– Ты ослеп? Посмотри на аэродром, целых самолетов не осталось, твои товарищи убиты. А немецкие самолеты, что прошли в сторону Минска, видел? В небе снова послышался гул моторов. Андрей и механик подняли головы. Мимо разгромленного аэродрома, на восток, тянулись пикировщики «Ю-87», это была другая группа, прежние не успели бы обернуться так быстро. – Снимай маскировочную сеть, помоги запустить! Топливо есть? Патроны? – На самолете две пушки «ШВАК». Самолет «И-16» имел несколько серий, с каждой были какие-то улучшения. На первых стояли два пулемета винтовочного калибра, на поздних – авиационные пушки калибром 20 мм. Механик решился, стянул сеть. Андрей забрался в кабину, стоя застегнул на себе лямки парашюта. Он, как правило, лежал в ковше сиденья. Потом привязные ремни. Механик уже проворачивал винт самолета. Обычно это делали двое. – Контакт! – Есть контакт! – От винта! Мотор схватил, запустился, выбросив облако сгоревшего топлива. Андрей выждал несколько минут, пока температура масла достигла отметки девяносто градусов. Потом развел руки в стороны. Жест обозначал – убрать колодки! Механик выдернул за веревки колодки, поднял большой палец. Андрей дал газ и начал разгон, прямо со стоянки, поперек ВПП. У «И-16» мощный мотор и длинной полосы не надо. «Ишак» в управлении строг, отвлекаться нельзя. Короткий, лобастый, очень маневренный, но требовал опытной твердой руки, иначе легко срывался в штопор, из которого выходил неохотно. Вот уже поднят хвост, скорость растет, ручку слегка на себя, истребитель оторвался от земли. Правой рукой Андрей начал крутить лебедку уборки шасси. На «И-16» она была механическая, тросовая. Если шасси не убрать, сопротивление воздуха не даст набрать максимальную скорость. А еще надо следить за температурой масла и головок цилиндров, чтобы вовремя открыть жалюзи, дать обдув воздуха больше. Никакой автоматики, сигнализации. Летчик должен быть занят боевой работой, а «И-16» требовал много внимания к себе. Андрей еще подумал, что совершает ошибку, взлетая в одиночку. Надо бы парой, иначе хвост получится без защиты. Но есть ли на аэродроме второй целый самолет и второй пилот? Андрей дал максимальный газ, задрал нос самолета, набирая высоту. Глава 7. «Воздушные бои» Под удар немецкой авиации в первый день войны попали 66 аэродромов Западного военного округа. Военная авиация округа имела 4226 истребителей против 1680 на ее участке, причем (по разным данным) от полутора до двух тысяч из них были самолеты новых типов – «Як-1», «ЛаГГ-3», «МиГ-3». Казалось бы, много. Но почти никто из пилотов не был обучен полетам на новых машинах, первые вылеты осуществили на старых самолетах. В результате большинство из уничтоженных немцами составили истребители новые. Западный военный округ 22 июня, за один день потерял 738 самолетов, а сбил немецких 143. Потери распределились так: 528 сгорели при налетах вражеской авиации на земле; сбито зенитной артиллерией 18, сбито в воздушных боях 133, не вернулись с боевого задания по неизвестным причинам 53; 1 самолет взорвался при взлете, 2 – потерпели аварии при взлете и 3 – совершили вынужденные посадки. Критическую роль сыграла близость аэродромов к границе, большая их часть располагалась от 8 до 30 километров от границы, скученность на аэродромах, плохая маскировка или ее полное отсутствие, потеря управления авиацией со стороны командования – радиосвязь была развита плохо, раций катастрофически не хватало. А проводная связь была вечером 21 июня нарушена диверсантами. Кроме того, все военные аэродромы имели взлетно-посадочную полосу грунтовую и только один аэродром – бетонную, в Балабанове, под Оршей, в 550 километрах от границы. Несмотря на полный газ, «Ишак» лез вверх медленно. По техническим характеристикам, самолет набирал высоту 3000 метров за 3,2 мин. Набирать такую высоту Андрей не собирался, пикировщики обычно летали на двух – двух с половиной километрах. Наши военные до войны ошибочно считали, что в грядущих войнах бои будут проходить на значительно больших высотах, 6–7 километров, поэтому поставили авиаконструкторам задачу сделать высотные истребители. А для них нужны нагнетатели воздуха или компрессоры, это лишний вес, снижение скороподъемности и маневренности. Ошибки военных привели к поставке в войска истребителей «МиГ-3», «ЛаГГ-3», которые уступали немецким на высоте 2–4 км, на которых происходили большинство воздушных боев. Андрей сталкивался в Испании с «лаптежниками», знал их сильные и слабые места. Задняя верхняя полусфера простреливалась задним стрелком и потому подобраться поближе, чтобы сбить «Ю-87» наверняка, надо было из нижней полусферы, сзади. Причем обстрелять надо быстро и уйти, поскольку «Юнкерсы» всегда летают группами, и Андрея могут обстрелять с других самолетов. Первая атака получилась удачной. Подобрался снизу к ведущему. Обычно это самый опытный пилот. Поймал в прицел центроплан, это место, где крылья соединяются с фюзеляжем, нажал гашетку на ручке. На «И-15» и «И-16» в Испании эти истребители имели вооружение пулеметное. А когда Андрей нажал гашетку, самолет затрясло. Две крыльевые пушки создавали большую плотность огня. Такого эффекта Андрей не ожидал, трассеры вонзились в брюхо «лаптежника» и угодили в бензобак или бомбоотсек. Самолет взорвался. Огонь, дым, во все стороны полетели обломки. Андрей ручку до отказа влево и от себя, ушел с полупереворотом. Пикировщики шли без истребительного прикрытия, не рассчитывая на атаки истребителей ВВС РККА, так как сами видели, что на наших аэродромах стоят сгоревшими множество самолетов. А тут неприятный сюрприз. Для Андрея удача. Но он точно знал, что у него времени мало, минут пять от силы. На всех немецких самолетах стояли радиостанции. Сейчас пилоты «Ю-87» свяжутся со своим командованием, а то и напрямую перейдут на частоту радиосвязи истребителей, и подмога подоспеет быстро. Их истребители летают парами и четверками, и одиночному «Ишаку» не выстоять против пары. Надо ухитриться сбить еще один «лаптежник», расстроить строй пикировщиков, еще лучше заставить их сбросить бомбы в чистое поле, сорвав задание, и удирать самому. Еще есть бензин и боеприпасы, но драться до конца не стоит. Видел он, как немцы расстреливают летчиков на парашютах из сбитых самолетов. Если в Первую мировую войну противники еще являли рыцарские качества, то к сороковым годам начисто их утратили. «Лаптежники», на глазах которых произошел взрыв ведущего, рассыпали строй, стали разворачиваться, сбрасывать бомбы. Каждый из пилотов думал – война только началась, надо дожить до победы, ведь сам фюрер обещал своим воинам дать землю, богатые украинские черноземы. Андрей атаковал «Ю-87», тот неудачно повернулся боком, и пушечная очередь пришлась по кабине. Почти на всех самолетах всех стран имелись бронированные спинки, сиденья и бронестекло спереди. Боковую бронезащиту имел только советский штурмовик «Ил-2», фактически кабина была целиком бронекапсулой. Андрей явственно видел разрывы снарядов в кабине. Пилот был убит, пикировщик перешел в неконтролируемое падение. Наблюдать за ним было некогда, ибо с одного «Юнкерса» бортовой стрелок открыл огонь, и дымная трасса трассирующих пуль прошла рядом. Он инстинктивно отвернул в сторону. «Лаптежники», облегчившись от бомбового груза, уходили на запад. Он успел догнать еще одного, пушечным огнем ударил по кабине, убив стрелка. Немного подправил положение самолета, намереваясь сбить пикировщика. И увидел, как от тучи, с превышением на тысячу метров, на него пикирует пара «худых». Такое прозвище получили «Ме-109» за узкий фюзеляж. На вертикалях, особенно в пикировании, тягаться с «худыми» «И-16» не мог, не хватало мощности мотора, скорости, скороподъемности. Резко отвернул от «лаптежника» и развернулся к аэродрому. По его прикидкам снарядов к пушкам оставалось на две-три коротких очереди. Газ максимальный, мотор ревет, а «Мессеры» догоняют. Рядом с «Ишаком» прошла трасса. Андрей подработал элеронами и ручкой, делая плавное скольжение на крыло. Он уже применял такой трюк раньше. Противник прицеливается, вот уже цель в перекрестье, готов нажать на гашетку, а чужой самолет плавно уходит с прицельной сетки в сторону. Пилот «Мессера» подправляет рулями направление прицеливания, Андрей спиной чует, сейчас немец откроет огонь, и снова скользит на крыло. Андрей снижался, это позволяло держать скорость. Но все равно «худые» не только висели на хвосте, а приближались, пытаясь взять в клещи. Конечно, у «Ишака» максимальная скорость 463 км/час, у «Мессера» почти на двести километров выше. Для истребителя очень много. Истребитель – это скорость, маневренность, огонь! Выстрелов за ревом моторов Андрей не слышал. Истребитель вдруг затрясло, на конце левого крыла появились пробоины. Андрей обернулся. Слева и справа за хвостом, на удалении не более ста метров, висели оба «Мессера». Концы винтов белые, как опознавательный знак эскадры. Андрей отдал ручку от себя, войдя почти в вертикальное пике. С трудом вывел истребитель в горизонтальный полет у самой земли, от струи винта полегла трава. А один из немцев вывести свой истребитель из пике не смог. Маневренность «Ме-109» хуже, чем у «Ишака». С размаху врезался в землю плашмя, развалился на части и вспыхнул. Второй «худой» увернуться от столкновения с землей успел, но едва-едва. Не искушая больше судьбу, набрал высоту и скрылся в западном направлении. Андрей перевел дух, по спине текли струйки холодного пота. При вылете с аэродрома он засек направление и сейчас держал курс на него. Вылетел он ровно час назад. Вышел к взлетно-посадочной полосе точно. А на ней несколько мотоциклов с колясками – немецкая разведка! Поскольку форма на них серая, а не зеленая, как в РККА. Андрей с ходу обстрелял мотоциклистов, сделал разворот и снова ударил, на этот раз из пулеметов. Больше никто из фигур не шевелился. Прошелся вдоль полосы, а из-за деревьев на краю аэродрома выползает полугусеничный бронетранспортер. В Красной Армии таких нет, да и черно-белые кресты на боках не дают повода для сомнений. Развернулся, зашел сбоку, открыл огонь из пушек. На бронетранспортере броня тонкая, защищает от пуль стрелкового оружия и осколков. Андрей видел попадание снарядов, потом вспышка, полыхнуло пламя, потянулся черный дым. Непонятно, захвачен уже аэродром или это только разведка? Однако садиться расхотелось. Набрав высоту, направил самолет курсом девяносто, строго на восток. Теперь вопрос в том, что случится раньше – кончится топливо или он увидит аэродром? Взлетно-посадочную полосу увидел прямо по курсу через десять минут лета. С ходу приземлился, а в конце пробега двигатель чихнул и замолк. Стало слышно, как шуршат по гравию колеса шасси. Самолет замер. Потрескивали, остывая, цилиндры двигателя. – Убирай аппарат! – закричал механик в комбинезоне. – Сейчас наши на посадку зайдут! Андрей отстегнул привязные ремни, встал в кабине, расстегнул лямки парашюта, выбрался. Вдвоем, упираясь в крылья, оттолкали истребитель в сторону от ВПП. Послышался гул моторов. На посадку один за другим приземлялись бомбардировщики «СБ». Расшифровывалось название как скоростной бомбардировщик. Звучало как насмешка. Он уже давно морально устарел и скоростные характеристики утратил. Вот «Пе-2», «ТУ-2» и «Су-2» действительно были на уровне, но было их крайне мало. К тому же экипажи были плохо обучены. Немецкие «Ю-87» бомбили с пикирования очень точно, могли поразить одной бомбой танк в капонире или пушку. Экипажи «Пе-2» бомбили по старинке, с горизонтального полета, но точность попаданий была посредственной. Такое бомбометание годится для обработки по площадям. Первым широко начал применять бомбардировку с пикирования летчик Полбин, в дальнейшем полковник и Герой Советского Союза. Самолеты «СБ» на пробеге прокатывались мимо Андрея, и он видел – побывали в боях. Есть пулевые пробоины на плоскостях, фюзеляжах, у одного самолета разбит фонарь кабины штурмана, она впереди, в носу. Еще один самолет благополучно сел, но его закрутило на полосе, потому что правое колесо шасси пробито было. К самолету сразу подъехала санитарная машина, из самолета осторожно вытащили кого-то из членов экипажа. На Андрея и его «Ишака» никто не обращал внимания, одно слово – приблуда, чужой. Но все же подъехал буксировщик, зацепил жесткой сцепкой истребитель, отбуксировал на стоянку. Андрей отправился в штаб полка. Надо сообщить о немецких разведчиках на аэродроме, совсем недалеко, о бомбардировке аэродрома. В штабе полка накурено, дым под потолком слоем висит. Начальник штаба в трубку кричит: – У меня экипажи уже по три вылета сделали и без истребительного прикрытия. Семь машин потеряли! А в наше положение кто войдет? Я командиру дивизии телефонировать буду! Начштаба повесил трубку полевого телефона, увидел Андрея. Вид цивильный с толку начштаба сбил. – Почему посторонние в штабе? Дежурный! Вывести за ворота! – Я летчик, майор Леденец, приземлился на вашем аэродроме. Наш разбомблен и захвачен немецкой разведкой. – Да? А документы? Андрей предъявил документы убитого майора. Начштаба их проверил, но на лицо Андрея не посмотрел, вернул. – Вот что, майор. Разговор слышал? Выручай, истребителей нет. Как вылет, двух-трех моих орлов сбивают. – По уставу… – начал Андрей. – Я устав летной службы знаю! – вспылил начштаба. – Где там написано, что бомбардировщики без прикрытия на задания летать должны? А с меня требуют – бомбить! Танки немецкие в тридцати километрах отсюда. Идите в столовую, отдыхайте, ваш самолет подготовят. Вылет через час. Дежурный провел Андрея в столовую. Первый раз за день Андрей поел супа, котлету с макаронами, чаю попил. Настроение сразу улучшилось. Потом дежурный по просьбе Андрея провел его на вещевой склад, где он надел армейскую форму. Настоящую, зеленую, а не синего цвета, как в ВВС. С одной стороны, неплохо, за авиаторами на земле немецкие асы гоняются. Склад-то был БАО, батальона аэродромного обслуживания, поэтому цвет зеленый. Андрей к истребителю пошел, а от него топливозаправщик отъезжает. Оружейники на крыльях сидят, укладывают в крыльевые ящики снаряды к пушкам и патроны в лентах к пулеметам. Моторист открыл капоты двигателя, стал мотор проверять. – Нарекания на работу мотора есть? – Нормально отработал. «Ишак» Андрея еще утром принадлежал комэску истребительного полка, был из небольшой серии в 293 машины, выпущенной в 1939–1940-х годах, тип 28. Чем хорош, так это крыльевыми пушками. Андрею в бою их эффективность понравилась, уж всяко лучше пулеметов. Истребитель подготовлен к вылету, Андрей даже вздремнуть успел под крылом. Всего-то полчаса отдыха, а освежился хорошо. Моторист разбудил. – Товарищ летчик! Красная ракета! Вылет! Положено обращаться по званию, но у Андрея на новой форме петлицы пустые, на складе шпал не оказалось. Над аэродромом рев множества моторов, бомбардировщики выруливали на взлетную полосу, взлетали, поднимая винтами тучи пыли, выстраивались над аэродромом в круг. Андрей двигатель запустил, успел прогреть, взлетел последним, догнал строй бомбардировщиков, занял позицию значительно выше. Так удобнее наблюдать, и есть преимущество по высоте. Головой пришлось крутить во все стороны непрерывно. Скорости у самолетов большие, и ситуация могла измениться за несколько секунд. Шею воротником натер сильно, подворотничка нет и туговат воротник. Бомбардировщики принялись бомбить колонну противника. В колонне, растянувшейся на несколько километров, в основном пехота на грузовиках и самоходные орудия. Танки оторвались вперед, развернулись широким фронтом, наступают клиньями. Вот ведущий «СБ» сбросил бомбы, да не все разом. Проходя над колонной, сбрасывал бомбы по одной каждые несколько секунд. Бомбил точно, поскольку «работал» с малой высоты, метров трехсот. Вот в чем немцы превосходили РККА, так это в зенитной артиллерии. Вместе с пехотой следовали зенитные установки, счетверенные 20-мм пушки швейцарского производства. Покупали их почти все воюющие страны – Германия, Англия, США. Бизнес, никакой политики! Ведущий отбомбился, заложил вираж, и в это время по самолету попала зенитка. Разрывы снарядов, небольшая струйка дыма, самолет накренился на крыло и резко пошел вниз. Из-за малой высоты никто не успел выброситься с парашютом. А может – не захотел, предпочел смерть плену. Следующий бомбардировщик целенаправленно высыпал несколько бомб на зенитную установку. «Эрликон» смолк. Колонна техники остановилась, от нее убегали в стороны солдаты. Несколько грузовиков уже горели, в небо поднимались черные дымы. Бомбардировщики один за одним сбрасывали бомбы. Несколько минут, и вся группа развернулась на восток. Все же наземные войска успели сообщить о бомбардировке. Андрей заметил четыре точки в небе, довольно быстро приближающиеся. С бомбардировщиками никакой связи нет. Ни на «СБ», ни на «И-16» радиостанций не было. На «СБ» стояли только самолетные переговорные устройства между членами экипажа. Еще на подлете немцы разделились. Двое кинулись к истребителю Андрея, вторая пара к бомбардировщикам. Андрей пошел в лобовую атаку. Звездообразный двигатель воздушного охлаждения хорошо прикрывал летчика, а пушки давали возможность если не победить, то задать немцам трепку. Через лобовое стекло видно, как стремительно сближаются самолеты. Еще бы, суммарная скорость тысяча километров в час. Немец не выдержал, рванул ручку на себя, уходя вверх. Андрей тут же дал очередь из пушек. Попал! На брюхе «худого» сам увидел несколько разрывов. Зато с ведомым сбитого немца закрутил карусель. Бой на вертикалях заведомо проигрышный, у «Мессера» выше скорость. Один вираж, другой, удалось зайти в хвост. Еще немного, и можно будет стрелять. И в это время на левом крыле «Ишачка» разрывы снарядов. Поднял голову, а вверху еще пара «худых», ведут атаку на него. Плохо одному вести бой с превосходящими силами. На крыле дыры, в каждую голова человека пролезть может. Правое крыло сразу вверх пошло, Андрей попытался элеронами выровнять положение – не удалось. А немец еще очередь дал, снаряды угодили по хвостовому оперению. Самолет перестал слушаться руля. Все кончено, истребитель неуправляем, дальше будет беспорядочное падение. Андрей отстегнул привязные ремни, перевалился через борт кабины. Горизонтальный руль промелькнул рядом, он чудом не ударился. Правой рукой нащупал вытяжное кольцо парашюта, но дергать не спешил, ибо немцы обстреляют. Земля приближалась стремительно. Ни немецкой автоколонны не видно, ни наших бомбардировщиков. Видимо, во время воздушного боя он отклонился в сторону. Все, пора! Он рванул кольцо. Сначала раскрылся вытяжной парашютик, потом основной купол. Изрядный рывок, и Андрей повис на стропах. Взгляд вниз. Черт! Там лес и кустарник. Попробовал подтянуть стропы справа, чтобы уйти в сторону. А только высоты не хватило, да и парашюты были примитивными, практически не управлялись. Ломая ветки, прикрыв руками лицо, чтобы не остаться без глаз, ударился о землю. Несколько секунд лежал в шоке. Жив! И даже не ранен, нигде не болит и нет крови. Поднялся, отстегнул лямки подвесной системы. Посмотрел на часы. Шесть часов вечера. Солнце клонится к западу, стало быть, надо оставлять его за спиной. Повернулся и пошел на восток. Через несколько километров лес кончился. Андрей замер на опушке. Надо осмотреться, спешка может погубить. Кто здесь? Где немцы? Не зря выжидал. В полукилометре проходила грунтовая дорога, со стороны Андрея ее видно. На ней появились немецкие мотоциклисты. Разведка! Ибо заметны антенны раций. Немцы проехали быстро. Именно так немцы действовали в наступлении. Впереди разведка на мотоциклах или легких бронемашинах, поддерживают связь с основными силами. За разведкой идут танки, а уже следом пехота при огневой поддержке самоходок. Такое построение Гудериан, идеолог танковых войск Германии, подсмотрел, будучи на учебе в СССР, в танковой школе и с успехом применял. Андрей повернул влево, к ложбинке. Так он будет менее заметен. В случае опасности можно укрыться в кустарнике. Ложбина густо заросла малинником. Перебежками перебрался к кустам. По кустарнику идти невозможно, на ветках колючки, все обмундирование порвешь и кожу исцарапаешь. Вдоль ложбины побежал. Вот где цвет обмундирования «хаки» сыграл маскировочную роль. Шел до темноты, обходя деревни. Кто знает, чьи войска там? Утром двинулся на солнце, вскоре наткнулся на ручей. Умылся, напился, встал и услышал сзади: – Стой! Руки вверх! Медленно повернись! Выполнил, как приказывали. Перед ним старшина-пехотинец, левая рука забинтована, в правой держит «Наган». – Ты кто? – спросил старшина. – Летчик. Сбили меня вчера, к своим пробираюсь. – И я тоже. Старшина убрал револьвер в кобуру. – Табачком не богат? – спросил старшина. – Не курю. – Жаль, а пожевать? Андрей развел руками. – Надо в какую-нибудь деревню зайти, уж кусок хлеба дадут, – уверенно заявил старшина. – Опасно. Мы в Западной Белоруссии, тут разные люди, не все любят Красную Армию и Советский Союз, хотя и немцев не жалуют. – Какие-то у тебя неправильные представления, можно сказать пораженческие. – С чего ты взял, старшина? Не нравлюсь, так шел бы ты своей дорогой. В одиночку идти к своим плохо, не зря говорят – «всемером и батьку бить можно». Видимо, отсутствие на петлицах знаков различия, он решил, что Андрей рядовой. Ведь Андрей говорил, что летчик. Пилоты в звании рядового не бывают как минимум сержант после летной школы. Позже всем летчикам после выпуска из летной школы присваивали офицерские звания, с самого первого – младший лейтенант. Некоторое время шли рядом, но молча. Вышли к деревеньке в десяток домов. Старшина решил идти к избам, Андрей воздержался. Старшина взял в руку револьвер. – Эх, два патрона всего осталось! До первой избы полсотни метров. Андрей стоял за елью. Не трусил он, осторожничал. Сначала понаблюдать надо, а потом действовать. К тому же без еды несколько дней вполне прожить можно. Или за табачком старшину потянуло? Старшине оставалось до избы десять шагов, когда из-за плетня вышел немец. Вероятно – часовой. В стальном шлеме, на плече карабин с примкнутым штыком, неспешный шаг. Старшина вскинул револьвер, немец успел перехватить карабин в положение для стрельбы. Хлопок выстрела. Старшина развернулся и побежал к лесу, к Андрею. Из-за избы выбежали несколько солдат. Открыли по убегавшему старшине стрельбу. Несколько нестройных выстрелов, и старшина упал замертво. Эх, за что жизнь свою отдал! За понюшку табака и кусок хлеба? Гитлеровцы обступили тело убитого, один солдат поднял «Наган», выстрелил вверх, сказал что-то солдатне, те засмеялись. Андрей поднял пистолет. Еще в военном училище он отлично стрелял, выступал на соревнованиях, брал призы. И во время службы в летном отряде тоже состязался в стрельбе и показывал высокие результаты. И сейчас мог четырьмя выстрелами сразить всех. Но сколько в деревне солдат? Жалко обменивать свою жизнь за четырех пехотинцев. Как летчик он может нанести Германии больший урон. Немцы ушли. Будь у Андрея пулемет, он даже не колебался бы, открыл огонь. А пистолет – оружие ближнего боя, против карабина – хлопушка. Дальше шел в мрачном настроении. Все же на его глазах убили старшину. Не предатель он, не сдаваться шел, а погиб нелепо. А еще на душе скребло – не ответил, не отомстил. Жесткий прагматизм взял верх. Через пару километров услышал вой мотора, пошел на звук. Оказалось – полуторка забуксовала. Осмотрелся, опасности не заметил, вышел. Шофер сначала за карабин схватился, потом понял – свой. – Браток, помоги вытолкать. – Это можно. Шофер за руль сел, Андрей поднатужился, вытолкал. Совсем немного потребовалось усилий. Из кузова раздался стон. Андрей ногу на фаркоп поставил, за задний борт руками ухватился, подтянулся. Мать моя! В кузове раненые лежат, шесть человек. Все забинтованные и, похоже, тяжелые, поскольку в сознании только один. – А врач где же? – спросил Андрей. – В медсанбате помощь оказали и в госпиталь отправили, сказали – рядом, быстро обернешься. А я приехал, а там уже немцы хозяйничают.