Испытав какую-то часть адреналина со страху дёргаюсь на месте. — Тайсон, блядь! — воскликнул я, ещё переживая страх от только что происшедшего. — Ты чего пугаешь? У меня чуть сердце в пятки не ушло, — почти шёпотом. Хочу его погладить, но Тайсон уворачивается, и поднявшись со своего места подходит к тумбочке и садиться к кровати Доры укоризненно поглядывая на меня. — И чего это мы так смотрим?! — глядя на псину развожу руки в стороны. Тайсон издал тихий укоризненный рык, и посмотрел на меня положив голову на бок. — Прекрати. Ничего я не задумал. Ещё один такой же рык, и голова Тайсона опустилась в другую сторону. — Ой, хватит мне тут морали читать. Ты ничего не знаешь о моём прошлом чтобы за что-то осуждать. Тем более за эту девчонку. И вообще! За кого ты?! Кто твой хозяин?! Тайсон ещё какое-то время посмотрел на меня, пристально; затем поднялся и вышел из комнаты Доры. Я тоже решил последовать его примеру, а то что-то задержался здесь. Развернувшись, двигаюсь к двери, но растворяя её пошире чтобы выйти резко сталкиваемся с Дорой в пороге. Она распаренная после душа, влажная, и голая, обвернутая лишь белым банным полотенцем – со всего хода врезается мне в грудь, попадая в машинальные объятья. Я молниеносно, управляемый на автопилоте придержал её свободной рукой, чтобы не упала и не ударилась, тем самым плотно прижимая к себе. Она растеряна, испуганно смотрит на меня, пристально; её руки и судорожно вздымающаяся грудь, прикрыта лишь полотенцем плотно соприкасаются с моей, пухлые губы в изумительно идеальном изгибе соблазнительно приоткрыты, небольшой симпатичный слегка курносый носик, раскосые серые чуть потемневшие глаза, миловидный овал лица, длинные мокрые волосы прилипли к влажным участкам тела… Она сейчас настолько соблазнительно выглядит, что моё сознание задвинуло гадкий и коварны план мести далеко на задворки, он практически выветрился из моей головы. Сейчас в венах билось лишь «хочу». Опьянённый её легким древесным ароматом, и близостью привлекательного девичьего тела, мой организм начинает естественным образом реагировать на Дору; в голове соперничало всего две мысли: «нельзя» и «хочу». Да, черт возьми! Чего уж скрывать, я взрослый здоровый мужик со своими потребностями! Я хочу её! Хочу секса, которого не было добрых две недели, это уж точно. И да, Дора симпатична мне. И может быть я бы предпринял попытки сблизиться с ней, но запрет отца будто красной лампочкой «стоп-контроля» мигает над Дорой, словно ромбик над человечком из «Симса». «Бери от жизни всё» — крутанулась в голове излюбленная фраза отца. Она для него словно ориентир по жизни. И вот это моё «нельзя» и «хочу» крутится в голове вместе с этой фразой, разрывая меня этим просто на части. — Прости… неловко вышло, — засмущалась Дора, пытаясь отлипнуть от меня. На её щечках зарозовелся симпатичный румянец, плавно окрашивая краской шею и грудь. Да что ж ты делаешь та, а! Ну почему ты такая красивая!.. Черт! — Ничего… это я виноват: нужно было сразу занести твою сумочку, а я застрял с Тайсоном на кухне вымывая ему лапки. Этот момент загнал нас обоих в неловкое положение и в краску, на время выбивая устойчивую почву под ногами… Глава 21 Глава 21 ЛЁША Улёгшись после душа в постель, я ещё долго лежал и слушал тишину; то как за окном светя фарами уезжали и прибывали машины, тиканье часов, изредка шорканье соседей сверху, шаги Тайсона… Мысли то разрывали меня, то их не было вовсе. И каждый раз, когда меня нагнетало, я запутывался в них как в паутине; и с каждым разом всё больше и больше. Я не знал, как поступить правильно в этой до безумия дурацкой ситуации. С одной стороны, вот она, дочь той из-за которой всё это безумие и началось, здесь, прямо в моих руках, как мушка попала в паутину коварного паука; с другой же стороны я не хочу быть похожим на своего отца; не хочу причинять ей боли. Так как же быть? Поднявшись, я уселся на краю кровати спустив босые ноги на пол. На прикроватной тумбе были отчетливо видны в полумраке небольшие электронные часы с зелёными цифрами, на которых время уже перевалило за полночь. В очередной раз провожу рукой по волосам поднимаюсь на ноги и иду к комоду. Из верхнего ящика достаю небольшое «небесное сердечко» на цепочке. Намотав цепочку на пальцы поднимаю и фиксирую его на уровне своего лица… Шестнадцать лет назад. «— Лёша! Ты снова приехал! — искренне и по-детски обрадовалась мне пятилетняя Дора, маленькая, худенькая, в очках… по словам дяди Ярослава у неё были небольшие проблемы со зрением, но сейчас, кажется, всё в порядке. На тот момент мне было восемь, и я был значительно старше и выше Доры из-за разницы в возрасте. Но несмотря на это Дора достаточно быстро пошла на контакт со мной, ещё при нашей первой встречи. Она увидела во мне своего друга, и того, на кого можно было положиться. Она буквально хвостиком бегала за мной. Куда я туда и она. Так что косячили, и устраивали диверсии мы вместе. И отгребали, естественно, тоже вместе. Но вот последняя наша поездка к её родителям оказалась роковой. Наворовав у соседей две горстки клубники, мы засели под небольшой скирдой сена и потихоньку не спеша поедали эти сочные и сладкие ягоды. Ох и вкусная клубника уродила у деда Пети в этом году! — Слушай, Дора. Не знаю, приеду ли я к тебе ещё когда-нибудь… мои родители так часто ругаются… — Мои тоже, — опечалилась Дора, и опустила взгляд склоняя голову. Я привстал с земли усаживаясь на свои ноги и из кармана своих джинсов достал и на ладошке протянул Доре желто-зеленый коричневатый патрон на цепочке: — Вот, держи. Это тебе на память, чтобы помнила и не забывала меня. — Ух-ты! — серые глаза загорелись искренним интересом и азартом. — А это не опасно? — тут же насторожилась Дора, одергивая руки. — Уже нет. Всё вредное и опасное я из него уже вытащил. Он безвреден, — убеждаю Дору, и она несмело тянет ручки и принимает подарок. — Спаси-и-ибо, Лёша. Ты такой храбрый и смелый. Ты мой самый лучший и единственный друг! Она крепко обняла меня. — Ой. Погоди. Я тоже хочу что-то подарить тебе на память. Отстранившись Дора снимает со своей тоненькой шеи небольшой кулончик «небесного сердечка» на цепочке и протягивает его мне. — Что-ты! Ненужно, — выставляю руки вперед. — Нет. Возьми. Это самое ценное и дорогое для меня, но я хочу, чтобы он был у тебя. Будешь на него смотреть и меня вспоминать, — настаивала на своём Дора. Улыбнувшись, я принял подарок и обнял девчонку в ответ. — Лёша! Лёша, где ты? Мы уезжаем! — через секунду услышал я голос матери. — Лёша! Я почему-то дёрнулся от строгого голоса матери и отстранился от Доры. Но ещё я понимал то, что, приехав домой родители снова будут ругаться. — Агата, прекрати. Твоё поведение неуместно сейчас. Мы в гостях, — отец поймал мать за локоть и развернул лицом к себе. — Мирон… Мне всё это уже надоело. Правда. С меня хватит, — голос матери дрогнул, сходя на нет, а на глазах заблестели слёзы. Спокойно и в то же время брезгливо вырвав свою руку из захвата отца мама подходит ко мне, берет за руку, и уводит к машине, открывает дверь, торопливо подталкивая внутрь. Отец даёт Акиму команду отвести нас домой в то время как он сам остаётся у дяди Ярослава. Аким трогает, и как только мы отъехали от дома Доры, мама закрывает лицо ладошками, но я знаю, что она плачет в немом плаче, скрывая свои слёзы от меня. Мне больно видеть маму в таком состоянии. Когда я вижу слёзы на её глазах мне хочется защитить её, огородить от всего того плохого, что причиняет ей боль и заставляет плакать. Спустя какое-то время домой приехал отец. Но у входа его уже ждал черный чемодан, набитый под завяз его же вещами. — Ага-а-ат?.. Это как понимать? — протянул в пороге отец. — Лёша, сынок. Иди поиграй в своей комнате, нам с папой нужно поговорить, — потрепав меня за волосы мама поцеловала в лоб и мягко подтолкнула вглубь квартиры. Убедившись, что я скрылся в своей комнате и не подслушиваю их, мама продолжила, хотя я отчетливо слышал и видел их в небольшую дверную щель. — Мне это всё надоело… — Что тебе надоело, Агат? — требовательно переспросил отец, делая шаг к матери, но она делает ответный шаг назад. — Это всё. Думаешь я не вижу, как ты на неё смотришь? Очевидно же, что ты её до сих пор хочешь. И лишь Ярослав мешает тебе снова быть с Машей. А как же наши семьи? наши дети? У тебя есть вообще хоть какие-то нравственные ценности? Тебя интересуют лишь твои баньдюки, деньги, и твое положение! Лишь бы только тебе было хорошо! А как же мы, Мирон? О нас с Лёшей ты хоть иногда думаешь? — Постоянно. — Да? Но я почему-то этого не чувствую, — пожала плечами мама, кусая нижнюю губу. — Я не чувствую твою любовь. А вот когда ты смотришь на Машу, в твоих глазах можно увидеть хоть какие-то очертания этого чувства. Только вот понять до сих пор никак не могу, чем же эта вертихвостка заслужила почетное место в твоем сердце? Хотя… — печально, с болью вздохнула мама, — наверное «чем» как раз-таки и понятно. — Агата… — хотел возразить отец, он вдруг увидел всю ту боль в её глазах и понял, как маме всё это время было больно. — Не нужно, Мирон, — перебила его мама. — Я устала от всего этого. Между нами всё кончено. Уходи. Забирай свой чемодан и просто уходи. — Что?! А как же наш ребёнок? Ты хорошо подумала? Ему нужен отец! — О! О ребёнке вспомнил! Надо было раньше думать, милый, когда бегал к ней с расстёгнутыми штанами! Думаешь я не знаю, как ты развлекался с Машкой, пока я вынашивала под сердцем твоего ребёнка! — уже кричит мама с вновь возникшими слезами на глазах. — Так что забирай свой чемодан и выметайся! Проваливай, к чёртовой матери! — Агат… Я признаю свою вину, и осознаю масштаб содеянного… Да я дурак, поступил неправильно, и за это прошу прощения… Но выгонять меня – это более чем неразумно! Мальчишке нужен отец! И я не позволю, слышишь, чтобы «моего» сына воспитывал другой мужик! Я не допущу этого! Ты поняла меня, Агата?! Я уйду, но с сыном видеться ты мне не запретишь! Хочется тебе того или нет, но я буду присутствовать в вашей жизни! Входная дверь звонко захлопнулась за отцом. Он ушёл. Мама начинает плакать плотно закрывая рот ладошкой, обессиленно отходит назад и сползает спиной по стене.» Настоящее время. Я и сам не понял, как оказался в комнате Доры. Смотрю на неё спящую в полумраке, скольжу взглядом по обнажённым участкам её тела, выглядывающих из-под одеяла. Она прекрасна в лунном свете. А я до сих пор стою и не знаю, чего вообще здесь делаю, и, что конкретно хочу сделать. Я как маньяк, наблюдающий за своей жертвой. У её кровати замечаю тёмный силуэт и светящиеся в темноте глаза. — Тайсон, ты? — издаю шепотом. Силуэт двинулся вперед и выходит на свет луны проникающий в комнату через окно. — Что ты тут делаешь? Тебе заняться больше нечем? Но Тайсон лишь укоризненно зыркнул на меня своими сияющими в темноте зелёными глазами, и подошёл ближе к Доре. — Тайсон! Не смей! — гыркнул я на него шепотом.