– Андрэ, мы же не в армии! К чему дисциплина? Вот в бою – другое дело. – Анархистов не держу. Или назначайте другого, я за власть не держусь. Нехотя, но смирились. Андрей назначил пары, определил ведущего и ведомого, объяснил обязанности. Немцы в «Кондоре» использовали точно такую же тактическую единицу, как и итальянцы. Советские пилоты использовали три самолета. Тройка неудобна в маневренном бою, есть опасность столкновения при резких маневрах. После завтрака полдня рассказывал о тактике воздушного боя, которую использовал знаменитый ас Покрышкин. Высота, скорость, огонь! Правда, про Покрышкина не говорил, не проявил себя еще ас, будет это позже. Самолет Андрея за сутки залатали, заменили колесо, опробовали мотор, подготовили к полету – бензин, боеприпасы пополнили. И вот уже по телефону первый боевой приказ. «Прикрыть от налета бомбардировщиков Мадрид, взаимодействуя с другими эскадрильями». Хорошо сказать, а где эти эскадрильи? По рации? Так он ни частот, ни позывных не знает. Объявил боевой вылет всем подразделениям, взлет попарно, к Мадриду занять эшелон в две с половиной тысячи метров. Для точного бомбометания бомбардировщики опускались ниже, если была задача бомбить по целям, а не по площадям. А на этой высоте обычно летели истребители прикрытия. Взлетели. Пока первая пара – Андрей и чех Словичка – взлетела и выписывала коробочку над аэродромом, поднялись все. Андрей направил самолеты к Мадриду. Пока пары четко держали строй – пеленг. Далеко впереди показались черные точки, быстро приближающиеся. Оказалось – девять советских «И-16». Советские пилоты сначала атаковать хотели, для них «Девуатины» имели непривычный силуэт, но вовремя разглядели раскраску на хвостах, да еще Андрей крыльями покачал. Он-то по картинкам и документальному кино силуэт «И-16» знал. Показалось множество самолетов в два эшелона. На нижнем – фронтовые пикировщики «Ю-87», прозванные в СССР в 1941 году «лаптежниками» за неубирающиеся шасси с обтекателями. Выше их держалась парами десятка «Не-51». К Андрею, как ведущему первой пары «Девуатинов», сбоку пристроился «Ишак». Летчик показал пальцем на себя, потом на «Хейнкели». Затем ткнул в Андрея и на «Юнкерсы». Ага, распределил, кому кого атаковать, чтобы не было неразберихи. Андрей кивнул, поднял большой палец. Так и сделали. «Ишаки» ринулись к немецким истребителям, летчики интербригады к «Юнкерсам». Да сразу получили отпор от хвостовых стрелков. – Вот сволочь! – выругался Андрей. Он зашел сзади бомбардировщика, и почти сразу мимо прошла очередь. Быть сбитым не хотелось, Андрей уменьшил высоту, теперь бортстрелок не мог его поразить, мешал собственный хвост. Андрей же приподнял нос самолета и ударил из пулеметов. Одна очередь, корректировка, вторая. Эта уже в цель, от обшивки куски летят. А «Юнкерс» продолжает полет. Мало того, по самолету Андрея стали вести огонь бортстрелки других бомберов. Все же не выдержал пикировщик, вниз полетели бомбы, впрочем не на городские кварталы, не долетев их. Облегчившись, «Ю-87» немного вспух, показав брюхо. Андрей дал очередь. От «Юнкерса» отвалилась правая стойка шасси. Пилот бомбардировщика стал разворачивать самолет. До города всего ничего по авиационным меркам – километров пять-семь. И другие «Девуатины» огонь ведут. Рассыпался строй бомберов, бомбы сбросили, чтобы уйти легче было, а еще есть опасность при обстреле подорваться от собственных бомб при попадании пуль. На развороте Андрей успел еще дать очередь. «Юнкерс» задымил, но держал высоту. – Да что ты, гад, не падаешь?! – закричал Андрей от избытка чувств. Из «Юнкерса» вырвалось пламя, сразу факелом. Горящий самолет покинули летчик и стрелок, раскрылись купола парашютов. Эти уже отвоевались, поскольку внизу на земле позиции республиканцев. Их возьмут в плен и обменяют на своих, о таких случаях Андрей был наслышан. Немцы своих военнослужащих ценили и за одного давали до десятка испанцев или интернационалистов. А уже и другой «Юнкерс» падает, дымя. А дальше второй горящий «Хейнкель». Бомбардировку города сорвали – это главное. Задача летчиков – сорвать бомбежку – была выполнена. А собьют они самолеты врага или нет, это уже дело десятое. Хотя для пилотов одержанная победа – повод для законной гордости. Летчика славят по победам, а не числу сорванных бомбардировок, так уж повелось во всех странах. Из числа пилотов легиона «Кондор» вышли прославленные асы, в частности Мельдер. После ожесточенного боя возвращались каждый на свой аэродром. Пилоты на «Девуатинах» сели в Барахасе, а советские добровольцы на «ишаках» на аэродроме Альбасеты. Всего СССР передал республиканским ВВС 648 самолетов «И-15», «И-16», «Р-5», в том числе 70 бомбардировщиков «СБ». Морально устаревший «Р-5» использовали как штурмовик, причем ночной, ибо тихоходную машину сбивали даже «Не-51», а для «Мессеров» он был легкой добычей. Советником по авиации начальника авиации Испании Идальго Сиснероса был Яков Владимирович Смушкевич (настоящее отчество Вульфович, белорусский еврей), личность легендарная среди советских летчиков и испанцев. В Испании имел псевдоним генерал Дуглас. Он сыграл решающую роль в разгроме итальянского экспедиционного корпуса в марте 1937 года под Гвадалахарой, впервые применив массированные налеты авиации. За генералом Дугласом безуспешно охотился Абвер, маршал авиации Германии Геринг обещал миллион марок тому летчику, который собьет Смушкевича. Яков Вульфович сам почти ежедневно совершал вылеты, имел лично сбитые самолеты. В июне 1939 года комкор Смушкевич возглавил советскую авиацию на р. Халхин-Гол в Монголии. В ноябре 1939 года был награжден второй звездой Героя Советского Союза, третьим в стране. В 1940 году был назначен начальником ВВС РККА. Не скрывал от Сталина, что не верит Гитлеру и крайне отрицательно относился к Пакту о ненападении, подписанному Молотовым – Риббентропом в 1939 году. Мало кто знает, что Смушкевич летал без обеих ног, значительно раньше, чем Алексей Маресьев. В апреле 1938 года, готовясь к авиационному параду в честь Первого мая, потерпел авиакатастрофу, лишился обеих ног, ходил и летал на протезах. В июне 1941 года, за несколько дней до начала войны, его арестовали вместе с другим известным летчиком, тоже Героем Советского Союза, Павлом Рычаговым и еще двадцатью офицерами, которых обвинили в фашистском заговоре. После истязаний все арестованные были расстреляны 18 сентября 1941 года, когда шли тяжелейшие оборонительные бои, когда не хватало ни самолетов, ни летчиков. Такова благодарность Сталина военачальнику. В период с 1930 по 1940 год, по разным оценкам, в СССР было уничтожено от 20 до 38 млн человек, равный или больший ущерб нанес только Гитлер. Потери от обоих диктаторов для СССР равнялись четверти населения. Только перед войной были репрессированы 40 тыс. командиров РККА, причем образованных и опытных. На их место встали люди малообразованные, многие из которых даже карту читать не умели. В мемуарах гитлеровские генералы признавались, что если бы не массовые чистки РККА, Гитлер не решился бы начать войну с СССР. Сталина ассоциируют с победой, но победил Германию народ. По пути к аэродрому Андрей не раз оборачивался, считал строй самолетов. Получалось девять. Подумалось – в сутолоке боя кто-то оторвался от своих, увлекся, потом не сориентировался. Небось сейчас сел на чужой аэродром, лишь бы на территории республиканцев. Ибо уже были факты, когда бойцы интербригад попадали в плен к франкистам, их показательно пытали и казнили. Приземлились, зарулили на стоянку. Андрей выбрался из кабины, отстегнул лямки парашюта. Снова пересчитал самолеты. Считай не считай, а их девять. Подбежавшего механика спросил: – Кого нет? – Венгра Томаша. Хм, инструктор авиагруппы в своей стране, пилот с опытом, неужели заблудился? А вечером сообщили по телефону, что обнаружен сгоревший «Девуатин» и останки пилота. В первый раз Андрей вычеркнул летчика из списков эскадрильи. Настроение после посадки у всех было приподнятое. Как же, пилоты сбили два бомбардировщика, сорвали бомбардировку. А после телефонного звонка настроение упало. Не сказать, чтобы успели сдружиться, но все же боевой товарищ, и такая участь может постигнуть всех. До этой потери в смерть пилоты как-то не верили. Механики и техники, осмотрев самолеты, почти на всех машинах обнаружили пробоины. На «Девуатине» спереди от лобового огня пилота прикрывал мотор воздушного охлаждения, но не было ни бронеспинки, ни бронестекла. А «лаптежник» бронезащиту имел. Бронестекло кабины, бронеспинка сидений толщиной 8 мм и 5 мм, бронеплита пола кабины. Как защита от пулеметного огня вполне годилась. Немцы свой пикировщик называли «штука», русские – «лаптежник», а испанцы – «певун». Хотя ни летчик, ни самолет не пели. А при атаках пилот включал сирены, которые были расположены в обтекателях колес. Набегающим потоком воздуха крыльчатки сирены раскручивались, и она начинала выть, причем довольно громко. Сирена оказывала сильное психологическое воздействие на противника. А еще она служила пилоту своеобразным указателем скорости. Летчик, не глядя на приборы, мог на слух определить скорость. Начинала она реветь на низких частотах, и чем выше была скорость, тем выше частота, пронзительнее звук. Максимальная скорость «Ю-87» была 310 км/час, но на пикировке достигала 650 км/час, для конструкции планера – предел. Для того чтобы самолет не развалился от перегрузок на пикировании, его оснащали воздушными тормозами. Они выдвигались из-под консолей крыла, представляли собой решетку, довольно эффективно гасящую скорость. Самолет имел один курсовой пулемет винтовочного калибра и один хвостовой, тоже калибра 7,92 мм, в модификации «А» («Антон») могли нести одну бомбу под фюзеляжем или по одной под каждым крылом общим весом 500 кг. В Испанию немцами было поставлено 262 машины модификации «А». На «штуке» летал один из самых известных летчиков Люфтваффе Ганс Рудель. Бомбометание с пикирования было очень эффективным, пилоты могли поражать одиночную цель, а не бомбили по площадям, как «Ю-88» или «Не-111». В СССР выпускался в годы войны пикирующий бомбардировщик «Пе-2» конструкции Петлякова, но бомбила с пикирования практически лишь одна авиадивизия – Полбина. Смерть товарища произвела на других пилотов гнетущее впечатление. Советские военные специалисты ехали в Испанию под прикрытием, с нансеновскими паспортами. Из 600 советников и 1811 специалистов в Испании погибли 127, умерли от ран 11, от несчастных случаев погибли 19 человек, пропали без вести 32 человека. В процентном соотношении много. А на следующий день на аэродром произвели авианалет. Вынырнули сразу несколько «штук» и сбросили бомбы с горизонтального полета. Пикировать не стали, видимо, опасаясь огня зенитной артиллерии. Пролетели, как ураган. Пара минут, и их нет. Зенитчики успели сделать вдогон несколько выстрелов, причем безрезультатно. ПВО аэродрома было представлено четырьмя 37-мм пушками «Бофорс». Другое дело, что зенитчики были не готовы. Испанцы – народ с ленцой, зачастую беспечный, а если учесть, что время послеобеденное, сиеста, то и вовсе не удивительно. Гражданское население поделилось поровну – кто за франкистов, кто за республиканцев. И недоброжелатели, а если откровенно – предатели, доложили об аэродроме, где базировались «Девуатины». Андрей в этом не сомневался. Бомбардировщики вышли на аэродром точно, даже курс не меняли, сбросили бомбы пролетом и сразу скрылись, не повторяя штурмовку. Слишком много случайностей в одном месте и в одно время. От бомбежки никто из летчиков не пострадал, но один истребитель был поврежден, подлежал ремонту, а другой сгорел и восстановлению не подлежал. Немцы явно показывали – будут мстить за потери, налет – лишь ответная мера. Это еще счастье, что по приказу Андрея самолеты рассредоточены были по всему аэродрому, а не стояли в линейку, как в мирное время, иначе поврежденных машин было бы больше. Пятая колонна в Испании действовала активно. Но и советские «добровольцы» проявили себя мастерами. Подготовкой диверсионных групп из числа испанцев занимался Илья Старинов (товарищ Рудольфо), и урон своими действиями нанесли большой. Андрей быстрыми ответными действиями немцев был удивлен и раздосадован. Выходит, для немцев базирование «Девуатинов» не было секретом. Оставлять без ответа налет не хотелось. Не ответил – значит, слаб. Сделав выводы, Андрей связался по телефону с советником начальника республиканской авиации, генералом Дугласом. Пришлось сначала говорить через переводчика. Андрей на французском, переводчик явно из русских, потому что с акцентом говорит. Андрей разозлился. – Дай трубку самому. Имени или псевдонима не назвал, но переводчик понял. В трубке тишина, явно рукой прикрыли. Потом другой голос: – Слушаю. И Андрей перешел на русский. – Я комэск интербригады с аэродрома Барахас. Вчера мы «лаптежников» пощипали, а сегодня немцы отбомбились по нашему аэродрому… – Потери есть? – перебил Смушкевич. – Один самолет в ремонт, второй восстановлению не подлежит, среди личного состава один легко ранен. – Ты русский? – после небольшого молчания спросил комкор. – Да. А что это меняет? – Ничего, знать буду. Что хотел? Видимо, опасался Смушкевич, не немцы ли разговор ведут. – Хотел бы узнать, где базируются «Юнкерсы». Ответ дать хочу. Наверняка у вас есть разведданные. – Что за анархизм? Такого приказа товарищ начальник республиканской авиации не отдавал. – На упреждение хочу действовать. – Похвально. А на чем летаешь? Смушкевич явно проверял собеседника. – На «Девуатинах». Вообще-то такие вещи говорить не следовало по телефону, но немцы знали аэродром и какие типы самолетов на нем базируются. – Вчера мы воевали вместе с «ишачками», я был ведущим первой пары, крыльями качал. – Было такое! – тон военного советника смягчился. – Хорошо, ждите пакет с нарочным. Часа через два подкатил к КПП мотоциклист, потребовал провести его к комэску. Караульный начальник пытался расспросить его – кто такой, зачем? Но мотоциклист твердил: – Личный пакет. Мотоциклиста провели к Андрею. Тот переспросил – комэск ли перед ним? Андрей в подтверждение показал документ, выданный республиканцами. Тогда мотоциклист вытащил из-за пазухи кожаной куртки пакет, отдал. Пакет большой, засургучен, без надписей. – Мне расписаться в получении? – Нет. Приказано вручить лично, про подпись ничего не говорили. Мотоциклист говорил и на испанском, и на русском. Слушать большевика было непривычно. Все «добровольцы» из СССР были коммунистами. Андрей вскрыл пакет. А в нем топографическая карта Испании. Красным карандашом обведены несколько населенных пунктов и приписки рядом, уже обычным карандашом. «№ 1. «Мессеры» – 12 штук. Сильное зенитное прикрытие. № 2. «Ю-87» – двадцать машин. Склад боеприпасов. Сильное зенитное прикрытие». И так шесть кружков, шесть аэродромов. Очень интересные сведения! Только почему раньше их не дали? Приказа о налете, штурмовке в пакете не было. Но сам факт передачи карты с обозначениями о многом говорил. Не поощряли, но и не запрещали налет. Андрей собрал пилотов на совещание. Летчиков девять, а самолетов семь. Плохо, кто-то без пары остался. Андрей сообщил о намерении отомстить немцам за налет. Идею одобрили все пилоты. Полноценного штурма не получится, потому что «Девуатины» не имеют бомбодержателей и возможен только обстрел из пулеметов. Общими усилиями выработали тактику. Три пилота ведут огонь по позициям зенитчиков, четверо – обстреливают стоянку бомбардировщиков. А для повышения эффективности все патроны в лентах решили зарядить только бронебойно-трассирующими пулями. Для пулеметов это плохо, быстро изнашиваются стволы. Весь следующий день техники и оружейники готовили самолеты, а пилоты изучали по карте подходы к аэродрому, расположение зенитных батарей. Немцы применяли 20-мм зенитные автоматические пушки швейцарского производства. Скорострельные, с хорошо обученными расчетами, они представляли серьезную опасность. Андрей решил взлететь, как только начнет светать, чтобы успеть накрыть «Юнкерсы» до момента их вылета. Какой смысл штурмовать пустой аэродром? В Испании уже зима наступила по календарю. А по ощущениям – ранняя осень, температура ниже +10° – +15° не опускается, разве что пасмурных дней больше. Испанцы ежатся – холодно. Андрею смешно. Вас бы в Россию, да в минус тридцать с ветерком. Впрочем, испанская «Голубая дивизия», посланная Франко в СССР, все прелести русской зимы испробовала. Испания, по европейским меркам, страна большая, не Бельгия или Португалия. А по русским понятиям – как несколько российских областей. До немецкого аэродрома полчаса лету. Только на востоке начало сереть, мотористы стали прогревать моторы. Рев, запах сгоревшего бензина, масла. Пилоты приняли легкий завтрак. Андрей в последний раз дал напутствие. – Если расстреляете боезапас – сразу на свой аэродром, чтобы не быть мишенью для зениток. А мой вам совет – не тратьте все патроны. Ручаюсь, что немцы вызовут истребители на помощь. Но минут десять-пятнадцать угрозу будут представлять только зенитки. По местам! Один за другим самолеты пошли на взлет. Лучше бы взлетать ночью и к рассвету быть у вражеского аэродрома. Но на Барахасе нет освещения ВПП, не приспособлен аэродром для ночных полетов. Впрочем, и самолеты тоже, нет освещения приборной панели, даже аэронавигационных огней, и в ночном строю есть возможность столкнуться. Кое-где на земле, в низинах, еще сумрачно. А самолеты освещены солнцем и с земли видны отлично. Андрей так проложил маршрут, чтобы немцы сначала ничего не заподозрили. Разведка и оповещение у немцев на хорошем уровне, как и связь. Рациями насыщены все войска. А у итальянских авиаторов рации только стали появляться, и пилоты зачастую забывали ими пользоваться. Кстати, на немецких самолетах тоже были устаревшие решения. В частности, на бомбардировщиках по левому борту кабины пилота закрываемое отверстие для стрельбы из ракетницы для подачи сигналов. В кабине и сумка с ракетницей была, и запас разноцветных патронов. «Ю-87», несмотря на свою тихоходность, получился бомбардировщиком удачным и выпускался с 1936 по 1944 год общим количеством 6500 машин. И оказался чрезвычайно эффективен, но требовал истребительного прикрытия. Когда в 1943 – 1944 годах в СССР немцы лишились превосходства в истребителях, пикировщики стали нести большие потери. Штурмовки аэродрома не случилось. Уже на подлете увидели взлетевших «Юнкерсов», они набирали высоту, выстраиваясь излюбленным строем – двойным клином. Это даже неплохо, аэродром в стороне, и зенитки не смогут противодействовать. Но помнить следует другое – на встречу с ними летят «Мессеры». У «Юнкерсов» характерный профиль – крыло в виде обратной чайки. Андрей их увидел первым, потому как он специально проложил маршрут, чтобы солнце было за истребителями, не давая разглядеть, слепя глаза. Два раза качнул крылом, давая сигнал к атаке. На ручке управления перекинул флажок предохранителя в положение «огонь». Взял ручку на себя, выполнив маневр «горка», и на снижении открыл огонь. В лоб по фюзеляжу стрелять бесполезно, пилота прикрывает двигатель, бронестекло. Поэтому целил по плоскостям, бензобаки у «штуки» именно там. Самолет вспыхнул мгновенно, все же не зря заряжали ленты бронебойно-зажигательными патронами. Пилот и стрелок бомбардировщик покинули, и он рухнул на землю. Высота небольшая, не больше тысячи метров. Еще перед атакой Андрей включил рацию, настроил на волну немцев. В Германии, как и в других армиях европейских стран до 1945 года радиосвязь была на длинных и средних волнах, а в СССР – коротковолновая. После сбитого самолета в эфире сразу гвалт. «Ахтунг! Ахтунг! Интерфлюг!» Интерфлюг – сокращенно «самолеты интербригад». «Юнкерсы» сразу строй рассыпать стали, им маневрировать трудно, высота мала. Иногда они уходили от истребителей пикированием, развивая 600 – 650 км/час. А такую скорость ни один серийный истребитель тех лет развить не мог. «Девуатины» дружно повторили маневр Андрея, открыли огонь. Еще одна «штука» загорелась, другой «Юнкерс» задымил, сбросил бомбы в чистое поле, стал разворачиваться, собираясь вернуться на аэродром. К нему сзади и снизу пристроился «Девуатин» под бортовым номером «6». Одна очередь, вторая, бомбардировщик вспыхнул, беспорядочно кувыркаясь, стал падать. Из него выпрыгнул только один человек, вспыхнул купол парашюта, а самолет через считаные секунды достиг земли, последовал взрыв, черный дым повалил. У «Юнкерсов» полные баки бензина, горят хорошо. В кутерьме сбили еще одного пикировщика. Андрей был настороже, набрал высоту, был над схваткой. Предосторожность не оказалась пустой, никчемной. Вдали показались едва заметные точки. Это на выручку «Юнкерсам» подняли с соседнего аэродрома истребители. По очертаниям – «Не-51», ибо различаются бипланы. Можно вступить в бой, но «Хейнкелей» много, раза в два – два с половиной больше чем французских «Девуатинов». Андрей переключил тумблеры на рации, сменив частоту. – Парни, уходим! – объявил на французском. Услышали только двое, другие, скорее всего, рации не включили. Андрей развернулся к своему аэродрому, за ним пара истребителей пристроилась, а немного позже и другие. Вылет оказался удачным, сбили четыре «певуна», у самих ни одной потери. Андрей дал максимальный газ. Хорошо бы добраться до своего аэродрома и сесть. «Хейнкели» ринутся за ними, это как пить дать. У «Девуатинов» уже и бензина по полбака осталось, и боезапас на исходе, поэтому бой принимать здесь – рискованно. Видимо, это обстоятельство осознали все пилоты эскадрильи. За каждой машиной тянулся дымный след выхлопа, моторы работали на максимальных 2100 оборотах. Успели сесть, зарулили к стоянкам, моторы заглушили. Андрей только отстегнул привязные ремни, встал на сиденье, стал кричать: