— Если вы будете хоронить своих мертвых, они уже не встанут, — пояснил Тирион под смех двора. — Лопаты — и крепкие руки, которые будут ими орудовать, — положат конец вашим бедам. Сир Джаселин, позаботьтесь, чтобы добрый брат отобрал в городских темницах потребных ему людей. — Слушаюсь, милорд, — ответил сир Джаселин Байвотер, — но тюрьмы почти пусты. Йорен забрал всех, кто чего-нибудь стоил. — Ну так посадите новых. Или распустите слух, что на Стене дают хлеб и репу — тогда они повалят к вам по доброй воле. — В городе слишком много лишних ртов, а Ночной Дозор постоянно нуждается в людях. Герольд по знаку Тириона объявил, что прием окончен, и присутствующие начали выходить из зала. Но от сира Аллистера Торне отделаться было не так просто. Он остался у Железного Трона, ожидая, когда Тирион спустится. — Думаете, я для того проделал путь от Восточного Дозора, чтобы такие, как вы, насмехались надо мной? Это не шутки. Я видел все своими глазами. Говорю вам: мертвые встают. — Так постарайтесь убивать их понадежнее. — Тирион прошел мимо. Торне хотел поймать его за рукав, но Престон Гринфилд оттолкнул черного брата. — Не приближайтесь, сир. У Торне хватило ума не связываться с королевским гвардейцем, и он крикнул вслед Тириону: — Ох и дурак же ты, Бес. Карлик обернулся к нему лицом: — Да ну? Почему же все тогда смеялись над тобой, а не надо мной? Тебе нужны люди, так или нет? — Поднимаются холодные ветры. Мы должны удержать Стену. — А чтобы удержать ее, нужны люди, и я тебе их дал… ты должен был это слышать, если у тебя уши на месте. Бери их, говори спасибо и убирайся, пока я опять не воткнул в тебя вилку для крабов. Передай мой горячий привет лорду Мормонту… и Джону Сноу. Бронн взял сира Аллистера за локоть и повел к двери. Великий мейстер Пицель уже удалился, но Варис и Мизинец слышали все с начала до конца. — Я восхищаюсь вами еще больше, чем прежде, милорд, — сказал евнух. — Вы одним ударом умиротворили юного Старка, отдав ему кости отца, и лишили вашу сестру ее защитников. Вы даете черному брату людей и тем избавляете город от голодных ртов, но оборачиваете это в шутку, и никто не сможет сказать, что карлик боится снарков и грамкинов. Ловко, весьма ловко. Мизинец погладил бороду. — Вы действительно намерены отослать прочь всю вашу гвардию, Ланнистер? — Не мою, а сестрину. — Королева никогда этого не позволит. — Я думаю иначе. Я как-никак ее брат, и вы, узнав меня получше, поймете, что слов на ветер я не бросаю. — Даже если это ложь? — Особенно если это ложь. Я, кажется, чем-то вызвал ваше недовольство, лорд Петир? — Моя любовь к вам нисколько не убавилась, милорд. Просто я не люблю, когда из меня делают дурака. Если Мирцелла выходит за Тристана Мартелла, она едва ли сможет выйти за Роберта Аррена, не так ли? — Разве что с большим скандалом, — согласился карлик. — Я сожалею о своей маленькой хитрости, лорд Петир, — но, когда мы разговаривали с вами, я еще не мог знать, примут дорнийцы мое предложение или нет. Мизинца это не умиротворило. — Я не люблю, когда мне лгут, милорд. Не надо больше обманывать меня, прошу вас. «Тебя я мог бы попросить о том же», — подумал Тирион, бросив взгляд на кинжал у Мизинца на бедре. — Я глубоко сожалею, если обидел вас. Все знают, как мы вас любим, милорд, и как мы в вас нуждаемся. — Не забывайте же об этом, — сказал Мизинец и ушел. — Пойдем со мной, Варис, — позвал Тирион. Они вышли в королевскую дверь за троном. Мягкие туфли евнуха тихо шуршали по камню. — Знаете, лорд Бейлиш прав. Королева ни за что не позволит вам отослать ее гвардию из города. — Позволит. Ты позаботишься об этом. — Я? — На пухлых губах Вариса мелькнула улыбка. — Да. Ты скажешь ей, что это входит в мой план освобождения Джейме. Варис погладил свою напудренную щеку. — Это, безусловно, объясняет, зачем ваш Бронн разыскивал по всем притонам Королевской Гавани четырех человек: вора, отравителя, лицедея и убийцу. — Если надеть на них красные плащи и львиные шлемы, они ничем не будут отличаться от прочих гвардейцев. Я долго думал, как бы заслать их в Риверран, и наконец решил не прятать их вовсе. Они въедут туда через главные ворота, под знаменем Ланнистеров, сопровождая кости лорда Эддарда. За четырьмя чужаками наблюдали бы неусыпно, — криво улыбнулся Тирион, — но среди ста других их никто не заметит. Вот почему я должен послать туда и настоящих гвардейцев, не только фальшивых… так и скажи моей сестре. — И она ради любимого брата согласится на это, несмотря на все свои опасения. — Они прошли через пустую колоннаду. — И все же утрата красных плащей определенно обеспокоит ее. — Я люблю, когда она неспокойна. Сир Клеос Фрей уехал в тот же день, сопровождаемый Виларром и сотней ланнистерских гвардейцев в красных плащах. Люди Робба Старка присоединились к ним у Королевских ворот, чтобы начать долгий путь на запад. Тирион нашел Тиметта в казарме — тот играл в кости со своими Обгорелыми. — Придешь ко мне в горницу в полночь, — приказал Тирион. Тиметт посмотрел на него единственным глазом и коротко кивнул — он был не из речистых. В ту ночь Тирион пировал в Малом Чертоге с Каменными Воронами и Лунными Братьями, но сам пил мало, желая сохранить ясную голову. — Шагга, которая теперь луна? Шагга нахмурился, приняв свирепый вид. — Вроде бы черная. — На западе ее называют луной предателя. Постарайся не слишком напиваться, и пусть твой топор будет острым. — Топоры Каменных Ворон всегда остры, а топор Шагги острее всех. Когда я срубаю человеку голову, он чувствует это только тогда, когда хочет причесаться, — тогда она отваливается. — Вот, значит, почему ты сам никогда не причесываешься? Каменные Вороны загоготали, топоча ногами. Шагга ржал громче всех. К полуночи замок погасил огни и затих. Несколько золотых плащей на стенах, конечно, видели, как они вышли из башни Десницы, но голоса никто не подал. Тирион — десница короля, и это его дело, куда он идет. Тонкая деревянная дверь раскололась, когда Шагга ударил в нее сапогом. Посыпались щепки, и внутри ахнула женщина. Шагга окончательно разнес дверь тремя ударами топора и вломился в комнату. Следом вошел Тиметт, за ним Тирион, осторожно переступая через обломки. Угли в очаге едва тлели, и спальню наполнял мрак. Тирион отдернул тяжелые занавески кровати, и голая служанка уставилась на него круглыми белыми глазами. — Не трогайте меня, милорды, — взмолилась она, — прошу вас. — Она съежилась под взглядом Шагги, пытаясь прикрыться руками — но рук не хватало. — Ступай, — сказал ей Тирион. — Ты нам без надобности. — Шагга хочет эту женщину. — Шагга хочет каждую шлюху в этом городе шлюх, — пожаловался Тиметт, сын Тиметта. — Да, — не смутился Шагга. — Шагга сделает ей здорового ребенка. — Если ей понадобится здоровый ребенок, она будет знать, к кому обратиться. Тиметт, проводи ее — только без грубостей. Обгорелый стащил девушку с кровати и выволок за дверь. Шагга смотрел ей вслед грустными собачьими глазами. Крепкий тумак Тиметта препроводил служанку в коридор. Над головой орали вороны. Тирион откинул одеяло, под которым обнаружился великий мейстер Пицель. — Что сказала бы Цитадель на ваши шашни со служаночками, мейстер? Старик был гол, как и девушка, хотя далеко не столь соблазнителен. Его глаза с тяжелыми веками, вопреки привычке, были распахнуты во всю ширь. — Ч-то это значит? Я старый человек и верный ваш слуга… Тирион вспрыгнул на кровать. — До того верный, что отправил Дорану Мартеллу только одно из моих писем — а второе снесли моей сестре. — Нет, — заверещал Пицель. — Это поклеп, клянусь, это не я. Это Варис, Паук, я предупреждал вас… — Неужели все мейстеры так неумело лгут? Варису я сказал, что отдаю Дорану в воспитанники моего племянника Томмена. Мизинцу — что собираюсь выдать Мирцеллу за лорда Роберта из Орлиного Гнезда. О том, что я предложил Мирцеллу дорнийцу, я никому не говорил… это было только в письме, которое я доверил тебе. Пицель вцепился в уголок одеяла.