* * * Прелюдия Человек без имени-1 Санкт-Петербург, декабрь 2033 года Я просыпаюсь в полной темноте. Глаза болят так, словно их выкололи. Холод собачий. Суставы превратились в стальные шарниры. Они ледяные и твердые. Я ощупываю себя руками, чтобы убедиться, что у меня еще есть тело. В глотке пересохло. Атомная пустыня. Штат Невада в утренний час, когда холодно и ящерицы еще дремлют. В голове одни вопросы: «Где я? Что я здесь делаю?» И еще один, самый главный – за что?! Пробую разобраться. Перед глазами красноватая тьма. Сполохи огня. Желтые, красные, зеленые. Это не свет. Увы. Это мой мозг сам придумывает то, чего нет. Где я? Я пытаюсь ощупать стены. Натыкаюсь на какие-то механизмы. Они в ржавчине. Проверяю карманы. Там что-то есть. Вслепую провожу инвентаризацию: 1. Карточка. Квадратный листок картона, с одной стороны гладкий. Кажется, это фотография. Я не знаю, кто на ней изображен. 2. Перо какой-то птицы. Жесткое и грязное, с обломанным кончиком. Я не помню, для чего мне это. Кому нужна такая вещь? Я подношу его к носу и отшатываюсь. Перо воняет. 3. Зажигалка «Зиппо». Холодная, металлическая, выпуклый рельеф на боках. Чувствую легкий запах бензина. Аллилуйя! Это прекрасно. Почти так же хорошо, как запах кофе и теплых круассанов поутру. В Париже, на Монмартре, весной… Звучит так, словно я когда-то был в Париже… Ржавая Эйфелева башня накренилась над городом. Мертвые Елисейские поля заросли рыжей, изувеченной травой. Триумфальная арка изуродована взрывом, от нее осталась только неровная половина. Из болота, в который превратился центр города, торчит корпус огромного военного самолета. Только я ни хрена там не был. Прекрасно. Теперь у меня есть три волшебных предмета. Как в сказке. Осталось найти им применение. Я открываю крышку зажигалки, кладу палец на рубчатое колесико. Чирк! Чирк! Прокручивается колесико. Чирк! Летят искры. Человек пытается зажечь огонь, чтобы осмотреться. Чтобы понять, где находится. Он до сих пор не представляет, что с ним случилось. Человек думает: «Где я?» Он не знает, как здесь оказался. Возможно, человек получил травму, это посттравматическая амнезия, так часто бывает. Амнезия. Так часто бывает. Затылок у меня болит. Я не знаю, что там. Аккуратно трогаю пальцами, они проваливаются в мягкое и влажное. Кровь? В следующий миг меня насквозь пробивает разрядом боли, меня ведет. В последнюю секунду рывком возвращаюсь в сознание. Ловлю сам себя, пережидаю головокружение, чтобы не упасть. Хватаюсь руками за невидимую землю. Холодный пористый бетон отзывается под пальцами. Похоже, в затылке открытая рана. Я снова беру зажигалку. Чирк! Чирк! Вшшш! Пламя неожиданно вспыхивает. Мягким золотистым светом освещает на мгновение все вокруг… От этого света мне почти больно. Я зажмуриваюсь на мгновение. И снова открываю глаза. Освещает лицо человека. Его глаза. Они светлые. Прежде чем пламя погаснет, видно, что это человек с резким рубленым подбородком, выбритой головой и шрамами на лице. Несмотря на ситуацию, в которой оказался, человек улыбается. – Привет, – говорит он огню. – Привет, – говорю я огню. И пламя снова гаснет. Полная темнота, световые пятна на сетчатке глаза. Они в форме язычков пламени. Прыгают. Мелькают. Они везде. Я поворачиваю голову, пятна с легким опозданием двигаются за мной. Значит, я не ослеп. Хоть одна хорошая новость на сегодня. Я подношу зажигалку к носу и чувствую исчезающий горячий аромат. Это прекрасно. Это живое. Запах бензина едва уловим. Возможно, я смогу зажечь огонь только один раз. Может, два. Если повезет. Я убираю зажигалку. Пальцы ощупывают вытертую ткань и засовывают «Зиппо» в карман старых потертых джинсов. Я провожу рукой по своему бедру, чувствуя, как холодят кончики пальцев уцелевшие заклепки. Зажигалка мне еще пригодится. Не стоит тратить бензин сейчас. Оставлю его на крайний случай. Я напрягаю глаза, а затем представляю белые силуэты двух ладоней. Словно они в темноте светятся. Я поднимаю их перед лицом. «Это мои руки». Точно. Ресурс рук не ограничен, они заменят мне глаза. Заодно и согреюсь. «Наши руки не для скуки. Правда, Профессор?», я почти слышу этот насмешливый хрипловатый голос. Я почему-то улыбаюсь при этих воспоминаниях. И вдруг теряю сознание. Я не знаю, сколько прошло времени. Минуты в темноте растягиваются в бесконечность. Когда Бог решил наказать людей, он отнял у них время. Бесконечность плавится и стекает вниз, как расплавленный сыр. Как часы на картине Сальвадора Дали… Хорошая картина. Мне всегда нравился Дали. Но я никогда не думал, что окажусь в его картине.