— Никакого, — отрезал Гриша, — в школе Ира училась хорошо, участвовала в самодеятельности, в студенческие годы сдавала сессии без проблем. Никаких претензий со стороны полиции. Обычная девушка. Таких миллионы. Единственное отличие — у нее был талант кривляться на сцене. Ирина, несмотря на молодость, уже играла в театрах Горкина вторых героинь в большинстве пьес. — Вторых героинь? — повторила я. — Звезда у них Елена, — объяснил Гриша, — она всегда играет центральные роли. А вот вторых, не таких значимых, но тоже главных персонажей отдавали Буловой… Все, что узнал, я вам сообщил. — Не густо, — заметил Степан. — Простите, что имею, тем и поделился, — пожал плечами Гриша, — пока только граблями по земле прошелся, лопатой не копал. И тем не менее кое-что нагреб, но не на Булову. — На Никиту Сергеевича? — предположила я. — Нет. С ним никаких проблем не возникло, школа, институт, одна жена, единственная дочь. А вот с Раисой Николаевной иначе. У нее есть сын. — Родной? — уточнил Степа. — Лена ничего о брате не говорила, — одновременно с мужем воскликнула я. — Мальчик от первого брака, — объявил Саблин. — Виктор в год оказался в интернате, мать определила его туда в связи с отсутствием возможности содержать сына. Она не отказалась от родительских прав, просто на какое-то время отдала ребенка под опеку государства. Когда Раиса вышла замуж за Никиту, мальчик вернулся домой. Похоже, в раннем детстве с ним проблем не было. Документы об усыновлении найти, как правило, трудно, но если учесть год, когда Рая познакомилась с будущим режиссером, то понятно, что Витя не родной ребенок Горкина. Пока я глубоко не копался в биографии членов семьи, нашел только запись о браке Раисы с Петром Григорьевичем Рукавиным. Он умер. Но я детали пока не проверял. Сосредоточился на Викторе, который стал постоянным беспокойством матери. Он периодически переходил из школы в школу. В его деле нет записей о неблаговидных поступках. Но если мальчик за годы обучения побывал во многих учебных заведениях, невольно возникает вопрос: а за что его выгоняли? — Горкины могли менять жилплощадь, — нашел объяснение Степан. — Столько раз из квартиры в квартиру даже цыган не кочует, — возразил Саблин, — и родители жили в одном месте. У парня сплошные тройки. Думаю, его выгоняли за неуспеваемость, не хотели оставлять на второй год, чтобы не портить статистику. Если в школе есть второгодники, то, и в глазах родителей, и по мнению высокого начальства из районной управы, это плохая цитадель знаний. Потом Виктор поступил в колледж, где готовят средний медперсонал. — Туда возьмут любого мальчика, потому что он мальчик, — прокомментировал Степа. — Совершенно верно, — согласился Гриша, — парень получил диплом, поступил в институт, окончил его, начал работать, и его посадили на солидный срок. Подробностей я пока не знаю, необходимо время, чтобы их выяснить. По статье 105, это убийство. Вышел на свободу он не так давно. — Понятно, почему Елена промолчала о брате, — вздохнула я. Глава 7 — Подвожу итог, — прогудел Степан. — Были у Раисы Николаевны причины убивать Ирину Булову? — Если верить Елене, то никаких, — ответила я, — но надо пообщаться с людьми из театра. Вдруг картина не такая, как ее обрисовала дочь. Степа сел за стол. — Правильная мысль. Вилка, ты же слышала крик жены Горкина? — Да, — подтвердила я. — Давайте представим, что Раиса невиновна, — заговорил Степа. — Ирина зашла к ней, а той не оказалось на месте. Тут появился Виктор, который, как мы сейчас узнали, недавно освободился. Он был зол. Мать и отец не вырвали его из лап правосудия, не стали использовать свои связи. Парень просидел не один год! — Так за дело! — заметил Гриша. — За убийство. Степан сдвинул брови. — Понимаешь, матери — они особенные. Даже если сын много зла совершил, она его все равно любит. — Детей… — пробормотала я, — думала, это оговорка. — Ты о чем? — не понял Саблин. Я посмотрела на мужа: — Лена в разговоре с нами бросила фразу о том, что в случае осуждения Раисы за смерть Ирины никто не вспомнит, как много она сделала для театра, мужа, детей. Детей! Во множественном числе. Обратил внимание на ее слова? — Нет, — признался супруг, — а ты очень внимательна. — Я подумала, что Лена нервничает, вот и оговорилась, — пояснила я, — а вон оно как на самом деле, у нее есть брат-уголовник. — Гриша, что ты можешь сказать о том, за что посадили парня? — продолжал Степан. — Пока ничего, кроме того, что его за решетку сунули, — пробурчал Саблин, — еще не изучал все материалы. — Ладно, дам волю фантазии, — решил Степан, — мы знаем, что мальчик не от Никиты. Его отец — другой мужчина. Режиссер небось не особенно любил пасынка, а когда того арестовали, заявил жене: «Не смей при мне даже имя мерзавца упоминать». Рая, всегда послушная, смирилась. Наверное, опытного адвоката Вите не нанимали, передачи ему не носили. Вычеркнули его из состава семьи. Молодому человеку на зоне несладко пришлось, даже чаю вне столовки не попить. На Никиту он, наверное, не злился. Чужой дядя. А вот мать бросила кровиночку. Витя освободился, и куда ему идти? Он решил с матерью поговорить. Тайком проник в театр, вошел в кабинет… Видит, Раиса спиной к двери стоит. Уголовнику кровь бросилась в голову, он схватил фигурку и ударил тетку. Да только это оказалась Ирина. Поняв, что ошибся, Витя сбежал. — Не узнал мамашу, — рассмеялся Гриша, — ну это из области фантастики. — Они не виделись много лет, — возразил Степан, — да и злость застит глаза. Я встала на защиту версии мужа: — Законная жена и любовница были похожи, обе маленькие, хрупкие. Ада Николаевна до начала совещания позволила себе ехидное замечание: «Леночка, я шла на собрание, смотрю, впереди ваша матушка по коридору идет, какой-то мешок тащит. Я крикнула: «Рая! Не носи тяжести, возраст уже не тот». Она не отреагировала. Догнала ее, взяла за плечо… ба, а это Ирина! Булова с каждым днем становится все больше похожей на Раису. Она прямо ее клон. Всегда ведь была блондинкой! И вдруг! Стала шатенкой, вместо длинных волос — каре, свитер серый, мешок в руке. Рая номер два. Поразительно, на что молодые девушки идут, чтобы роль получить». Я перевела дух и продолжила: — Если Ирина стояла в кабинете спиной к двери, то ее можно было спутать с Раисой. Виктор ударил статуэткой мать и удрал, поняв, что в комнату в любое время может кто-нибудь войти. Едва он скрылся, как в кабинет вернулась Рая, увидела тело, бросилась к нему, закричала. — Но нельзя не учитывать и еще один вариант развития событий, — прервал мое выступление Степан. — Виктор ни при чем. Его и близко у театра не было. Ирина с Раисой повздорили. На пике эмоций Горкина схватила статуэтку, бабах Булову по голове. Та упала и умерла. Раиса перепугалась, заорала: «Помогите!» Елена же, любящая дочь, понятное дело, считает, что мать не способна совершить преступление, поэтому и защищает ее. Вилка, можешь завтра подъехать в театр? — В полдень у меня назначена встреча с режиссером, — сказала я, — меня там ждут. — Никита же в реанимации, как с ним можно встретиться? — удивился Саблин. Я развела руками: — Шоу должно продолжаться. С издательством «Элефант», которому принадлежат права на книги Арины Виоловой, подписан договор. В случае отказа от работы с моей книгой Горкину придется платить неустойку. Спектакль вместо Никиты поставит некто Игнат Бородин. Лена сказала, что он молодой, но уже опытный режиссер, талантливый, получил какую-то премию. — Отлично, — обрадовался Степан, — писательница, которая бродит по офису и закулисью, ни у кого не вызовет удивления. Ясное дело, она хочет познакомиться с театром, подышать его воздухом. Да и желание услышать местные сплетни — это очень по-женски. А ты, Гриша, накопай что сможешь на Виктора. — Иес, босс, — пообещал начальник отдела компьютерного поиска. Я встала. — Поеду домой, авось рукописью займусь. Никак книгу не допишу. Нет в голове интересных мыслей. — Наверное, ты голодна, — предположил Саблин, — если я не поем, то кранты! Ни о чем, кроме жрачки, не могу думать. — Кстати, у нас дома есть ужин или лучше в буфете поесть? — спросил Степан. — Ну и вопрос, — протянул Гриша, — у любой бабы всегда есть еда на плите. Я смутилась. Меня никак нельзя назвать образцовой хозяйкой. Готовить я не люблю и, если уж совсем честно, не умею. Макароны у меня сбиваются в ком, каша всегда подгорает, картошка разваливается. Сложно ли сварить сосиски? Конечно, нет. А у меня они лопаются, выворачиваются в разные стороны. Чтобы Степан не считал меня совершенно косоруким монстром, я покупаю в кафе еду, притаскиваю ее домой и делаю вид, что приготовила котлеты собственными руками. — Если баба к тридцати годам не научилась кашеварить, ей лучше утопиться, — отрезал Саблин. — Вилка, не слушай его, — сказал Степа, — лучше живая жена, чем утопленница. — Ко мне замечание Саблина не имеет отношения, дома холодильник полон вкуснятины, собственноручно мной приготовленной, — соврала я и поспешила на парковку. Пока Степан побеседует с сотрудниками, пока он соберется домой, пока доедет… Я успею купить всякое-разное и накрыть стол. Прекрасно знаю, в каком лесу можно подстрелить готовые пельмени, пироги, котлеты. Невероятно, но пробок на шоссе не оказалось. Весьма удивленная этим обстоятельством, я приехала в ресторанчик около дома и спросила у знакомой официантки: — Нина, что сегодня самое вкусное? — Пирожки с гонобобелем, — отрапортовала та. — С кем? — заморгала я. — Или с чем? — С гонобобелем, — повторила Нина. — Он кто? — поинтересовалась я. — Гонобобель? Зверь? Овощ? Нина зашептала: — Не знаю. Я только заказы на дом принимаю и выдаю. Вера! Вера! Стройная блондинка не спеша подошла к нам.