Ноа пошаркал ногами, не двигаясь с места. – Просто проверял, как ты. Мелани села в постели. Комната слегка покачнулась. – Я в порядке, милый. – Ты теперь ляжешь в больницу? У Хантера Элака мама после срыва на месяц туда загремела. Мелани приглашающе похлопала рукой по кровати. Ноа послушно пересек спальню и неловко сел рядом. – Со мной все нормально. Наверное, я просто не понимала, как тяжело далась потеря тети Хилли, да и остальное разом навалилось. Днем мы немного повздорили с папой, в итоге все вылилось в такое… происшествие. Ничего, теперь все в порядке. Ноа стиснул кулаки. Из двух детей Мелани он всегда был более чувствительным, чаще беспокоился и переживал. – Я просто волнуюсь… Папы вообще нет дома. Где он? – Думаю, он сегодня ночует в отеле, – ответила Мелани, решив говорить все как есть. Было, конечно, искушение сгладить углы, притворившись, что дело не так уж плохо, однако ей не хотелось покрывать Кита. И врать сыну. – Вы разведетесь? – Тот понизил голос почти до шепота. В вопросе сквозило тщательно скрываемое беспокойство. Она откинула рукой волосы со лба Ноа. – Честно говоря, не знаю. Мальчик мотнул головой. – Ты серьезно? Мелани опустила руку и погладила его по спине. – У нас с твоим отцом сейчас непростой период. Это не значит, что мы обязательно разведемся, но я не могу обещать тебе, что ничего подобного не случится. Думаю, лучше говорить правду. Ты уже достаточно большой, чтобы понимать: иногда просто ничего не получается исправить. – Да, наверное. – Если честно, взрослая жизнь – довольно паршивая штука, Ноа. – Угу. Когда такое вот, как сейчас, происходит, я думаю, что уж лучше оставаться ребенком, которому не нужно принимать всякие решения. Наверное, не круто в таком признаваться, но я слегка нервничаю из-за колледжа – что придется уезжать так далеко… – Все из-за этого переживают. И ничего, справляются. Хотя уезжать далеко не обязательно, есть колледжи и поблизости. Отчасти Мелани хотелось бы, чтобы сын остался с ней. Эгоистично? Да, но пусть хоть кто-то будет рядом. Сейчас она чувствовала себя одиноко и потерянно как никогда. Если Ноа по-прежнему станет разбрасывать по дому свои бутылки с водой и забывать выключать телевизор, то хоть что-то сохранится от прежней, нормальной жизни. А Мелани ни в чем так не нуждалась, как в этом. Сын пожал плечами и, откинувшись назад, лег на спину. – Ну да, наверное… – У нас еще будет время об этом подумать. Я только хочу сказать, что тебе не нужно за меня волноваться. Я в порядке, – сказала Мелани. И тут же осознала, что нарушила обещание, соврав сыну. Однако когда-нибудь все так и будет. Пусть сегодня муж спит в отеле, а дочь с ней не разговаривает из-за нападения на будущую свекровь, главное – не опускать руки. Сдаются только слабаки. Вероятно, эту уверенность она унаследовала от матери. Мелани погладила сына по голове, по шелковистым каштановым волосам. От него пахло как от типичного подростка – соленым потом, жаром тела, немного мокрой псиной и поверх всего дезодорантом. Ноа закрыл глаза и уснул, завалившись поперек кровати и свесив ноги. Передвинувшись на сторону Кита и взбив подушку, Мелани наконец расслабилась и позволила успокоительному подействовать. На следующее утро ее разбудил струившийся из окна солнечный свет. В голове было только две мысли: во-первых, сегодня ее дочь выходит замуж за сына Теннисон, а во-вторых, сегодня все узнают, что Кит бросил Мелани – и придется как-то с этим справляться. Ноа исчез – видимо, проснувшись ночью, тихо ушел в свою спальню. В прачечной лаяла Поппи, требуя, чтобы ей открыли. Мелани взглянула на часы и удивилась, увидев, что уже почти десять. Она не просыпалась так поздно с тех пор, как после рождения Ноа к ним на время переехала мать Кита помогать с ребенком. Выбравшись из постели, Мелани почистила зубы и набросила на себя халат. Выпустив Поппи и насыпав ей в миску корма, женщина почувствовала, что ей нужен утренний кофе. Прошлепав в кухню, она, к своему удивлению, обнаружила перед кофемашиной дочь, раскладывающую яичницу на две тарелки. – Эмма? – Доброе утро, мам, – откликнулась та. В ее тоне, хоть и немного напряженном, не осталось и следа от вчерашнего сердитого раздражения, когда Эмма буквально сгрузила мать в спальню, перерыла шкафчик в ванной, где хранились лекарства, и заставила принять успокоительное. – Доброе. Что ты здесь делаешь? – Мелани опустилась на табурет. Мысль о кофе при виде дочери тут же испарилась. С ней будет далеко не так просто, как с Ноа… – Зашла убедиться, что ты не бросаешься на стены и не пытаешься утопиться в ванной. Эмма достала из буфета чашку и наполнила благоуханным кофе, плеснула заменителя сливок и протянула матери. Потом выставила на стол тарелку с покрытой сыром яичницей. – Я понимаю, ты расстроена… Мелани сделала большой глоток. Кофе был превосходный – Эмма всегда гордилась своим умением его варить. Взгляд упал на чашку, купленную в Диснейуорлде во Флориде десять лет назад. Замечательный тогда выдался отпуск! Дочь с косичками, крем от загара, альбомы, чтобы собирать автографы персонажей, мягкое мороженое со вкусом ананаса… Словно это было в другой жизни. В другом мире. – Расстроена, но гораздо больше я беспокоюсь за тебя. То, что произошло вчера… Теннисон вполне могла обратиться в полицию, потребовать тебя арестовать. Ты пыталась ее задушить. И поставила ей фингал. – Серьезно? В смысле, я знаю, что слегка слетела с катушек. Но чтобы фингал?.. И это перед свадьбой! Боже, Теннисон, наверное, в бешенстве!.. Мелани чуть было не улыбнулась, но Эмма тут же это заметила. – Не смей думать, что в этом есть что-то смешное! Ты вела себя как ненормальная и испортила мой девичник. Нас выставили! То есть мы вели себя неприемлемо даже по меркам травести-шоу! – По крайней мере, будет что вспомнить, – заметила Мелани, делая еще глоток. Эмма придвинула табурет, грохнула на стол свою тарелку и поставила рядом чашку с чаем. – Я еще не готова успокоиться, мам. – Ну извини. Несколько минут они сидели молча, отхлебывая из чашек и ковыряя яичницу. Мысли у обеих были, несомненно, одни и те же – как исправить то, что натворила накануне Мелани. Наконец Эмма кашлянула. – Это правда, что папа ушел? Мелани сглотнула, не отрывая глаз от пятнышка, где отслоился лак на мизинце. – Не знаю. Наверное. – Почему? Непростой вопрос… И как же на него ответить? Сказать Эмме, что Кит хочет еще больше «сблизиться» с Шарлоттой? Или что это, возможно, из-за нежелания Мелани заниматься с ним сексом почти каждую ночь? Может, дело не только в сексе, а в чем-то еще. Например, в том, что Мелани скучная и зажатая или просто уже не такая молодая и красивая, как раньше. Другими словами, она и сама не понимала, почему Кит решил бросить налаженную жизнь, которую они строили вместе и любили до тех пор… ну, пока оба в ней не разочаровались. Как сказать дочери, что, возможно, охладела к ее отцу, хотя и не уверена – просто за горем из-за смерти сестры, свадебными хлопотами и ненавистью к Теннисон муж отошел на второй план? Так что пришлось ограничиться коротким: – Все сложно. – Неужели? Мам, это не ответ. – Другого у меня пока нет. Я не знаю точно, почему он ушел. Последнее время у нас все было непросто. – Значит, развод? В один голос с Ноа. Мелани вспомнила, как сама задавалась тем же вопросом, когда тайна ее отца была раскрыта, и мать с холодной яростью пилила его из-за той ошибки, буквально вытягивая из него кишки, а потом начала просто игнорировать. Даже переехала на несколько месяцев в отдельную спальню. Мелани тогда тоже боялась, что они могут развестись. Наверное, это худший кошмар каждого ребенка, когда рушится основание, на котором построен твой мир. – Твой папа хочет больше свободы. Что бы это ни значило… Возможно, то, что сейчас он мягко придерживает голову Шарлотты, которую трахает, прижав к спинке гостиничной кровати. «Свобода» для мужчин означает прелести холостяцкой жизни, а у Кита под рукой готовая на все шлюха, которая с радостью даст ему то, чего он не получал от жены. – Так из-за чего ты набросилась на Теннисон? Мне казалось, у вас все налаживается. За последние месяц-два вы стали почти друзьями, а потом вдруг раз и… – Эмма щелкнула пальцами. – Это касается только нас двоих. – Ни хрена подобного. – Эм! – укоризненно произнесла Мелани. Ей очень хотелось курить. Неужели уже появилась серьезная зависимость от никотина? Пора выкинуть пачку и завязать. Нельзя оправдывать стрессом привычку, которая в итоге может убить. Пример Хиллари наглядно это показал. – Я серьезно. Никого, кроме нас, случившееся не касается. – Ну, я, в принципе, и так поняла, что к чему. Как и все, кто играл там в бинго. По-твоему, Теннисон убедила папу тебя бросить. Да, Мелани, очевидно, выкрикивала эти слова несколько громче, чем намеревалась. Она не помнила, что именно, но явно какие-то обвинения. Точно ей было известно одно – весь вечер она пыталась делать вид, что все в порядке, а внутри эмоции бурлили, пока не взорвались. Еще и Теннисон постоянно смотрела на нее недовольно – мол, портишь все веселье. И донимала со своим «да что с тобой сегодня?», только подливая масла в огонь. – Теннисон сделала то, что у нее получается лучше всего, – сунула палку в муравейник и разворошила его.