Совершенно растерянные Сура и Орест переглянулись. Говорить начал Орест, первый пришедший в себя после тирады претора и устроенной Крассовским резни. – Все не так, как ты думаешь, Марк… – выдавил он. – Да, в сенате есть недовольные, которые и вправду озвучивали самые что ни на есть бредовые идеи, что расходятся со здравым смыслом. Если ты пожелаешь, я могу назвать их имена, чтобы ты знал своего врага в лицо. Но ты, как человек практичный, разбирающийся в людях, неужели ты всерьез полагаешь, что сенат, действующий в интересах республики, может допустить такую оплошность, как отстранить от командования легионами лучшего полководца! Да плевать я хотел на сенат, ты думаешь, что я или Сура смеем вынашивать в голове мысли, порочащие твою честь и достоинство? – Да и кому может прийти в голову такая глупость, если ты сам собрал свои легионы, сам выдвинул кандидатуру для подавления восстания и протянул Республике руку помощи в такие непростые времена! – подхватил Сура. – На кого еще может рассчитывать сенат в отсутствии Лукуллов, после смерти Магна? – Ты говоришь лишить тебя командования! Так ты просто неправильно понял, речь шла о легионах Помпея, присоединившихся к тебе после смерти полководца. Но смею тебя заверить, уже сегодня сенат должен был проголосовать за то, чтобы ты возглавил эти легионы! А слухи о цензорах, а уж тем более об изгнании такого видного гражданина, как ты, из Республики, на то и слухи, чтобы занять умы плебса, – развел руками Орест. – Наверняка ими же и распространяющиеся! – подчеркнул Сура, кровь на его лице начала запекаться. – Слухами земля полнится, как говорится… – Тут я, конечно, могу поспорить, есть тут такие товарищи, которые спят и видят, как бы насолить тебе сверх меры, но мы об этом обязательно поговорим! Атак, – Орест подмигнул, – устроить гладиаторские бои, раздать хлеба… Ты же знаешь, как решается этот вопрос, Марк! Всех недоброжелателей как ветром сдует. – Да и где сейчас Спартак? Нет Спартака, поэтому бояться нам больше нечего. Остались одни воспоминания, после того как ты устроил рабам хорошую взбучку… Ты ведь пришел отпраздновать свой триумф, верно, Марк? Эти двое изворачивались как могли, пытаясь найти лазейки, через которые могли бы ускользнуть от ответственности. Выглядели они при этом жалко и смешно. Одна только мысль о том, что перед ним сейчас оправдываются два высших магистрата Республики, вызвала у Крассовского удовлетворение. Трепотня двух возбуждённых консулов забавляла, Марк Робертович был не прочь слушать их пресмыкательства дальше, но после упоминания Сурой Спартака Крассовский взбесился. Сам того не понимая, консул давил на больную мозоль олигарха. Мысли о том, что Марку Робертовичу пришлось перепоручить доведение своих личных счетов со Спартаком в руки Скрофы, выводила олигарха из себя, но еще больше Марк Робертович злился, когда понимал, что из-под Брундизия до сих пор нет никаких вестей, а главное, у него в руках не было головы раба! – Заткнись! Заткнись, кому говорю, – заревел он. Консулы замолчали и виновато смотрели на олигарха. Крассовский тяжело дышал, на его лбу выступила испарина, на щеках проявился румянец. – Не хочу больше слушать всю эту чушь! – добавил он. Лица Суры и Ореста осунулись. Орест было хотел что-то сказать, но видя на себе взгляд Фроста, памятуя о судьбе людей из собственной свиты, одумался, громко сглотнул слюну. Они выглядели жалко, будто двое мальчишек, пойманные за непристойным делом строгим отцом. Крассовский гордо выпрямился. Спектакль Суры и Ореста начал ему надоедать. Консулы не до конца понимали или делали вид, что не понимают происходящего у стен Рима. В таком случае следовало дать им понять, что Марк Робертович Крассовский явился сюда отнюдь не для того, чтобы вести пустые разговоры. Сенат прислал сюда Суру и Лентула в надежде, что им удастся договориться с Крассом. Это были авторитетные в Республике люди, не случайно занявшие высшие магистерские должности консулов в столь непростой для Рима период. Возможно, в голову одного из сенаторов пришла отчаянная мысль, что родственник легата Крассовского консул Сура сумеет договориться с олигархом с глазу на глаз. Консулы пришли без оружия, и Крассовский дал им шанс сказать свое слово. Они им воспользовались сполна, другое дело, что ни от Ореста, ни от Суры он не услышал ничего путного, предложений сказано не было, все это была пустая трепотня. Если сенат видел в прежнем Марке Крассе идиота, следовало показать им, что нынешний Марк Красс таковым отнюдь не является. Следующее слово в переговорах было за ним. Олигарх покосился на Лидия Фроста и коротко кивнул. * * * Марк Робертович не дождался приглашения сената и вошел в Рим сам. Никаких препятствий на пути олигарха больше не было. Капенские ворота были открыты, а стража, охраняющая арку, бежала еще тогда, когда ликторы Крассовского расправились с делегацией Суры и Ореста у подножия холма. Рим распахнул перед ним свои двери, приглашая войти. Глупо было бы не воспользоваться приглашением. Сенат проявил себя как паршивый переговорщик. Не имея за собой силы, курийские толстосумы были не в состоянии конструктивно решать проблемы и напрасно считали, что сегодня им удастся спрятаться за спинами друг у друга. В окружении ликторов и алы союзнической кавалерии во главе с префектом Крассовский скакал по улицам Рима к главной его площади, к Форуму, где вот уже много веков подряд решались человеческие судьбы и писалась история Рима. Улицы древнего города, достаточно узкие для того, чтобы пропустить столь внушительный конный отряд, заставили кавалеристов сбавить темп. Под копыта лошадей норовили угодить случайные прохожие, которых ни капельки не смущал вид вооруженных до зубов кавалеристов. Казалось бы, слух о появлении преторских легионов у стен вечного города должен был испугать римлян, но ничего подобного не произошло. Напротив, когда крики кавалеристов, разгоняющих со своего пути зевак, разносились по улицам Целия, двери домов раскрывались настежь, народ валился на улицу, желая собственными глазами увидеть, что же происходит в городе. Никто не хотел довольствоваться рассказами очевидцев за ужином, каждый хотел увидеть происходящее собственными глазами. Поэтому среди зевак были как едва сводившие концы с концами представители плебса, исконно населяющие Целий, так и представители зажиточного сословия всадников, с каждым годом выкупавших себе все больше домов на холме. Крассовский ловил на себе любопытные взгляды горожан, пытался понять, как эти люди, большинство которых пострадало от бесчинств времен сулланских проскрипций, теперь бесстрашно выходили на улицу вместо того, чтобы запереть накрепко двери. Некоторые вовсе приветственно вскидывали руки, выкрикивали имя претора, желали выразить Крассовскому свое расположение. Прямо здесь и сейчас Марк Робертович не знал, что многие дома на целийском холме находились в личной собственности Красса а их жильцы всего лишь арендуют свои покои и выплачивают крупные суммы в сестерциях прежнему претору, скупавшему недвижимость в Риме небывалыми темпами. Неудивительно, что арендаторы жилья и многие должники Красса, хотели заполучить его расположение. Выглядело это наигранно, но все же тешило самолюбие Крассовского, падкого на подобные уловки и пока ничего не знающего о причинах народной любви. Кавалерия вихрем обогнула Целий, оказалась на Велии у Палатина, на всем ходу устремилась к площади Форума и Капитолию, самому малому из семи холмов. Именно у подножия Капитолия в курии Корнелия происходили заседания римского сената. Крассовскому бросились в глаза роскошные здания Палантина, заселенные столичной аристократией и богачами. От предвкушения приятно урчало в животе. Впереди показался храм Ларов, рядом с ним очертания Священной дороги, соединяющей Палатинский холм с низиной, в которой расположилась восточная часть Форума. Шириной с десяток футов, дорога была выложена туфом, и с обеих сторон обочины улицы были заставлены торговыми палатками. Если в начале улицы Крассовский видел на прилавках красивые изделия из золота и драгоценных камней, то ближе к Форуму лавки ювелиров сменили прилавки с фруктами и цветами. Некоторые торговцы при виде кавалеристов принялись зазывать всадников купить товар. Кто-то, видимо, желая избежать ненужного внимания, а возможно, имея печальный опыт, потупив взгляд, начал расставлять свои товары по прилавку, чтобы хоть как-то унять волнение. На дороге было многолюдно, поэтому Крассовский перевел своего жеребца на шаг и осматривался. В нескольких десятках футах от обочины дороги стояло здание Регия. Три огромные арки, в каждую из которых мог запросто заехать знаменитый слон с груженной колесницей, поражали воображение. В глаза бросалось другое. За резиденцией, будучи функционально соединенной с ней, расположилась еще более интересная постройка, принадлежащая храму вестало, – к Атриум Весты. Это было здание необычной конструкции, чем-то напомнившее Марку Робертовичу шахматную фигуру «туру». Этакая «тура» была окружена множеством колонн. С крыши здания валил дым, шла ритуальная служба. Неподалеку от храма расположилось здание дома весталок, окруженное двухэтажными портиками на колоннах со статуями жриц богини Весты. Здание из кирпича имело два этажа, к нему примыкал таблинум и комнаты жриц. В самом центре таблинума стояла статуя Нумы Помпилия из чистого мрамора. От храма к Палантину уводила лестница. Крассовский загляделся на комплекс и почувствовал, как его тело покрылось гусиной кожей. Во истину римляне умели создавать величественные постройки. Марк Робертович, до того не раз бывавший в Риме, сейчас с трудом справлялся с охватившим его восторгом. Много лет спустя ничего того, что он видел сейчас, не было и в помине! Тем временем кавалеристы, оторвавшиеся от Крассовского, оказались на Форуме, где разгоняли толпу, выстраивались в ряды в пространстве между базиликами Эмилия и Семпрония. Подгоняемая криками кавалеристов толпа отступила к Этрусской улице, в район Велабра, кого-то согнали к Аргилету, в долину Субуру, прочь с площади Форума. Большие залы базилик опустели за несколько минут. Из-за столов по линии колоннады за происходящим у арки с тревогой наблюдали менялы. Опустели палатки в южной части базилик – торговцы, обеспокоенные криками с улицы, превратились в зевак. Судя по выражению их лиц, эти люди сами были готовы в любой момент броситься на утек, бросив товар. – Думаю, у нас не займет много времени, чтобы остановиться и напоить коней, Марк Лициний? Это были слова префекта, указавшего Крассовскому на массивный каменный алтарь, на котором были изображены две человеческие фигуры. Сразу за алтарем расположился каменный колодец, напротив него на платформе высотой в четыре человеческих роста, высилось красивое здание. Крассовский сумел прочитать название храма «храм Диоскуров». К пронаосу храма вела широкая лестница, заканчивающаяся возвышающейся платформой. Марк Робертович предположил, что видит одну из ростр, на которой выступали римские ораторы. Подий украшал ансамбль колонн высотой не меньше пятидесяти футов каждая. У храма не было не души, двери были плотно закрыты. – Что это? – олигарх вопросительно покосился на префекта. – Источник Ютурны, – ответил Фрост. – Знаю… – буркнул олигарх, смущенный тем, что его застали врасплох. – Нет, пить будем после того, как закончим начатое! Разбавим этой водой наше вино! Показалось, что префект после слов олигарха побледнел. Олигарх поймал на себе осуждающий взгляд Лиция Фроста. К своему стыду, Марк Робертович понятия не имел, кто такая или такой Ютурна и чем был знаменит этот источник, но терять время на испитие вод из его источника не было никакого смысла. Теперь, когда он стоял на Форуме, голову вскружила тысяча и одна мысль. Римский форум… Марк Робертович слышал, что некогда в низине холмов Палатин и Капитолий было болото, пронизанное множественными источниками, а первые римляне хоронили на месте будущего Форума своих предков. Звучало жутковато и тем более странно, что место это было выбрано для размещения здесь сначала рынка, а потом и комиций с куриями. Неправда ли символично, что на костях предков, в месте, где Тарквиний Древний проложил Большую Клоаку, решалась судьба Республики? Марк Робертович улыбнулся, прищурился, обвел взглядом пустые ростры комиций, украшенные носами вражеских кораблей. Мудро, весьма мудро. На месте членов комиций Крассовский уж точно не появился бы на форуме. Да и вряд ли консулы успели созвать центуриатные комиции, теперь же делать это было поздно… Впрочем, кто их знает, может быть, Сура и Орест успели собрать комиции на Марсовом поле, чтобы обвинить Марка Красса в государственной измене! В таком случае куриатная комиция, вручившая прежнему Крассу чрезвычайный империй, имела бы все основания его забрать! Через ростры комиций виднелось здание курии, носившее имя Счастливого диктатора Суллы. Курии имели два зала для проведения сенатских заседаний и рассмотрения судебных дел. К залу секретариата примыкало здание портика. Марк Робертович скользнул взглядом по изображению на стене курии со стороны зала суда. Надпись под картиной рассказывала о триумфе римского консула 263 г. до н. э. Марка Валерия Мессала над карфагенянами и королем Сирокуз Гиероном Вторым. Крассовский переглянулся с Фростом, спешился и, поправив меч, двинулся к куриям. Внутри его уже ждали. * * * – Красс! – Что возомнил из себя этот богач? – Безумец! – Изменник! Крики сотрясали своды курий и были слышны задолго до того, как Марк Робертович с ликторами вошли в большой зал сената. Возбужденные сенаторы не сразу завидели гостей. Они поочередно вскакивали со своих мест, перекрикивали друг друга, слышалась отборная брань, проклятия. Облаченные в белые тоги в большинстве своем седовласые толстосумы были перепуганы и совсем не знали, что им делать дальше. Они попали впросак еще тогда, когда молва донесла до здания курий вести об участи консулов Суры и Ореста, чьи трупы лежали у Капенских ворот. Крассовский остановился у входа в большой зал курий, скрестил руки на груди и наслаждался картиной беспомощности сената. Здесь было на что посмотреть! Только когда испуганные сенаторы увидели незваных гостей, несколько сотен голосов замолкло разом, в большом зале курий Суллы повисла гробовая тишина. Сотни лучших мужей всего Рима, вершивших в Республике высшую государственную власть, с одной стороны и Марк Робертович Крассовский, шагнувший прямо в центр зала, с другой. Специально для этой встречи олигарх надел на себя начищенный до блеска мускульный доспех, новый пурпурный плащ, шлем с гребнем из конского волоса. Рука Крассовского лежала на рукояти гладиуса. Он медленно осмотрел большой зал, скользнул глазами по изумленным, вытянутым лицам сенаторов. С трибун на него смотрели напыщенные гордостью, но бледные физиономии римлян. Олигарх впервые видел их лица и понятия не имел, кто из сенаторов являлся первым среди равных, принцепсом, но хорошо знал его имя – Луций Валерий Флакк. Марк Робертович, все последние дни живущий моментом их встречи, прекрасно знал, что по запросу консулов принцепс первым выскажет свое мнение. Одна незадача, консулов в живых больше не было… – Марк Лициний Красс прибыл в Рим, как вы этого и просили! – сказал олигарх. Недолго думая, Крассовский выпотрошил к своим ногам мешок, который держал в руках. На пол упали отрезанные головы, которые принадлежали консулам Оресту и Суре. По рядам большого зала прокатилась волна возмущения. Олигарх услышал смешки ликторов из-за своей спины. Взгляды сенаторов устремились на совсем немощного старика, лысого, дряблого и исхудавшего. – Луций Валерий Флакк! – Слово принцепсу! Послышались голоса сенаторов рангом ниже. Флакк медленно поднялся со своего места. Несмотря на внешнюю слабость, взгляд Луция Флакка все еще был полон жизни и сил. Прежде чем начать разговор, старик буквально испепелил олигарха взглядом, в котором легко читалась едва сдерживаемая ярость. Марк Робертович подумал, что будь этот Флакк немногим моложе своих лет, и он непременно бы спустился со своего места, чтобы вступить с олигархом в схватку. – Что ты творишь? Я не узнаю тебя, Красс! – прошипел Флакк сквозь зубы, на удивление оставшиеся целыми. – Мне, потомку рода Валериев и одного из основателей Республики Публия Валерия Публиколы, стыдно наблюдать, как один из лучших государственных сынов рушит все республиканские устои нашего государства! Одумайся! Одумайся, Красс, пока еще не поздно что-либо изменить! Под сводами большого зала курий Суллы разнесся одобрительный гул. Флакк величественно вскинул руку, призывая к молчанию, ожидая, что претор возьмет свое слово. Марк Робертович почувствовал на себе устремившиеся со всех сторон пытливые взгляды сенаторов разных рангов и возрастов. Он начал медленно прогуливаться по залу, подошел к голове Суры, встал на нее одной ногой, оперся локтями о колено. Флакк, как и большинство сенаторов в курии Суллы, при виде подобной дерзости чуть было не выскочили со своих мест. Напряглись ликторы, но ничего не произошло, сенаторы остались сидеть на своих местах. – У меня к тебе встречный вопрос, Вислоухий Лидий, – олигарх смотрел себе под ноги, чувствуя, как закипает его кровь и приятно кружится голова. – Слушаю, претор, чего ты хочешь? – осторожно спросил принцепс. Крассовский пожал плечами, ответил не сразу, выдержал паузу. Он медленно поднял глаза и впился своим взглядом во Флакка. – С твоим легендарным предком тебя объединяет только фамилия, старый ты дурак! Да и этой фамилии ты заслуживаешь едва ли! – проскрежетал он и, не давая принцепсу, который буквально захлебнулся от ярости, прийти в себя, продолжил. – Не ты ли в должности интеррекса наделил диктаторскими полномочиями Счастливого Суллу вместо того, чтобы избрать консулов? Не ты ли тогда глубоко наплевал на все республиканские устои, а, Флакк? При этих словах по зданию курии разнесся возмущенный ропот. – Что он такое говорит! – Скажите, чтобы он молчал! Крассовский не обратил внимание на гул и возмущение. Слова производили нужный эффект. Подведенные к краю сенаторы искали оправдания своим возможным проступкам, а слова олигарха о выборе Флакка в пользу диктатуры являлись неким спасательным кругом для них самих. Он показал этим людям прецедент, который имел место быть не так давно, автором которого был нынешний принцепс Луций Валерий Флакк. Так чего же стоило Вислоухому Публию вновь стать на протоптанную дорогу? Допустим, во благо республики? – Что скажешь, Флакк? – насмешливо спросил Крассовский, видя замешательство принцепса, в которое привели его прозвучавшие слова. – Между прочим, я могу не посмотреть на твой почтенный возраст и седину на висках, – Крассовский жадно погладил рукоять гладиуса. – Поверь, любезный, мне ничего не стоит свернуть твою цыплячью шею! – Ты… – Флакк так и не смог ничего сказать. Старик вытащил платок, вытер лицо, покрывшееся испариной. – Последнее дело запугивать сенат, Красс! Тебе это не к лицу! – со своего места поднялся один из сенаторов. Мужчина был широк в плечах, высок и походил скорее на самого настоящего гладиатора, нежели на государственного мужа. – Чего ты хочешь? Зачем привел к Риму войска? – возмутился другой сенатор со спадающими на плечи седыми локонами волос. – Ему не дает покоя судьба диктатора Суллы! – добавил третий, под левым глазом которого расплылось большое родимое пятно. – Вот только отчего ты не ввел в Рим свои легионы, Марк? Неужто боишься, что свои же не допустят беспредела? – Хотите проверить? – улыбнулся олигарх. – Может быть, кто-то хочет повторить судьбу консулов, которые вышли за стены города? Сенатор с родимым пятном под глазом промолчал. – Замолчите! – взвизгнул принцепс, Флакк наконец пришел в себя. – Замолчите же вы! Пусть он выскажется. Крассовский отвесил полупоклон старому сенатору. – Несмотря на годы ты все еще не потерял хватку, Флакк! Рад, что мы поняли друг друга, – он аккуратно поправил гладиус на своем поясе. – Мудрое решение, потому что, если я не появлюсь перед своими легионами на закате, они имеют приказ войти в Рим. Боюсь даже представить, что станет тогда с площадью Форума и куриями Суллы в частности! – Они не станут этого делать… – Луций Валерий растерянно замотал головой. – Хочешь проверить, я повторю свой вопрос! – олигарх приподнял бровь. – Или, быть может, мы все-таки начнем разговор? – Ты чудовище! – выдохнул принцепс. Крассовский в ответ только лишь усмехнулся. – Чего ты хо… – Это не правильный вопрос! Правильно спрашивать, что требуется сделать! – отрезал олигарх. Вне себя от ярости, Марк Робертович выпрямился, наподдал голову Суры, которая покатилась по вымощенному туфом полу, ударилась о бортик трибуны, на котором восседал принцепс, замерла. Голову несчастного Ореста Крассовский схватил за волосы и закинул на трибуны сенаторов. Послышался глухой хлопок, с которым голова ударилась о ступени, раздались крики – голова закатилась в одну из лож, откуда тут же выбежал сенатор.