Альберт Бревард все еще был весьма красивым мужчиной – темные волосы, гладкая кожа, ямочка на подбородке, – а серебрившиеся сединой виски добавляли ему представительности. Пахло от отца мятными леденцами, которые он всегда держал в кармане рядом с платком – тот всегда был наготове для разбитого носа или слез из-за грустного фильма. – Ну, наверное, деваться уже некуда, – с улыбкой ответила Мелани. – Ты лучшее, что я создал в этой жизни, Мелли-Джелли. Если этот парень будет тебя обижать, только скажи – пристрелю паршивца из дедушкиного ружья! – Папа! – простонала она. Тот нежно ей улыбнулся. – Поверь, рука у меня не дрогнет. Наконец момент настал. Двери растворились, и все в церкви встали, глядя на невесту в итальянских кружевах, со стелющимся на весь проход шлейфом. В волосах у Мелани был венок из шелковых цветов с вуалью, которую она придерживала кончиками пальцев, чтобы отчетливо видеть жениха и собравшихся друзей и родных. По первому впечатлению Кит здорово нервничал – кажется, еще немного, и даст деру. Однако когда невеста приблизилась, он вдруг так ей улыбнулся, что ее сердце наполнилось любовью, а на глаза навернулись слезы, грозя испортить весь труд Хиллари, кропотливо наносившей сложный макияж. Словно солнце просияло из-за туч, и все тут же стало так, как надо. Однако потом взгляд упал на Теннисон… Мелани едва не споткнулась при виде узкого черного платья и того же цвета шляпки с вуалью, будто разрезавшей лицо пополам. Губы подруга накрасила кроваво-красным… и они не улыбались. Глаз видно не было, оставалось только представлять их холодную ярость за этой темной завесой. Весь траурный наряд в целом смотрелся так до смешного театрально, очень в духе Теннисон, что Мелани чуть не расхохоталась. Однако сдержалась – мама, наверное, умерла бы на месте, если бы дочь учудила нечто столь неподобающее во время священного таинства. Несколько часов спустя, выдержав бесконечную фотосессию и невероятно долгий и запутанный тост шафера, Мелани наконец смогла немного перевести дух. Танцевальный зал загородного клуба преобразился в обеденный, повсюду сверкал хрусталь и белели скатерти, в вазах застенчиво краснели розы нежного оттенка – как-никак она была южанкой, раз тридцать или сорок посмотревшей «Стальные магнолии»[18], и знала, в какие цвета должна быть окрашена свадьба. Они с Китом сидели посередине главного стола, и Мелани чувствовала себя королевой при своем короле. Оба пили «Дом Периньон» из хрустальных бокалов и с трудом успевали что-то поклевать между лившимися на них потоком добрыми пожеланиями. Мелани как раз откусила кусочек торта с заварным кремом и кокосовой стружкой, когда снова увидела Теннисон. Вуаль исчезла, зато обтягивающее платье мало что скрывало. В отличие от Мелани, Теннисон природа формами не обделила. И за последние годы они стали еще выразительнее. Бывшая подруга сидела, не спуская глаз с молодоженов, и потягивала мартини из уже наполовину опустевшего бокала. За столиком она была одна – оставалось только гадать почему. Кто захочет сидеть рядом с бывшей подружкой жениха… да еще и в таком убийственном наряде? Убийственном – да как бы не в прямом смысле. Понятное дело, никто не хотел сейчас подвернуться ей под руку. Один из друзей Кита по студенческому братству все же плюхнулся рядом и зашептал что-то ей на ухо, нахально ухмыляясь. Однако Теннисон едва шевельнула губами, как улыбка парня исчезла, а сам он поспешно ретировался. – На что смотришь? – спросил Кит, нежно целуя невесту в шею. Гости должны были бы умилиться романтичности жеста, и сама Мелани в любое другое время оказалась бы на седьмом небе от счастья. Однако это проявление любви заставило ноздри Теннисон раздуться. Залпом опрокинув остатки коктейля, она грохнула бокал на стол. Кит тем временем и сам понял, куда смотрит невеста. – Я тоже видел. Не нужно было ее приглашать. – Кто же знал?.. Господи, разоделась как на похороны. Или в бордель. Или на похороны в борделе, – попыталась пошутить Мелани, отрывая взгляд от Теннисон и переводя его на Кита. – Похоже, она в бешенстве. Как думаешь, устроит сцену? Тот улыбнулся и мило чмокнул невесту в нос. – Не-а. Ты же знаешь Теннисон. Она обожает театральщину. Вот и заявляет о себе, чтобы потом все об этом говорили. А сама наверняка исчезнет раньше, чем заиграет музыка. Увы, ничего подобного не случилось. Молодые покружились в своем первом вальсе и потом еще около часа провели на танцполе с друзьями по колледжу, дядей Джеймсом и несколькими девчушками, которые в церкви несли цветы перед невестой, – те, кажется, веселились больше всех. Все это время Мелани то и дело ловила на себе взгляды бывшей подруги, неизменно с бокалом в руке и хмурой гримасой на лице. Близились проводы невесты и жениха… Сперва Мелани бросала букет. Его поймала кузина Лидия, отпихнув свою родную сестру Дейдре, к всеобщему смеху. Причем Теннисон не встала вместе с остальными незамужними девушками, – отошла в сторону с равнодушным и скучающим видом. Потом кто-то подставил стул жениху и вручил ему микрофон. – Итак, народ, подходите поближе. Вы ведь в курсе, что это значит, да? Тому, кто поймает подвязку, обломится сегодня ночью секс! Э, нет, стоп – это я его получу! Кит со смехом притянул Мелани к себе, усадив боком на колени. Та, хоть и закатила глаза, тоже не смогла удержаться. Мать, конечно, будет недовольна подобными вольными высказываниями при друзьях, но ведь это же правда! Секс сегодня ночью у Кита и правда будет! Он приподнял подол платья невесты, открыв ее ноги, и подвигал бровями вверх-вниз, вызвав новый взрыв смеха у собравшихся. – Ну-ка, подержи, дорогая. Мелани взяла микрофон, а группа заиграла какую-то фривольную мелодию. Новоиспеченный супруг подхватил настрой, оттянул атласную подвязку и щелкнул ей по бедру. Потом принялся медленно стягивать ее вниз, притворно обмахиваясь ладонью и утирая пот со лба. Его друзья по студенческому братству разразились свистом. Мелани залилась краской прилично случаю. – Как же мне повезло! – нагнувшись, произнес в микрофон Кит. Наконец, стянув атласную туфельку, он снял подвязку. – Ну слава богу! – с гримаской сказала в микрофон Мелани. – Я чуть не заснула! Все разразились приветственными криками, и в этот миг никого счастливее ее не было на свете. Жених смотрел на Мелани снизу вверх влюбленными глазами, а друзья и родные радовались их счастью. – Ладно, слезай – пора избавиться от этой горячей штучки, – шутливо проговорил Кит. Мелани потянулась поцеловать его и соскользнула с коленей. Почувствовав вдруг, что сзади кто-то стоит, обернулась… Теннисон, отпихнув ее, схватила микрофон. – Тенн… – начал было Кит. Она толкнула его обратно, задрала подол платья и, оседлав жениха, запрокинула ему голову и впилась в губы поцелуем, больше похожим на наказание, чем на ласку. Кит беспомощно задергал руками. Все вокруг так и ахнули. Некоторые поспешили на помощь, но остановились, не зная, что предпринять. Мелани их понимала – она тоже застыла на месте, ошеломленная. Прошла секунда, две, три… Наконец Теннисон оторвалась и подняла голову. – Просто хотела, чтобы ты вспомнил, чего тебе будет не хватать сегодня ночью. Потом встала, взяла микрофон и добавила: – Кстати, папа Мелани – звезда гей-порно, известный как Хог Большой Рог. Советую посмотреть его фильмы. Особенно рекомендую «Ковбой хоть куда». Бросив микрофон на колени Киту, она зашагала прочь. Мелани будто монтировкой по голове ударили. Теннисон всем выболтала их страшную тайну! Тайну, которую поклялась на мизинцах никогда никому не рассказывать! Секрет, который добрый, милый отец Мелани хранил больше двадцати лет. Позор, который давил на него тяжким грузом. И Теннисон вот так легко это выдала! – Прекратите! – обернулась Мелани к видеооператору, который по-прежнему вел съемку. Всеобщий шок был буквально осязаемым. Повернувшись, она увидела удаляющуюся спину подруги, а затем – лицо отца. Тот выглядел так, словно его вот-вот вырвет. Мелани знала его тайну, потому что однажды они с Теннисон случайно раскрыли ее, распаковав посылку – с наклейками, как они думали. И, конечно, посмотрели видео – искушение было слишком велико. Увиденное травмировало их детскую психику, а когда до них дошло, что там еще и папа Мелани, обе расплакались. Сунув кассету обратно, они заклеили коробку и подкинули ее обратно на крыльцо. А потом поклялись никогда больше не вспоминать об этом. Позже, уже во время учебы Мелани в колледже, отец рассказал ей и Хиллари обо всем. Он в те времена страшно нуждался. Доев последний кусок колбасы и последний крекер, купленные в гастрономе, и оставшись с тридцатью шестью центами в кармане, он решил воспользоваться своей смазливой внешностью и спортивной фигурой, чтобы было на что жить самому и посылать родным. Отец Альберта бросил семью, когда тот был еще ребенком; мать едва сводила концы с концами, выплачивая закладную за ферму и пытаясь прокормить младших детей. Альберт был не рад такой подработке, но и не мог отказаться от денег. Став успешным врачом-хирургом и заведя собственную семью, он потратил немало времени и средств, чтобы отыскать и уничтожить те старые записи семидесятых годов. Всего «Хог Большой Рог» снялся в пяти фильмах, играя индейца в манерных порно-вестернах. Упоминания о нем все еще можно было найти на некоторых интернет-сайтах, посвященных ретро-фильмам «для взрослых», однако в остальном память о том отчаявшемся двадцатидвухлетнем студенте практически стерлась. Вряд ли кто-то узнал бы в долговязом длинноволосом юнце сегодняшнего респектабельного доктора. Отец сказал тогда, что это их семейная тайна, но он хотел, чтобы подросшие дочери ее знали. Он и не догадывался, что Мелани уже все известно. Однако теперь… теперь… о Господи! Мелани прикрыла рот ладонью, глядя, как отец поспешно выходит из комнаты. Гости переглядывались, вслух возмущаясь совершенно безумной выходкой Теннисон. Однако в их глазах читался вопрос – правда, что ли?.. Кит поднял микрофон, сунул подвязку в карман пиджака и дал знак музыкантам. Те заиграли какую-то старую мелодию, а Мелани поспешила к матери и сестре. Энн Бревард, с лицом пепельного цвета, схватила младшую дочь за плечи и прошипела: – Откуда она знает? Та открыла было рот, потом закрыла. У Хиллари в глазах стояли слезы. – Мелани?! – Голос матери стал ледяным. – Мы узнали еще детьми. Открыли посылку – думали, там наклейки, которых мы ждали, а вместо них нашли внутри кассету. Мы тогда толком не понимали, что это, и посмотрели… Мама, мне так жаль! Теннисон поклялась, что никогда никому не расскажет! Она обещала! Энн, ухватившись за свое жемчужное ожерелье, зашаталась, будто вот-вот упадет в обморок. Хиллари придержала ее за плечо, но та стряхнула руку. – Не трогай меня! – Мама, я думаю… – Ведем себя так, будто это все неправда, – лихорадочно прошептала мать. – Надо собраться и стоять насмерть! Найдите кто-нибудь отца – ему нельзя сейчас просто уйти с виноватым видом. Мелани, чувствуя на себе взгляды гостей, притворно рассмеялась, обняла сестру и приблизила губы к ее уху: – Отыщи папу. Верни его сюда. Та кивнула. Мелани подошла к Киту и сказала, чтобы все слышали: – Так и знала, что она что-нибудь устроит! Поверить не могу, до чего некоторые могут дойти, лишь бы напакостить другим. Окружающие заинтересованно прислушивались. Кит выглядел озадаченным. – О чем вообще она говорила? Что еще за гей-порно? Серьезно?! Ему обязательно нужно было задать этот вопрос при всех? Неужели непонятно, что тему нужно просто игнорировать?! Мелани закатила глаза. – Идиотские выдумки Теннисон. Отец похож на одного придурка из порно семидесятых. Мы с ней как-то нашли одну видеокассету и… ну, ты знаешь Теннисон. Кажется, машина уже подъехала. Пора, наверное, прощаться? Кит кивнул. – Мне жаль, что так вышло, милая. Друзья высказались в том же духе, но Мелани знала, что все они только и будут говорить, что о выходке Теннисон. И, разумеется, едва добравшись домой, сядут за компьютеры и вобьют в поисковике «Хог Большой Рог». И кое-кто поймет, что те слова – правда. Пойдут слухи, сплетни… Репутация отца в одночасье может быть уничтожена только потому, что Теннисон – это Теннисон. Потому что она не в силах смириться с тем, что Мелани досталось что-то, чего нет у нее… Новоиспеченный супруг взял ее за руку, однако радость, бурлившая в душе весь вечер, уступила место разлившемуся внутри ужасу. Отныне все изменилось. Когда они станут вспоминать свою свадьбу, то будут думать только об одном – как Теннисон превратила ее в кошмар. С тех пор семья Бревардов уже никогда не была прежней.