилась на парикмахера, как моя сестра. Джерри хорошо зарабатывает, и я тоже могла бы. — Но почему ты выбрала экономический колледж в этом городе? Ума не приложу. — Здесь дешевле всего. При этом сам колледж хороший. Ты доел? — Да. Она относит тарелки и ложки в раковину, а потом стеснительно одергивает подол футболки. По осторожной походке видно, что ей до сих пор больно. Может, посоветовать ей спеть первый куплет «Медвежьего пикника»? Или они споют вместе — дуэтом. — Чего улыбаешься? — Ничего. — Надо мной смеешься, да? Я выгляжу как боксер после боя. — Нет, просто вспомнил одну забавную историю из армейской жизни. Твоя одежда наверняка высохла. — Ага. — Элис не спешит переодеваться, а снова садится за стол. — Ты убил того человека ради денег? Так ведь? Билли думает о полумиллионе долларов (минус деньги на мелкие расходы), что лежат на его счету в офшорном банке. Потом — о полутора миллионах, которые ему пока не перевели. — Все сложно. Элис улыбается, поджав губы. — А разве бывает просто?