Лёша недовольно вздыхает, но всё же слушается меня и исполняет наставления врача. Спустя ещё пару дней, я решила сходить в больницу и проверить своё здоровье, так как температура по-прежнему держалась. Самая паскудная: 37,1 – 37,2. Она не сбивалась и не повышалась, просто застыла на одной отметке. Спустя ещё несколько дней, как-то вечерам Тайсон снова начал беспокойно бродить по квартире, не находя себе места начинает жалобно поскуливать. Смотрю на пса, и как раз в этот момент приходит уведомление из клиники с результатами моих анализов. Всматриваюсь в экран телефона и замираю. Перезваниваю доктору, и она подтверждает моё интересное положение. Шесть недель… Обалдеть! Я застопорилась в одном положении от такой информации. И только новый и более тревожный скулёж Тайсона вырывает меня в реальность. Набираю Лёшу, но его телефон отключен. Сердце забилось чаще от волнения. Набираю снова и снова, но автоответчик отвечает одно и тоже. Но вдруг экран моего телефона засветился, но на табло высветило номер Гаги. Быстро отвечаю на звонок. — Дора, я сейчас скину тебе адрес, приезжай, тут твой бывший, он подкупил директора клуба, Лёша в беде! — тревожно тараторит Гага. — Коля, какой клуб? — непонимающе переспрашиваю, вскакивая с дивана, начиная собираться. — Клуб боёв без правил. Дора, быстрее. Пожалуйста. Гага отключается, а следом приходит эсэмэска с адресом, и название клуба, как я поняла: «Клетка». Сука, Коля! Куда ты его втянул! Заблокировав телефон, накидываю кожаную куртку на меху, закрываю квартиру и как можно скорее сбегаю по ступенькам. На улице ловлю первую попавшуюся машину, называю адрес, но дорога от волнения и тревоги кажется бесконечной. Глава 49 Глава 49 ЛЁША — Лёха! Лёха, стой! — кричит мне издалека Гага. Я уже поднялся на ринг, оборачиваюсь на его голос, но я практически его не слышу из-за шумной толпы скандирующую мою кличку ими же и придуманную. Точнее, люди слышали, как меня называл Виктор Юрьевич и подхватили это. — Лёха, это подстава! Лёха, вали оттуда! — всё кричит Гага, но до меня доносятся лишь обрывки его слов, а его самого почему-то удерживает охранник, не позволяя приблизиться к рингу. Хм. Странно. — Ну привет, Боец, любимец публики, — позади слышу голос Данила. Оборачиваюсь и вижу его по ту сторону клетки ринга. Он злорадно и ехидно улыбается, вальяжно заправив руки в карманы своих джинсов, а поверх надета темная толстовка. — Ты? Что ты тут делаешь? — А как ты думаешь? Пришёл установить справедливость. Я вижу, ты так и не понял моего намёка, — ехидно улыбается. — Придётся объяснить доходчивее. Он щёлкает пальцами, металлическая калитка закрывается, сковывая выход массивной цепью. Поднимаю взгляд на моего сегодняшнего соперника и просто застываю от увиденного. Бугай по своим габаритам практически в два раза больше меня. Бля-ядь… Это чё за мутант переросток?!.. Несколько раз он мелькал в рейтинговой таблице клуба, и этот бугай один из фаворитов. Он на вершине рейтинга. Тяжеловес. Ударник. Рост два с копейками. А репутация – одного из грязных и свирепых бойцов. Это пиздец. Мне пиздец! — Как тебе мой сюрприз? Надеюсь оценил, — говорит позади Данил. Раздаётся гонг. Зажимаю капу между зубами, обдумывая как же подступиться к этому амбалу. Его мышцы выглядят как из камня, да и такие же непробиваемые. Я прощупываю его на уязвимые места, но как мне кажется, их походу у него просто-напросто нет. А вот мне уже прилетает чаще. Я выдыхаюсь кружить над этим громилой. Дыхалки не хватает. — Ну что, Боец? До тебя наконец дошло, что чужое трогать нельзя! — всё язвит Данил, подходя ближе к клетке. — Запомни, гадёныш, Дора моя. Моя! — злобно шипит, впиваясь пальцами в металлическую сетку. — Лёша! — слышу встревоженный голос Доры. Она поднимается по ступенькам и волнительно впивается пальцами в сетку. — Господи, Лёша, твоё лицо… На её глаза наворачиваются слёзы при взгляде на меня. — А вот и Заинька моя явилась, — довольно тянет Данил, отстраняясь от сетки поднимаясь с корточек. Дора обращает на него внимание и отшатывается в сторону, словно от удара. — Ну как тебе зрелище, Зайка? — улыбается, указывая легким кивком головы на меня. — Отпусти его. Я знаю, ты можешь это остановить. Данил, пожалуйста. Я сделаю всё, что ты захочешь, просто останови это. Лёша ни в чём не виноват, — говорит она обращаясь к Данилу трясущимся и обречённым голосом. — А кто виноват? Я? — переспрашивает требовательным тоном. — Да, я оступился. Но это твоя подружка виновата, вертела передо мной своим полуголым задом… а ты была далеко, — разводит он руками. — А я мужчина. У меня есть свои потребности. — Но такого терпеть я не буду, — более твёрже отвечает Дора. — Я знаю, — подтверждает Данил, медленно подступая ближе к Доре. Я от волнения за неё поднимаюсь на ноги и цепляюсь пальцами за сетку. — Но именно эта твоя «изюминка» и нравилась мне всегда в тебе Дора. Ты честная. Преданная и верная. Ты не терпишь обмана и предательства, — продолжает Данил. — Дань… Пожалуйста. Я живой человек, а не игрушка. — Дора… — выдыхает он, практически шёпотом. Поднимает руку, и касаясь её щеки ладонью, начинает гладить большим пальцем по щеке. Дора стоит смирно, только судорожно дышит прикрыв глаза. По одной из её щёк заструилась одиноко скатившаяся слеза. — Убери от неё свои руки! — зашипел я, крепче хватаясь пальцами за металл сетки, сжимая желваки. — Ты не сможешь меня простить… да? — спрашивает Данил, ласковым тоном. Дора приоткрывает глаза, и глядя на него лениво качает головой. По её щекам уже с двух сторон медленно скатываются тихие слёзы. Одна за другой, одна за другой. — Я не люблю тебя, Данил. Данил кривиться от этого, но с достоинством принимает ответ. — Ну что ж… в таком случае давай заключим сделку: я отпускаю твоего ушлёпка, но взамен – ты подаришь мне сына. Дора снова качает головой. — Я не могу это исполнить, — говорит она. — Во всяком случае не в первые несколько лет, это точно. — А что так? — издевательски переспросил Данил. — Потому что я уже беременна, — отвечает Дора, и поворачивается ко мне. Она подходит ближе и накрывает мои пальцы с перемотанными костяшками своими, просовывая пальчики в отверстия сетки. — Лёша, это твой ребёнок. На эти слова Данил злобно рыкнул, гневно скривившись. Он хватает Дору поперёк груди и оттаскивает насильно от сетки. Она вскрикивает, и её пальцы соскальзывают с сетки. — Да будет так! — рыкнул Данил. — Я забираю Дору вместе с ребёнком, и воспитаю его, – как своего. Твой выродок будет бегать по моей квартире, и называть меня «отцом», а ты сдохнешь прямо здесь, на этом ринге, сегодня же, — шипит он, крепче подхватывая Дору. — Нет! — вскрикивает Дора, пытаясь вырваться из его захвата. — Отпусти её! Отпусти, слышишь! Уёбок, сука! — я был вне себя от гнева, метался по периметру ринга, как зверь в клетке. — Только тронь её, или ребёнка – голыми руками задушу! И пусть меня посадят, но тебя, гниду, сгною! — Ух! Какие мы эмоциональные! — язвит Данил, довольно улыбаясь. Он щёлкает пальцами, я оборачиваюсь, и тому громиле позади меня бросают полтора метровый кусок массивной цепи.