– Едешь куда? – К своим, мне все равно. – Я с тобой. Грузовик тронулся. Андрей сидел в кабине, посмотрел на указатель топлива, а он почти на нуле. Плохи дела! Закончится бензин, тогда что делать? Без врачебной помощи помрут раненые. Им операции нужны, лекарства, перевязки. Из леса выбрались на открытое пространство. Андрей дверцу открыл, встал на подножку, стал небо оглядывать. Заметил две точки в небе. – Воздух! При такой команде обычно все покидают технику, разбегаются. Водитель останавливаться не стал. В неподвижную машину попасть проще. Наоборот, скорость увеличил. За ревом моторов выстрелов Андрей не услышал. По кабине, капоту удары, посыпалось ветровое стекло. Самолеты пронеслись вперед, стали разворачиваться. Из-под капота грузовика то ли пар, то ли белый дым повалил. Андрей бросился от грузовика в сторону. На полуторку со встречного курса заходили в атаку два «Мессера». На этот раз не стреляли, ведущий сбросил бомбу-пятидесятку. Для истребителя такая в самый раз, 50 кг. Бомбардировщики обычно берут по 100 и 250 кг. Жахнуло здорово, Андрея подбросило взрывной волной. Самолеты скрылись. А от машины практически ничего не осталось. Рама на рваных колесах и мотор. Ни кузова, ни кабины. В принципе, немцы всегда проявляли себя жестокими, еще начиная с Тевтонского ордена. Да взять времена более поздние. Кто применил отравляющие вещества в Первую мировую войну? Именно они, причем как на Западном фронте, так и на Восточном. Немцам варварство не помогло, проиграли. Должных выводов не сделали, снова развязали Мировую войну. И еще раз крепко получат. Но сколько народа безвинно в сыру земельку поляжет? Наши позиции оказались недалеко. Полчаса ходу и вышел к артиллерийским позициям. Как бывший артиллерист оценил огневые позиции. Толково командир батареи расположил противотанковые орудия. Одно скверно, нет пехоты. «Сорокапятки» или, как их называли «Прощай, Родина» за большие потери, были эффективным средством борьбы с танками в сорок первом году. В сорок втором немцы на основные танки «Т-III» и «Т-IV» навесили дополнительные листы брони, и орудие оказалось маломощным. Пушку усовершенствовали, удлинив ствол. Но немцы выпустили толстобронные танки «Т-V» «Пантера» и «Т-VI» «Тигр». Пушки всегда должна прикрывать пехота, иначе вражеская пехота уничтожит расчеты. У сорокапяток осколочно-фугасные снаряды есть, но эффективность их низкая. У противотанковой пушки калибр малый, снаряд легче разогнать до высоких скоростей. Но такой снаряд имеет малый вес взрывчатого вещества, малое воздействие на пехоту. Лучшими пушками РККА на поле боя оказались «ЗИС-3» и «ЗИС-2» конструктора Грабина. Андрея бойцы задержали, привели к комбату, командир батареи документы проверил, вернул. – Немцев видели, товарищ майор? – Видел, но разведку и пехоту, не танки. Батарею поставили на танкоопасном направлении, впереди пушек обширный луг, для танков самое раздолье. В лесу или горах танку делать нечего, нет пространства для маневра. А немецкая армия была сильна танковыми дивизиями. – Лейтенант, мне бы на ближайший аэродром добраться. – Где расположены, не знаю. А тягловую лошадь не дам, – отрезал комбат. В сорок первом большая часть артиллерии передвигалась на конной тяге, как в Первую мировую войну. Андрею ситуация до боли знакома. К аэродрому все же вышел, определил направление по самолетам. Где-то недалеко взлетали, потому как над Андреем держали высоту метров пятьсот, и моторы работали на форсаже, как бывает при взлете. Наблюдательность не подвела, километра через три к полевому аэродрому вышел. Самолетов много, видимо, с других аэродромов перебрались. Самолеты разных типов – истребители «И-16» и «И-153»; бомбардировщики «СБ» и «Пе-2», несколько «Ил-2». Обычно на одном аэродроме базируется однотипная техника – проще с запчастями, топливом, даже посадочной полосой. Тому же «Ишаку» для пробега нужна полоса минимум 240 метров, а бомбардировщику вдвое-втрое длиннее. Были смешанные авиадивизии, в которых один полк истребительный, другой штурмовой, а третий бомбардировочный. Но они занимали близкие по расстоянию, но разные аэродромы. А здесь сборище из разных авиаполков. Кто уцелел в первый день войны, слетелись на двух-трех аэродромах подальше от границы. Не понравилась маскировка. Самолеты прикрыты срезанными ветками деревьев, маскировочных сетей не хватало. В общем, стоит появиться немецкому самолету-разведчику, той же «раме», как называли бойцы «Фокке-Вульф-189», как аэродром подвергнется бомбардировке. Андрей прошел к КПП, по его требованию караульный вызвал дежурного командира. Андрей документы предъявил, объяснил, что сбили. Безлошадных летчиков набралось полтора десятка. На следующий день их отправили на грузовиках в Болбасово, а оттуда пассажирским «ПС-84» (лицензионный «Дуглас») в Саратов. Там, на авиазаводе № 292 выпускали истребитель «Як-1». Были еще два авиазавода, где выпускали «Як-1». Это № 47 в Оренбурге и № 301 в подмосковных Химках. После 1942 года «Як-1» выпускался только в Саратове в разных модификациях, всего было выпущено 8734 самолета. С 1940 по 1941 год включительно выпускался «Як-1Б» с мотором «М-105ПА» мощностью 1020 л.с., развивающий скорость до 569 км/час. Истребитель имел одну пушку 20 мм «ШВАК» и 2 пулемета «ШКАС» винтовочного калибра. С октября 1942 года вместо них стали устанавливать крупнокалиберные 12,7-мм пулеметы «УБС». На заводе формировали команды, объясняли устройство самолета. Причем для наглядности водили по цехам. Потом опытные заводские летчики-испытатели рассказывали об особенностях пилотирования модели. На завод прибывали летчики опытные, даже успевшие повоевать, причем на «строгих» машинах вроде «И-16». Затем начинались полеты на заводском аэродроме. Надеяться можно было только на себя. Учебных самолетов, с двойной кабиной и дублирующим управлением, еще не было. Такой самолет появится позже под обозначением «Як-7». На все обучение пришлось две недели, учитывая тяжелое положение на фронте. С каждым днем немцы занимали все новые населенные пункты, и Левитан объявлял в сводках Совинформбюро: «Сегодня после тяжелых оборонительных боев наши войска под натиском превосходящего противника оставили населенные пункты…» И перечислялись иной раз десятки городов. Народ тревожился. Многие задавались вопросом – а где же Красная Армия? До войны танки на парадах по Красной площади шли, и армады самолетов пролетали. Руководители всех рангов заверяли, что «Красная Армия всех сильней…», на поверку выходило – обманывали. Мужчины массово шли в военкоматы, добровольцами. Но в первую очередь брали специалистов – танкистов, саперов, артиллеристов, прошедших военную службу. Плохо было со всеми родами войск. В авиации крайне не хватало новых моделей самолетов, обученных летчиков, техников, мотористов. Устарела тактика, истребители летали тройками, тогда как бои в Испании доказали, что эффективнее в бою пара – ведущий и ведомый. Уроки Испании не пошли впрок, ибо летчики, прошедшие там бои, были репрессированы. Андрей, как мог досконально, изучил материальную часть. Хорошее знание техники, ее возможностей, давало шанс на победу в воздушном бою. Слагаемых успеха было много. Во-первых, сам самолет. Из трех новых самолетов «Як-1», «МиГ-3», и «ЛаГГ-3», яковлевская машина была лучшей. Уступала «худому», но не так сильно, как другие истребители. Не зря продержалась на производстве до 1944 года. Второе слагаемое – обучение. Здесь СССР сильно уступал Германии, там летчика учили два года. Наших обучали шесть месяцев и потому выпускали не в офицерском звании, а сержантами. Фактически – недоучками, с маленьким налетом. Кто был осторожен, слушал ведущих, тот выживал, а другим – вечная память. Третье слагаемое – тактика, принятая уставом и постановлениями. Большой кровью вышла приверженность полетов звеном в три самолета. Летчики, глядя на немцев, на их маневренный бой, тоже стали воевать «парами», так сказать, «явочным порядком». А еще на новых самолетах появились радиостанции. Немцы их освоили в массовом производстве уж как пять лет, нашим пилотам приходилось осваивать радиосвязь в тяжелых боях. И других факторов много. Хорошие топографические карты, обмундирование, питание. Например, единственный из отечественных самолетов, имевший отопление кабины, был штурмовик «Су-2». Американские самолеты, поставлявшиеся по ленд-лизу, все без исключения имели отапливаемые кабины. На высоте пять-шесть километров даже летом не жарко, приходится летать в меховых комбинезонах, сильно стесняющих движения. Вот и проводил все свободное время Андрей на заводе, своими руками прощупал каждый узел. Видя такой интерес, заводские летчики-испытатели дали несколько советов. Из-за того, что многие решения внедрялись в серию без достаточных испытаний, случались недоработки. О них сообщали на ушко. Скажи принародно, всему летному составу, сразу припишут неверие в отечественное оружие. Например, на «Яках» заменили хвостовое колесо на убирающееся вместе с основным шасси. Конечно, из благих намерений снизить аэродинамическое сопротивление. Но узел получился ненадежным. При резких поворотах при рулежке, например, при заездах на стоянку, убирающееся хвостовое колесо подламывалось, не выдерживало железо по сварке. Сразу обвиняли пилота – сознательно сломал, чтобы избежать боевых вылетов. Трибунал и штрафбат. И второе, что уже грозило пилоту гибелью, – часто клинил в закрытом положении фонарь кабины. Заводские пилоты советовали не закрывать фонарь до конца, тогда можно было рвануть его назад обеими руками и выпрыгнуть с парашютом. По глубокому убеждению Андрея, недостатки надо было искоренять, а не перекладывать на летчиков. Вроде мелочь – рычаг управления двигателем и рычаг управления шагом винта. У немцев это один рычаг, а на советских истребителях – два. На немецких истребителях жалюзи обдува радиаторов регулируются автоматически. А советский летчик должен следить за температурой моторного масла и охлаждающей жидкости, регулировать вручную. А то ему в бою делать нечего. Не усмотрел, параметры вышли за допуски, в нужный момент потерял тягу двигателя. По вооружению «Як-1» не уступал «Мессеру» – одна пушка 20 мм в редукторе винта и два пулемета, как у «BF-109» серии «G». Через две недели пилоты получили свои самолеты. Парторг завода сказал короткую пламенную речь, заводской оркестр сначала грянул туш, потом марш авиаторов. «Все выше и выше стремим мы полет наших птиц. И в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ…» На следующий день совершали облеты истребителей. Однако и времени и бензина было мало, и группу отправили на пополнение потрепанных истребительных полков. Летчики надеялись, что из группы сформируют две эскадрильи, но командование распорядилось иначе. В каждый полк, понесший потери, дали по четыре-пять самолетов с пилотами. Конечно, распределяли в полки, имевшие на вооружении «Яки». Андрея, как имевшего звание майора и приличный налет часов, назначили ведущим звена. Он мог бы претендовать на комэска, но вакансий не было. Попробовал поговорить с комэском неофициально, перестроить тактические единицы, сделать как у немцев – два самолета, а звено – четыре. Однако получил отпор. Комэск Ардатов был из тех, кто боялся проявить инициативу, придерживался Устава и Наставлений. Так проще, никто не сможет обвинить в нарушениях, случись потери. А потери просто должны быть, потому как звено из трех самолетов маломаневренно, плохо управляемо в бою, в том числе из-за отсутствия раций. Те из пилотов, кто уже столкнулся с немцами в воздушных боях, понимали – прежняя тактика устарела, ее надо менять, желательно срочно, иначе будут неоправданные потери. Начались полеты, в первую очередь на сопровождение наших бомбардировщиков. Главной задачей авиации было выбить танки, ударную силу Вермахта. На бомбардировку бросали все имеющиеся силы, совсем не приспособленные для таких задач, например «Су-2». Неплохой фронтовой бомбардировщик, но не штурмовик, так как не имел бронирования. И даже посылали на бомбежки «ДБ-3Ф» или «Ил-4». Как дальний бомбардировщик был хорош. Имел хорошую скорость, был надежен, мог нести 2,5 тонны бомб. Но все свои лучшие качества проявлял при бомбардировке площадей, а не точечных целей. Например, вполне удачно бомбил Берлин в июле 1941 года. Ибо над полем боя был слишком крупной целью и легкой добычей зениток. Не имевшие резервов ВВС РККА кидали в бой все, что могло летать, не считаясь с потерями. Сталин жестко требовал остановить продвижение немецких войск. Истребители делали за день по три-четыре-пять вылетов. К концу дня пилоты с трудом выбирались из кабин от усталости. На земле тоже шли тяжелейшие сражения. К началу июля немцы взяли в окружение и пленили в двух котлах – Минском и Белостокском более 300 тысяч наших воинов, стремительно продвигались вперед, на восток. Сталин, раздосадованный потерями и отступлением РККА, санкционировал арест руководства Западным фронтом. Были арестованы, осуждены трибуналом и расстреляны командующий Западным фронтом генерал Д.Г. Павлов, его начштаба Климовских, начальник связи фронта генерал Григорьев, начальник артиллерии фронта генерал Клич и еще группа офицеров. Сталин искал виноватых, свою вину, за то, что обманул его Гитлер, перекладывал на других. Уже после войны Павлов и его офицеры по суду были реабилитированы. Началась чехарда с руководством Западного фронта. Бывший нарком обороны Тимошенко 2 июля был назначен командующим Западным фронтом, но пробыл в этом качестве до 19 июля, его сменил генерал-лейтенант Еременко. Только принял дела и ознакомился с положением, как его снова сменил Тимошенко. Столь быстрая смена руководства на пользу не шла. А 16 июля в РККА возродили институт военных комиссаров, ликвидированный в 1940 году после Финской войны. Комиссары себя не оправдали, двоевластие в любой армии приводит к плачевным результатам. Политруки или комиссары могли отменить любой приказ командира, хотя военными знаниями и опытом не обладали, а руководствовались лишь классовым чутьем. С 10 июля началось Смоленское сражение, длившееся до сентября. Немецкая 29-я дивизия ворвалась в Смоленск, завязались уличные бои, 19 июля 10-я танковая дивизия Вермахта заняла Ельню. В окружение попали двадцать стрелковых дивизий РККА, входивших в состав 16-й, 19-й и 20-й армий. Для остановки врага 13 июля южнее Смоленска наша 21-я армия нанесла контрудар, немного задержавший немцев. Но Вермахт перегруппировал силы и остановил наступление, уничтожив многие полки 21-й армии. РККА 26 июля оставила Могилев, а 28-го вышла из Смоленска. Нашему Западному фронту, его ВВС, противостоял 2-й воздушный флот под командованием Кессельринга. Немцы продвинулись на восток настолько, что 22 июля смогли нанести первый воздушный налет на Москву. Ударили бы и раньше, но дальности действия основных бомбардировщиков – «Хейнкель-111» и «Юнкерс-88» не хватало. Поскольку Гитлер рассчитывал на блицкриг, войну быструю, то Люфтваффе имели только фронтовые бомбардировщики, дальних не имели. Налет силами ПВО – зенитками и самолетами – отразили. В конце июля ВВС РККА предприняли организационную реорганизацию. До начала войны авиаполки имели по штату 60 самолетов, их численность уменьшили до 32, почти вдвое. На бумаге число полков и дивизий возросло, а фактически они ослабли. Мало того, вскоре штатную численность сократили до 20 машин. Реорганизация и в мирное время приводит к неразберихе, а уж в военное к настоящему хаосу. Рано утром Андрея вызвали в штаб полка. Задание – произвести разведку в районе Могилева. Самолет фотоаппаратами не оборудован, наблюдение визуальное. В ВВС РККА были разведывательные полки, с самолетов велась фото- и киносъемка, поскольку была установлена соответствующая аппаратура, в полку имелась техническая служба для проявки пленок, для их расшифровки. Проблема была в том, что большая часть самолетов уничтожена, а оставшиеся были устаревших конструкций, даже по сравнению с «И-16», могли быть легко сбиты из-за своей тихоходности и слабой вооруженности. Предполагалось, что Андрей вылетит звеном, но он настоял на одиночном вылете. Разведка не предполагает воздушного боя и легче вести ее одному. Пока механики готовили самолет, изучил карту. Немцы старались наступать по дорогам, грунтовые их не привлекали, в случае дождя они становились непроходимыми для автотехники. Он наметил маршрут, причем так, чтобы облет совершить сбоку дорог, на малой высоте – сто метров, а по возможности и ниже. Тогда быть сбитым огнем зенитной артиллерии шансы малы. В Вермахте насыщенность зенитными средствами высокая, особенно малокалиберными автоматическими пушками. Но когда самолет летит низко, угловая скорость получается большой, расчеты не успевают поворачивать зенитный автомат и одновременно вести прицельный огонь. Правда, самому придется туго, на большой скорости придется рассмотреть колонны, прикинуть количество бронетехники и машин. Стартер флажком дал «добро» на вылет. Андрей вырулил, дал газ. Оторвавшись от земли, убрал шасси. До предполагаемого района десять минут лета. Андрей вздохнул. Немцы каждый день продвигались вперед, и, похоже, скоро придется базироваться на другом аэродроме. Снова придется изучать полетные карты, особенности местности. Он и так в комнатушке избы, где квартировали летчики, нарисовал на потолке эскиз карты. Ложишься в кровать, а перед глазами рисованная мелом карта. Просыпаешься утром – карту видишь. Запоминается хорошо. С земли обстреляли из стрелкового оружия, он даже не понял кто. Не исключал своих, ибо не только красноармейцы, но и командиры плохо знали силуэты своих и чужих самолетов. Кроме того, в небе господствовала немецкая авиация, и бойцы считали все самолеты немецкими. Да что бойцы, не все летчики и зенитчики видели наши новые самолеты – истребители, штурмовик «Ил-2», бомбардировщик «Пе-2». Кроме них малыми тиражами были выпущены «Ту-2», «Су-2», «Ар-2». Их и Андрей живьем не видел, только на черно-белых фото, но хотя бы знал об их существовании, в отличие от зенитчиков. Были случаи, когда сбивали свои, очень уж обидные. Он выскочил к шоссе Смоленск – Москва. Дорога Минск – Смоленск – Москва была с булыжным покрытием, относительно широкая, с началом войны подвергшаяся бомбардировкам как немцами, так и нашими. Сейчас по дороге шла нескончаемая, в несколько километров, в два ряда, занимая всю ширину дороги, немецкая техника. Андрей попробовал считать и сбился со счета, получалось очень много. Обстрелять его не успели, у Смоленска он развернулся, прошел вдоль дороги еще раз, только с другой стороны. Черт, какая силища прет! Вылетая на задание, пролетал над нашей линией обороны. Очень жиденькая, на многих участках трудились на рытье противотанковых рвов женщины окрестных деревень и сел. Историю знал, немцы прорвутся до Москвы, но наши устоят. А все равно страшновато было. Одних танков насчитал немногим более сотни. А еще грузовики с пехотой, артиллерийские тягачи с пушками на прицепе. Прошелся по обозначенному району змейкой, других крупных сил не обнаружил. Вернувшись к шоссе, обстрелял из пушки бензовоз. Без топлива ни машины, ни танки с места не сдвинутся. С удовлетворением увидел огненную вспышку, столб дыма. Невелик ущерб Вермахту, а все же хоть на несколько минут наступление задержит. Мелочь, а приятно! Пожалуй, зря атаковал, потому что пришлось пролетать поперек колонны, и по нему какой-то шустрый пулеметчик успел открыть огонь. Но двигатель работал, истребитель слушался рулей, пожара не было. Андрей направился к аэродрому. Вроде уже не юнец, должен понимать, что в разведке главное – доставить сведения командованию. Позарился на бензовоз, задержался над районом, развернулся к себе, а за ним привязались двое «худых». Немцы практиковали «свободную охоту», когда пара или четверка истребителей сама выискивает цель – бомбардировщик, наземные цели, а не получает задачи у командования. Устроились за хвостом «Яка», шли ниже его, не обстреливали, хотя вполне могли сбить. А план у асов был простой. Увязаться за русским, он сам их к аэродрому приведет, тогда вызвать по рации бомбардировщики. За такое можно получить от командования «Железный крест». Вообще-то асами именовали опытных летчиков во Франции, в Германии они назывались экспертами. Андрей и в самом деле не видел, что ведет за собой хвост. В зеркала заднего вида всегда посматривал, задняя полусфера «чистая». Увидеть пару «Мессеров» не мог, они шли близко и ниже на сотню метров. Вот уже аэродром виден. Стал заходить на посадку, а дежурный выпустил из ракетницы красную ракету, запрещающую посадку. Видимой причины не было. А еще у посадочного знака «Т» опустили ногу, вертикальную черту. Андрей забеспокоился, резко крутанул «бочку». Так вот из-за чего сыр-бор разгорелся. На хвосте два «Мессера» прилипли. Позор! Не увидел и сам к аэродрому привел. А ведущий «Мессер» огонь открыл, да мимо. Андрей с переворотом стал пикировать вниз, как раз к позиции зенитной батареи. Уже через лобовое стекло видно, как суетятся зенитчики. Вывел самолет в пологий полет прямо над батареей, за ним немец, не отстает. Зенитчики не оплошали, открыли огонь из автоматического 37-мм зенитного орудия, самой распространенной зенитки РККА. Немец увернуться не успел, снаряд попал в мотор. Истребитель упал прямо у посадочного «Т». Ведомый ошибку ведущего не повторил, резко отвернул в сторону. Но тут уже Андрей разозлился. Надо сбить! Иначе жди уже сегодня бомбардировщиков. Топлива было на пятнадцать минут полета, но аэродром под ним. Дал полный газ, форсаж, а расстояние не сокращается, «Мессер» превосходит в скорости. Навел прицел, дал очередь из пушки, снаряды рядом прошли. Немец на форсаже уходил, из выхлопных труб тянулся серый дым. Уйдет, сволочь! Андрей еще очередь дал, еще. Все же попал по хвостовому оперению, полетели обломки. «Худой» кувыркаться стал, от него отделилась фигура пилота, и сразу вспыхнул белый купол парашюта. Андрей закладывал виражи, пока «Мессер» не ударился о землю и не взорвался. Немецкий пилот еще висел под парашютом, но от аэродрома к месту приземления уже мчался грузовик с бойцами батальона аэродромного обслуживания. Возьмут, никуда уже немец не денется. Андрей сделал разворот, зашел на ВП, убрал газ. Солдаты на старте приставили «ногу» к букве «Т», разрешая посадку. «Т» из белого полотна, большая. Для пилота она является сигналом. Правая часть горизонтальной черты в сторону сдвинута, значит, не вышла правая нога шасси, левая – соответственно левая стойка шасси. Двести метров высоты, сто. Двигатель остановился внезапно. Винт прокрутился несколько раз и встал. Тем не менее сел отлично, подрулил к грузовику – кунгу руководителя полетов, выбрался из кабины. – Видел, видел! Запишем на твой счет сбитого «Мессера». А второй – на зенитчиков. Докладывай. Андрей доложил о том, что видел. К руководителю полетов начальник штаба авиаполка подошел, слушал внимательно. Похоже – не поверил. – Ничего не путаешь? – До единицы посчитать не мог, плюс-минус с десяток-другой. – Надо телефонировать в дивизию, слишком серьезная угроза. Глава 8. «Таран» Сообщать в дивизию не стали, а выслали для проверки другой самолет. Андрей указал участок дороги, где видел колонну. Самолет улетел. Андрей был спокоен, колонну он видел сам, но все равно на душе беспокойно. Прошел час, полтора. На большее время бензина не хватит, что-то случилось. Или зенитная артиллерия сбила, или «худые» постарались. Командир полка решился, сообщил в дивизию. Оказалось, о колонне уже знали, по рации сообщила агентурная разведка. Такие сообщения не откладывают в долгий ящик. Проще разгромить колонну на марше, чем когда она зароется в землю на позициях. И точно. Рано утром полк подняли по тревоге. Пилотов построили, командир поставил задачу – сопровождать бомбардировщики. Они должны пройти над аэродромом. Разошлись по стоянкам. Механики уже моторы прогревали, летчики стали надевать комбинезоны, застегивать лямки подвесной системы парашютов, занимали места в кабинах. Послышался тяжелый гул. С востока шли тройками бомбардировщики «Пе-2». Истребителям дали команду на вылет – взлетела ракета, стартер дал отмашку флажком. Стартером в авиации называют человека, выпускающего самолеты. Электрическим стартером мотор в тысячи полторы лошадиных сил не провернуть, а если и получится, нужен огромный аккумулятор. Запускали или от баллона со сжатым воздухом, как на большинстве советских истребителей, либо автостартером, или вручную. Например, на «Мессере», справа на капоте было отверстие. Туда вставлялась заводная ручка, два человека через храповик раскручивали маховик, когда он набирал обороты, пилот подключал его к двигателю. Просто и надежно, но нужна мускульная сила. К слову, «Мессер» тоже имел недостатки. Самый существенный – узкая колея шасси. При боковом порывистом ветре или неровностях взлетно-посадочной полосы происходили аварии, самолет опрокидывался на крыло. Устранить недостаток «малой кровью» не получалось, он был на всех модификациях истребителя до конца войны. Звенья вылетали одно за другим, сначала первая эскадрилья, потом вторая. А третьей не было из-за потерь. Все исправные самолеты свели в две эскадрильи. Набрали высоту выше «Петляковых». Андрею бомбардировщики понравились – зализанные, приличная скорость, хорошая маневренность. Вскоре были над дорогой в указанном районе. А на шоссе почти никого нет. Немцы еще изволили отдыхать. У них все пунктуально, четко. Если завтрак в восемь, то повара полевых кухонь готовят к восьми. Танки и грузовики расползлись от дороги в стороны – по деревням и селам, по укромным местам, благо лесов хватало. Такая рассредоточенность создавала проблемы, на дороге бомбить проще. На «Петляковых» уже стояли рации, командир отдал приказ. Бомберы разбились на группы, стали сбрасывать бомбы. Судя по внешнему виду – сотки. Такой танк можно уничтожить при прямом попадании или перевернуть, если бомба рядом упадет. В сорок третьем году, аккурат к Курской битве выпустили ПТАБы. Противотанковые авиабомбы, вес небольшой, действие кумулятивное. Верхняя броня у бронетехники тонкая, противопульная. А поскольку штурмовики и бомбардировщики брали сотни таких бомб, высыпая над скоплениями разом, то поражали танки, самоходки и тягачи на большой площади. Очень толково, эффективно! А «Пе-2» сбросит шесть-восемь бомб, и все, а из них хорошо, если одна-две достигнут цели. Долго наблюдать за действиями «Петляковых» не пришлось, показались немецкие истребители. Бомбардировщики уже отбомбились, всей группой уходили на восток. Немцы разделились тоже, часть связала боем наши «Яки», другая часть кинулась догонять «Петляковых». Главная задача истребителей сопровождения – прикрыть наши бомбардировщики, не допустить потерь. Радиосвязи с ведущим группы нет, и перед вылетом не обговаривались варианты развития событий. Потому Андрей не стал ввязываться в бой с «Мессерами», а кинулся к бомберам, уводя за собой свое звено. Очень вовремя! Два звена наших «Яков» отбивались от «худых», но немцев было больше, часть истребителей прорвались к бомбардировщикам. Бортовые стрелки «пешек» открыли огонь из пулеметов. Андрей со звеном атаковал с высоты. Была опасность попасть под огонь бортовых стрелков, но они прекратили огонь. Ведущий немецкой пары увлекся преследованием, Андрей поймал «Мессера» в прицел, дал пушечную очередь по кабине, уж больно ракурс был удобный – три четверти сзади. Немецкого пилота убил, «Мессер» стал падать, беспорядочно кувыркаясь, и пилот не покинул самолет до самого столкновения с землей. Немецкий ведомый попытался «сесть на хвост» Андрею, но ведомые Андрея обстреляли его, и немец ушел с пикированием. Это был излюбленный прием немцев. Их истребители превосходили наши в скорости, а на пикировании разница в скорости еще более увеличивалась, и немцы легко отрывались. А к бомбардировщикам еще пара прорывается, уже снизу. «Мессеры» за счет мощного двигателя превосходили наши истребители на вертикалях. Андрей кинулся навстречу, издалека начал обстрел из пулеметов. Расстояние велико, попасть сложно, но трассеры пролетали рядом, и немцы не выдержали, отвернули. Что поделать – Европа, берегут себя, какой патриотизм, если воюют за добычу?! А русские бьются за свою землю. Разница существенная. Однако пара «худых» от атак не отказалась. Изменили тактику, решили сначала расправиться с истребителями, а потом с «пешками». Завертелся в небе клубок. Андрей беспокоился о ведомых. Как бы не отстали, тогда собьют! У «Яка» время выполнения виража меньше, чем у «Ме-109», после двух крутых виражей, когда одно крыло в землю смотрит, а другое в зенит, удалось зайти в хвост немецкому ведомому. Секундочку всего Андрей в удобной позиции был, но удачи не упустил. Дал очередь сразу из пушки и пулеметов. От «Мессера» куски обшивки полетели, белый дым, он вниз ушел. А «ведущий», увидев гибель ведомого, сразу по газам и пикировать. Андрей преследовать не стал, бесполезно. Стал набирать высоту. Посчитал бомбардировщики, одного не хватало. Когда его сбили, не видел. А может, тот сел на вынужденную? Еще одно звено наших «Яков» шло левее и выше звена Андрея. То, что никого из звена не сбили, – большая удача. Парни молодые, опыта нет. Удержались за ведущим, не сбиты – уже везение. Если ведомый после двух-трех вылетов цел, то и дальше летать будет. Потери ведомых всегда значительно превышали потери ведущих. На траверзе своего аэродрома «Яки» ушли к нему, покачав крыльями. У истребителей топливо на исходе. Сели с ходу, один за одним. Только зарулили на стоянки, стали садиться «Яки», которые дрались с основной группой «худых». Андрей заглушил мотор, сдвинул назад фонарь и считал садящиеся самолеты. Не хватало четырех. Посмотрел на часы. В запасе по топливу еще семь минут. Но и они минули, а никто больше не приземлился. На разборе полетов в штабе полка действия истребителей признали эффективными, потерь среди бомбардировщиков не было. Один «Пе-2» сел на вынужденную из-за технических проблем. По мнению Андрея, командир полка и комэск с организацией отпора немцам не справились. Не были обговорены все варианты, большая часть истребителей дралась с «Мессерами», меньшая прикрывала «пешки». А должно быть наоборот. Не за числом сбитых самолетов противника надо гнаться, докладывая об успехах наверх, в дивизию, а заботиться о сохранности бомбардировщиков. Только они на сегодняшний момент могли уничтожить колонны вражеской техники, позволить остановить, сорвать наступление. Командир дивизии, получив данные авиаразведки о сожженных танках и машинах, счел действия бомберов успешными, так же, как истребителей прикрытия. И через день бомбардировка повторилась. Правда, за это время немцы успели продвинуться на восток еще на пятьдесят километров. На этот раз комэски договорились между собой, что вторая эскадрилья прикрывает бомбардировщики, а первая связывает боем истребители противника. В том, что они появятся, никто не сомневался. У немцев налажена радиосвязь не только между самолетами, но и между авиацией и наземными войсками. В РККА это удалось лишь в сорок третьем, когда войска насытили рациями, когда в штабах пехотных и танковых дивизий появились авианаводчики. Тогда наши истребители стали реагировать оперативно. Появятся над передовой пикировщики, авианаводчик сразу сообщает в авиаполки. Успевали сбросить бомбы один-два пикировщика, а наши истребители уже здесь. Немцы тоже изменили тактику. Если в первые месяцы войны их бомбардировщики ходили без прикрытия, не встречая сопротивления, то позднее обязательно с истребителями сопровождения. Кроме того, в пехоте появились зенитные пушки, в большинстве 37-мм автоматы. Не густо их было, зенитки в основном прикрывали города и важные объекты типа нефтехранилищ или складов. Но уже пикировщики, сильно досаждавшие войскам, не вели себя так бесцеремонно. Трудно было пехоте. С танками бороться нечем, кроме бутылок с коктейлями Молотова, да и тех не в достатке. Группы пикировщиков над передовой сменяют друг друга, бомбят точно, сирены включают, вызывая панику и страх. Не чувствовал себя солдат защищенным, одно спасение – родная земля. Глубокий окоп, щель, овраг выручали. Большинство солдат – люди сельские, к технике непривычные. Танки и самолеты их пугали. Но держались, позиций не оставляли. Деревенские – они упрямые, в бою стойкие. Об этом качестве немецкая разведка еще в Первую мировую докладывала командованию рейхсвера. Завидев бомбардировщики, истребительный полк не полного состава взлетать стал. Быстро догнали «пешек», пристроились. Первая эскадрилья над бомберами и с большим превышением по высоте, вторая выше метров на триста, чтобы в случае прорыва немецких истребителей успеть связать боем. На этот раз застали немцев на марше. «Пешки» резко снизились, с горизонтального полета отбомбились, сделали еще заход. Горела бронетехника, автомобили. Черный дым поднимался во многих местах и был виден издалека. Через четверть часа, когда последний бомбардировщик, сбросив бомбы, развернулся к своему аэродрому, появились истребители Люфтваффе, много, не менее трех десятков. Наших истребителей вдвое меньше. Сразу бой завязался. Немцы жаждали отомстить, наши не дать прорваться немцам к бомберам. Андрей и его звено в бою не участвовали, шли за бомберами, замыкая строй. Андрей себя иллюзиями не тешил. Немцы в численном превосходстве, собьют трех-четырех наших и кинутся догонять бомберы. Так и получилось. Уже и дымы исчезли из вида, как показались темные точки в зеркале заднего вида. Зеркала не давали полноценного обзора, пилоты постоянно крутили головами, это уже вошло в привычку. Чтобы не растереть шею до крови, пилоты приспособились носить шелковые шарфы из парашютной ткани. Не по уставу аксессуар, зато шея не растерта до крови. Кто шеей не вертел, того сбивали. Тут закон один – кто противника первым увидел, имеет шанс выжить. Немцам солнце глаза слепит.